«он всех спасет!»
он сильный. он смелый. он может летать. у него пламенный нимб и длинный плащ. так выглядят герои, верно? он помогает людям. а значит он хороший…верно?
со всех сторон кричат, какой он идеальный. хоть лицо проклятьями изрежь. хоть зубы на чужой шее сцепи и кадык вырви. хоть из глазниц глаза выскабли. лицемерное обожание раскаленным железом течет по венам, обжигает сердце в груди.
люди кричат. людям больно. солнце спускается с небес.
«запомни, товарищ, я спасаю тебя»
герой. герой… герой? герои ведь спасают обычных людей, так? но он не был обычным… герои не ослепляют людей. герои не делают людям больно…
он сделал. он не герой. он сильный, смелый, и дальше по списку… он какой угодно, но он не хороший. может, на страницах этого проклятого комикса все наврали и ничерта он не герой? он не хороший, нет. какой угодно, но точно не хороший.
мысли режут голову и хочется рвать на себе волосы. руки тянутся отхлестать себя по щекам. «не хороший. не герой». кто он? кто… лицемерная оболочка? ангел смерти, спустившийся с небес? луч солнца? кто он? «самый сильный, самый быстрый, самый красивый, самый, самый, самый», но какой он? какой…
люди бы кричали. люди бы разбегались. он больше не хочет быть героем. он бы ослепил их всех, он бы сделал им больно. они не заслуживают своего героя. они не заслуживают, чтобы им светило сразу два солнца. с небес сияет слишком ярко, он воспринимает это как личное оскорбление. он бы уничтожил их.
он бы уничтожил их всех за то, что из-за них пришлось уничтожить его.
мир стоит перед ним. улыбается так по доброму. все позади. вообще все. давно плевать на людей, давно не осталось никакой злости. плевать чего они заслужили, а чего нет, все равно на их мысли, на их проблемы. мир сейчас стоит перед ним. целый мир. невредимый мир. самый сильный, смелый и самый…хороший. мир действительно герой. он настоящий, он из них двоих единственный настоящий. он улыбается так по доброму, а взгляд его греет. фаэтону хочется обнять его, прижаться посильнее и не отпускать никогда. он лишь брови хмурит и смотрит в ответ.
— ты красивый, — мир говорит тихо и от этого в груди фаэтона что-то будто падает. как будто ничего честнее ему в жизни никогда не говорили. как будто все до этого лгали, глядя в глаза.
— я знаю…спасибо, — он вдыхает глубоко. не знает что ответить. молчит.
— тебе все это говорят, да? — мир чуть смеется. по-доброму так смеется. фаэтону отвернуться хочется. спрятаться. сказать ему молчать. попросить его замолчать. умолять его замолчать… — ты герой, знаешь это?
— я не герой, — фаэтон хмурится, — я просто помог тебе, но я не герой. я не хороший персонаж, понимаешь? — мир смеется. фаэтон чувствует, что должно быть больно от этого смеха, но где-то в груди теплится осознание того, что мир не над ним смеется. мир вообще не может смеяться над кем-то. мир хороший. мир не злой, он никогда не сможет быть плохим.
— хороший, — он улыбается широко, говорит уверенно, совсем не из чувства долга. просто потому что правда так считает, — ты герой, фаэтон. ты хороший.
фаэтон хмурится и в сторону смотрит. зубы сжимает. в груди в миг пустеет и будто падает что-то. хочется мира по груди кулаками бить. кричать хочется. поверить миру в глубине души хочется тоже, но не можется, совсем никак не выходит.
— неправда, — он говорит тихо, твердо. не может обратно на мира взглянуть.
— эй, — мир хмурится взволнованно, но потом с надеждой дергает уголки губ вверх и говорит тише, — ты не веришь мне? ты хороший. самый-самый хороший, почему ты не хочешь мне верить?
— замолчи… — фаэтон шипит и зажмуривается. кулаки сжимает. горло обдает волной боли, будто железо в гортань залили. на плечо ложится широкая ладонь и он чуть дергается, но не торопится от прикосновений уходить. закрывает ладонями лицо и головой качает.
— ты же знаешь, что я правда так считаю да? — мир говорит так тихо, будто чтобы один только человек его слышал. фаэтон зубы сжимает. ладони касаются уже влажные ресницы и тянет шмыгнуть носом, но он молчит, не двигается. не подает виду.
— ты мой герой, — мир чуть тянет его на себя и обнимает осторожно. фаэтон жмется к его груди и чувствует, как под ладонями лицо мокрое. он выдыхает рвано. шмыгает, все таки, носом. дыхание неровное, почти истерическое. он руки от лица отнимает и осторожно, нерешительно обнимает мира за шею. прячет лицо.
— замолчи, замолчи, замолчи, — шепчет, скорее, чтобы занять пространство. в голове истерикой бьется «говори, говори, говори».
— хорошо, извини, я больше не…
— нет… — фаэтон звучит жалобно, перебивая его. за это себя по лицу ударить хочется. он только жмется к миру сильнее. тот по дрожащей спине гладит осторожно, — скажи еще, пожалуйста… — слабость, слабость слабость. но эту слабость он, наверное, может себе позволить… может, ведь так? перед миром от чего-то нет сил выстраивать стену, его теплому голосу доверять хочется. ему хочется верить.
— ты хороший, ты мой герой, слышишь? я правда так думаю, — фаэтон слышит только его голос и свое дыхание рваное. не получается думать, что мир может ему врать. мир хороший. фаэтон, значит, наверное, тоже… от слез вся шея мира мокрая, фаэтон не успевает вытирать лицо. больше не хочется притворяться самым сильным. от этого тошнит. воротит от одной мысли о том, чтобы быть идеальным. почему он вообще решил, что это возможно?
фаэтон обжигает чужую щёку дыханием. глаза закрывает. слушает тихий шепот. растворяется в нем. миру хочется верить. мир не будет врать, он знает это точно. в груди теплеет заметно и мир чувствует это тоже. прижимает к себе фаэтона сильнее и улыбается широко.
— самый тёплый…самый лучший.
фаэтон сильный. самый, наверное, сильный. самый красивый. самый, самый, самый…лучший. для мира он самый лучший, а остальное перестаёт быть важным.