Залит огнями зал, пляшут тени на платьях, картины смотрят с интересом, на столе яства возвышались, будто блестели золотом. Мест на восемь гостей: двух глав и их ближайших.
Пурпур, недостойный незнатной семьи; чернота, мантия смерти; зелень, будто то не Королева, а крестьянка. Недопустимо, недопустимо, никаких законов, никакой религии.
Яркость, выбивающая от золота и глав; серебро в одежде, жезл в драгоценностях, седина, где юный Король, если это старец; белизна, доступная только священникам, но уж точно не еретику. Их территория, их власть, их права.
Главы встали перед местами первыми; помощники сели первее.
Королева кланяется, Король склоняет голову.
— Я думаю, пора начинать, Ваше величество, — прошептала помощница Короля, руки положив на стол.
Королева села.
— Рой.
— Сталевар.
Огни теплились, еда будто только что вышла из печи, но между двумя правителями разливался леденящий холод. Помощница Короля даже почувствовала, как по спине бегут мурашки.
На званом ужине имен не говорят; лишь прозвища, лишь третьи имена, известные всем и каждому. На званом ужине улыбаются фальшиво и ждут, когда наконец зайдет разговор о войне или союзе.
Сталевар и Рой сели одновременно. Слуга, подай бокал! Слуга, налей вина! Слуга, на тарелку положи того, что захотят главы, только не ошибись, они молчат. Подлей, слуга! И возьми монетку от правой руки Королевы. Вытерпи шутку от аристократа. Улыбнись.
Не смотри: Рой сверлит его взглядом, гордость не позволит сказать что первой; Сталевар улыбается, как подобает сыну Господа, и ждет действий. Музыки не было, лишь слуги шныряли, создавая шум, лишь бокалы звенели, поднятые за счастье двух королевств.
— Говорят, некоторые пограничные войска нападают на наши деревни, — первой начала нежданно герцогиня Вилбурн, — и обчищают их до домов, для развлечения.
— Нам поступали идентичные сообщения, — кивнула герцогиня Мисси, — только с обратной стороны.
— Я туда ездила. На одежде воинов были цвета вашего флага.
— Вздор!
Удар по столу, все взгляды обратились на графа.
Он засмеялся, руки сложа на груди. И смотрит на Вилбурн так, будто она близкая родственница под его началом, сотворившая какую-то чушь. Только смотреть на графа – глаза себе ломать. Все белое, белое, только никаких приличий: перчатки да без пальцев, на каждом пальце перстень в бриллианте; рубашка, вроде бы, дорога, в золоте и шелке, а расстегнута так, что тела видно больше, чем тканей. Но хоть сюртук? Уж нет, граф Деннис этого не позволит.
— Я с той границы сюда и прибыл, — Деннис сидел неподвижно, только губы алые-алые двигались, — отдам свою голову, то были рыцари Королевы! Просто невозможно спутать крысиную манеру боя. Только вы, — паузу выдержал и взгляд перевел на Королеву, — имеете чести биться т а к.
Даже слуги замерли. Будь тут люди Королевы, некоторые бы потянулись к столовым ножам. Но тут люди Короля с приказом: любое буйство – уходить.
— Я вытерплю любое оскорбление, — Королева не склонила головы, лишь свела брови, — любое, кроме оскорбления моих людей.
Граф моментально оживился.
— О! Тогда это был Ваш приказ, Жучиное Величество? — Деннис засмеялся открыто и нагло, — вот уж не удивлюсь, если Вы сами там командовали! О, чего молчите? Я прав?
— Достаточно, — раздался голос Сталевара и отскочил от стен, — мы здесь не за этим.
— Не достаточно! — граф ударил по столу еще раз, — даже если не эта ситуация, то сколько людей Королевы было замечено на нашей территории? Даже при дворе наверняка есть кто-то из ее подданых! Я требую объяснений, раз никто здесь не готов спросить!
Мисси приложила руку ко рту; Вилбурн улыбнулась, откинувшись назад; маркиз Лейборн был готов достать из сапога кинжал. Сталевар наклонился вперед, смотря спокойно — было видно, что в его глазах плавилось железо, – и ожидая от графа извинений.
— Вы признаете, что ваши воины неспособны защитить бумаги от придворных и иностранных купцов?
Вилбурн кивнула.
Лейборн блестнул железом.
Мисси охнула.
Сталевар хотел начать говорить.
— Шпаги наголо!
Только сказал это, как раздался грохот упавшего стула и звон тарелок, короткий визг пары придворных, насмешка Вилбурн.
...Рой неспеша поднялась, отодвинула стул нарочито медленно, расстегнула воротник и оставила королевскую мантию на стуле, блестнула украшенная рукоять на поясе.
— Я знаю, что т ы не о шпагах говоришь, Деннис, — ее голос стал тверже и крепче, холоднее, — ты оскорбил моих людей. Я этого не прощаю.
— Ха! Вы принимаете дуэль?
Лейборн был готов подняться: по любому закону женщина, а уж тем более королева, может позвать на свое место любого мужчину в подчинении.
Бесшумно и слишком быстро Рой – Тейлор – встала на стол и воткнула шпагу в дерево.
Деннис улыбнулся. Так легко! Легко, ведь достать шпагу из стола ей будет дольше, чем пойдет первая кровь. Рывок, звон,
Он замер,
Шпаги – обе – острием на него.
Тейлор молчалива и быстра, с прикрытыми глазами, с каменным выражением лица, как подобает Королеве. Только ее шпага тела Денниса не касается: лишь предупреждение:
— Сдавайся, — жужжащий шепот.
Сдавайся.
Лишь она так говорит. Лишь ее голос проносится не через уши, а сразу в мозг. Лишь она, увидев замешательство, отпустит шпагу и сделает пару дырок в одежде.
Только Тейлор смогла заставить Денниса замолчать.
Лицо так и не поменяло выражения, только во взгляде мертвели ледники, только в движениях была отточенная, четкая жестокость, и она знала, что он подчинится движению ее шпаги:
Вот – опусти руку,
Вот – приоткрой рот,
Вот – шаг назад,
Вот – на языке и острии кровь.
— Семь секунд, Ваше Величество!