Мама её никогда не обманывает. Всегда говорит правду, улыбается и говорит, сверкая льдисто-голубыми глазами: «Всё в порядке, всё хорошо». И она верит.
Маришка верит матери даже тогда, когда всё рушится, рассыпается прахом. Когда стены сотрясает от удара, когда они покрываются трещинами, и от них отваливаются куски замка — дорогая люстра, огромные в позолоченных рамах картины, плотные ярко-красные шторы. Когда всё разрушается и превращается в ничто.
Мама теряется в толпе, всё ещё говорящая, что всё в порядке.
Тогда рядом только Огнева.
Она панически оглядывается по сторонам, вдыхает запах пыли и грязи, растирает по щекам что-то чёрное, а потом поджимает губы и опускается у одной из пока-ещё-целой стены. Садится, падает и подгибает под себя ноги.
Вокруг шум и крики толпы, но Василиса выглядит спокойной.
Маришка, на удивление, тоже.
Она подходит ближе, опускается рядом и оглядывает полуразрушенный коридор Рубинового Шпиля. Взгляд блуждает по некогда красивой и изящной галерее, теперь превратившейся в это. По коже бегут мурашки, Маришка рвано выдыхает и крепче сжимает тонкими пальцами подол своего ученического платья.
— Нам жить два дня, — Василиса почему-то улыбается.
Маришка не хочет верить. Не хочет. Её глаза ещё пристальнее осматривают галерею, но никого нет. Ни единой души, ни одного человека, здесь нет никого. Пыль и каменная крошка оседают на всё вокруг, мир стремительно окрашивается в серый цвет.
Одна Василиса рядом не серая. Усталая, спокойная, с теми же ярко-рыжими волосами.
Всё перестаёт казаться реальным, весь мир уходит из-под ног, и одна Василиса помогает удержаться где-то здесь. Не пропасть следом за остальными.
— Вокруг война, — шепчет Маришка, зарываясь лицом в колени.
Из неё вырываются жалобные всхлипы.
День 1.
Они прячутся от вражеских часодеев. Скрываются под крыльями, пробираются прямо за целыми отрядами и крепко сжимают руки подруга подруги. Они не хотят потеряться в этом хаосе.
Они держатся.
День 2.
Маришка плачет. Она не может взять себя в руки.
Перед глазами всё ещё стоит статуя её матери — величественной, сильной часовщицы, грозно смотрящей куда-то в облачное, пасмурное небо. Под её крыльями всегда было тепло и уютно, но не теперь. Сейчас её крылья — камень. Голый и холодный камень.
Василиса тяжело выдыхает и ничего не говорит. Позволяет Маришке в последний раз побыть с мамой.
Только когда рядом слышатся голоса чужаков, хватает Резникову за руку и силой утаскивает в один из коридоров.
Василиса прикрывает их своими крыльями, и Маришка плачет в последний раз.
День 3.
Они молчат. Им не о чем говорить.
Сейчас ничто не важно — ни Ключи, ни Расколотый Замок, ни их глупая вражда. Всё теряет смысл, когда их дом уничтожают. Когда в живых нет никого из их близких, когда они теряют всякую надежду на спасение и счастливый конец.
— Нам жить два дня, — снова повторяет Василиса.
— Ты это говорила два дня назад, — хмыкает Маришка, выглядывая из-за одной из стен Рубинового Шпиля.
Никого.
Пусто.
— В этом и смысл, — бубнит Огнева, вскакивая с грязного ковра.
Она поправляет юбку и снисходительно улыбается. Даже сейчас ведёт себя легко и просто. Невообразимо.
— Если я буду говорить такое каждые два дня, то мы выживем. Понимаешь?
Маришка не понимает. Она лишь качает головой и слабо улыбается.
Глупо, безнадёжно, бессмысленно.
зачем они пытаются выжить, если всё равно умрут?
День 4.
Они спят по часам. Два часа Огнева, два часа Маришка.
Они укрываются грязными пыльными шторами, скрываются в подвалах и подземельях, всё время перебегая с места на место.
Один раз смогли зайти в комнату Маришки. В бывшую комнату Маришки. В то, что от неё осталось.
Вещи разбросаны по комнате. Полный бардак. Везде грязь.
Везде часовые стрелы.
Никому не принадлежавшие, никому не нужные стрелы.
Маришка пятится, закрывая ладонью рот, и изумлённо, с болью смотрит на всё это. В глазах ужас, губы трясутся, и Василисе, испугавшейся не меньше, приходится успокаивать Резникову.
Она сохраняет спокойствие, молча и беспристрастно проходит по комнате, заглядывает в один из ящиков и случайно вдыхает пыль — серую-серую, вздымающуюся вверх. Василиса кашляет и не оборачивается к Маришке, не желая видеть её лицо.
— Где, говоришь, лежали эфлары?
Маришка резко выдыхает, трясёт головой и твёрдо отвечает:
— Отломай стенку ящика, за нею часовой механизм, а там деньги.
Зачем им теперь никому ненужные монеты сейчас Василиса не знала. Маришка захотела забрать, а им всё равно делать нечего. Всё равно умрут. Так если Резниковой станет легче, то ладно. Всё равно уже смысла нет.
День 5.
Пару раз выглядывают на улицу.
Выбегают, их замечают и отправляют эферы — сильные, мощные, но девочки уклоняются. Задевают лишь руку Василисы.
Огнева шипит, и из глаз её текут слёзы. Маришка поджимает губы.
Они забегают за один из пустых домов, прислоняются к стене, и Маришка пытается помочь. Её руки дрожат, но она всеми силами прогоняет страх прочь.
Огнева не умрёт от одного ранения. Это ничего не значит.
А они и так умрут. Тогда почему Маришка так боится, что Василисы не станет?..
Улицы Астрограда пустые.
Почти пустые.
Мёртвые тела мастеров валяются везде.
Женщины и мужчины, юноши и девушки, совсем маленькие дети — все мертвы.
Никого не жалеют. Убивают всех.
В городе противный запах гнили, которую нечему разгонять. Дома и деревья стоят словно зачасованные, и нет ветра, который всё исправит.
Всё замирает.
Всё умирает.
День 6.
— Почему ты молчишь? — спрашивает Маришка, вжимаясь спиной в каменную стену.
— А что я должна говорить? — пожимает плечами Василиса и ковыряет пальцем землю.
— Что нам осталось жить два дня.
— А, да, точно. Нам осталось жить два дня.
Внутри всё исчезает. Слабая, детская надежда на спасение. Глупые мысли о том, что они выживут. Желание выгнать чужаков прочь с Эфлары, желание остаться живой.
Всё исчезает, когда Василиса говорит это так.
— Мы умрём, — выдыхает Маришка.
— Умрём, — соглашается Василиса.
— Почему?
Горько шепчет; внутри пустота, точно такая же, какая царит на улицах Астрограда. Внутри нет ничего, только угасает надежда на спасение.
У Маришки всегда рядом кто-то была, уверяющая, что всё в порядке. Мама, госпожа Елена. Марк.
Василиса.
Маришка теряет всех, кто успокаивает её.
Она не хочет терять Василису.
Не хочет.
— Нам жить два дня, — уверенно, сглатывая мерзкий ком в горле, шепчет Маришка.
Она берёт Василису за руку и смотрит ей прямо в глаза.
— Вокруг война, — в василисиных глазах на мгновение проскальзывает что-то, похожее на улыбку.
Губы дрожат, глаза застилают слёзы. Маришка обещала никогда не плакать, и она не будет. Просто улыбается и чувствует, что внутри зажигается что-то ещё.
Что-то хорошее.
День 7.
— Я не хочу увидеть их, — бормочет Василиса.
— Мне тоже было не особо приятно видеть свою маму, — кривится Маришка.
— А Марка ты видела? Дейлу? Может Норта? Или Яриса? — гневно отвечает Огнева.
Её глаза зажигаются злостью — или слезами.
Ей тоже тяжело.
Маришка вздыхает и склоняет голову чуть ниже.
— Ладно.
— Они наверняка живы, — твердит Василиса.
Они перебегают от дома к дому, зачем-то заглядывают внутрь. Может, надеялись, что кто-то жив. Наивно. До безумия.
— Угу.
— Я найду их. Я найду, спасу их и мы все вместе справимся со всем этим дерьмом.
Маришка усмехается — то ли от выражения Огневой, то ли от её глупой самонадеянности. За ночь с Василисой что-то случилось, и она, пассивно настроенная на смерть, резко загорелась желанием всех спасти.
Пусть так.
Маришка всё равно знает, что никого нет.
Огнева не знает, что Маришка каждую ночь во время дежурства оббегает Астроград в поисках живых.
Никого нет.
Они остались одни.
День 8.
Ночью их находят.
Василиса сильно толкает Маришку в плечо, заставляя подниматься.
Голова ничего не понимает, глаза заспанные, и Маришке требуется ровно шесть секунд, чтобы осознать происходящее.
секунда.
Трое взрослых часовщиков с длинными стрелами направленными на девочек стоят в паре метров от них.
вторая.
На улице глубокая ночь.
третья.
Впервые за неделю поднялся ветер — сильный, мощный, такой, какого давно не было.
четвёртая.
Воздух становится свежее, но запах смрада остаётся — витает где-то рядом, не давая расслабляться.
пятая.
В них летит два жёстких эфера.
шестая.
Василиса уклоняется от летящего в неё и, вызывая стрелу, пытается отбить тот, что летит в Резникову.
на седьмой Маришка поняла.
не получилось.
Василиса кричит, сгибается пополам, как веточка, хватается за живот, в который попал эфер.
Маришка бросается к Огневой, падает на колени и сама вызывает стрелу, уже зная — она не сможет ничего сделать.
Безрезультатно пытается отмотать время, пытается спасти Василису, пытается ей помочь.
На глазах появляются слёзы, Маришка напрочь забывает, что обещала себе не плакать.
В ушах до сих пор стоят «Смерть!» и крики Василисы.
— Нет-нет-нет, — задыхаясь от страха и боли, шепчет Маришка.
Её руки в крови.
В крови Василисы.
Часовщики стоят поодаль и неспеша подходят к ним, явно наслаждаясь этим зрелищем.
Маришка разрывается — её захватывает гнев и боль.
Василиса, на удивление, спокойна.
Она оседает на руки Маришки, пытается взять её за ладонь, но не выходит. Маришка делает это вместо неё.
— Н-нхам… жи-итх… — хрипит Василиса. Её глаза начинают закатываться, а кожа, её горячая красная кожа, терять краски и холодеть.
Маришка плачет. Из неё вырываются крики и всхлипы, она прижимает умирающую Василису к себе и выдыхает ей на ухо:
— Нам жить, а не мне одной, Василис.
— В-вокругх…
— Война…
Сердце разрывается от боли.
— Я не оставлю тебя, слышишь? — горячо шепчет Маришка. — Ты не оставила меня, я не оставлю тебя. Ты спасла меня. Я спасу тебя.
Из её глаз текут слёзы. Грудная клетка разрывается от всхлипов и хрипа, лицо горит, и становится невероятно тяжело.
Маришка сдержит своё слово. Она обещала.
Даже если это последнее, что она сделает.
Василиса дышит из последних сил, она прикрывает глаза и шевелит губами — будто хочет что-то сказать, будто что-то говорит.
Маришка не слышит.
Она знает.
— Я тебя тоже.
Маришка склоняется ниже, целует горячими губами василисин мёртвый лоб и на её лицо падает одинокая слеза.
Маришка протирает рукавом старого грязного платья своё лицо, до боли становится похожей на ту Василису, которую она встретила в самый первый, нулевой день.
Сердце противно сжимается, его наполняет боль от потери, его переполняет ярость и пустота от погибшей надежды.
Маришка крепче сжимает золотую стрелу в своей правой руке, её глаза наливаются кровью, и она, крича, посылает десятки эферов в часовщиков.
Они без проблем уклоняются, скрываются, отправляют эферы в Маришку. Она держится из последних сил, держится ради Василисы.
Ради той, кто держалась ради неё.
Маришка в последний раз смотрит на мёртвую, её Василису и убегает к Рубиновому Шпилю.
Чужаки за ней.
Волосы Василисы становятся серыми. Теряют краски и становятся такими же серыми, как всё вокруг.
Сердце бешено стучит, грудь разрывается от боли, но Маришка продолжает бежать.
Только собираясь ступить на полуразрушенную лестницу, ведущую в вестибюль замка, Маришка застывает на месте. Её догоняет мощный эфер, бьёт прямо в спину, и девушка падает в метре от ступеньки.
лёжа на земле, маришка замечает, что облака расходятся в разные стороны и впервые за долгое время видно небо — чистое, с кучей звёзд. это красиво.
боль разливается по всему телу, голова трещит, и маришкина грудь с каждым мгновением вздымается всё медленнее и медленнее.
пока, наконец, не перестала двигаться вовсе.
где-то вне её сознания всё ещё голоса двух самых родных для неё людей всё ещё говорят:
— всё в порядке.
— нам жить два дня.
маришка им верит.