Савада Тсунаеши помнит, как в детстве она с мамой сидела во дворе их дома на скамеечки и подолгу разговаривали, пока Нана заклеивала маленькие ранки и мазала зеленкой царапины неуклюжей маленькой дочки. Мама всегда говорила, что ничего страшного во всем этом нет и ранки скоро заживут, не оставив и следа на нежной коже. Тсуна сразу переставала плакать и удивленно смотрела на маму. И на немой вопрос дочери она всегда отвечала, что бог дает ровно столько испытаний, сколько мы можем пройти. И все эти падения и царапины, всего лишь начало жизненного пути Тсунаеши и всех ее испытаний. Савада-младшая любила слушать, как об этом говорила мама, та рассказывала всегда так интересно, что дух захватывало. Нана смеялась и обнимала дочь. А та, нежась в теплых родных объятиях, думала, что она переживет все испытания, как и говорила мама. Она будет самой сильной девочкой из всех.

Года шли, а проблемы лишь прибавлялись. Начальная школа уже казалась если не Адом, то настоящим входом в него с прилегающей, охринительно жаркой до безобразия, местностью. Как говорила мама, школа должна была стать вторым домом, а пора учебы - самой счастливой порой в жизни. Только Тсунаеши так не казалось, когда несколько завистливых одноклассниц таскали ее за длинные косички и кидали в волосы жвачку. Савада лишь грустно улыбалась и ждала конца учебного дня, чтобы пришла мама и увела ее быстрее домой, чтобы никто не видел ее слез. А вечером она бы попросила отстричь свои длинные косы, сделав прическу под мальчика. Хотя, наверное, это бы ничего и не изменило. Волосы все равно были невероятно мягкими и густыми, а длинные косички, что так любила заплетать мама, вновь отрастали почти за два месяца.

Тсунаеши не было обидно в средней школе. В конце то концов так было всегда. Над ней либо подшучивали, либо просто игнорировали девушку. С младшей школы мало что изменилось, разве что больше ни одна девочка не пыталась плюнуть в волосы жвачку, а мальчики не ежесекундно пинали ее по ногам. Никчемная Тсуна странная. Она жалкая. Такая, как она, навсегда останется в Намимори и будет работать на заводе, если ее возьмут конечно же. Вместо неприятных действий начались обидные слова, слушать которые не было ни сил, ни желания. Савада умела скрывать свои слезы за широкими улыбками на все эти оскорбления, умела прятать обиду в полуприкрытых глазах. Хотелось плакать, как маленькой девочке. Хотелось кричать и вырывать всем этим людям волосы, лишь бы те больше никогда не говорили о ней так. Но Тсуна терпела. Она обещала быть сильной девочкой.

Когда на пороге дома Савад появился младенец в костюме, Тсунаеши была готова к любому Аду, который только бы мог свалиться на ее голову. Так она думала. На деле же все оказалось гораздо хуже. Теперь к ее личности было приковано больше взглядов со стороны одноклассников, и все меньше людей пытались ее оскорбить. У Тсуны появились друзья. И она должна была радоваться точно так же, как радовалась ее мама перед приездом отца и перед приходом гостей, стоя на кухне и, весело напевая какой-то мотивчик из рекламы по телевизору. Но цена, которую она платила за все эта, была довольно велика для нее и ее хрупких плеч. Маленький репетитор, которого она за глаза называла приспешником Сатаны, не упускал ни единой возможности подшутить над своей ученицей, стащить ее завтрак прямо из-под носа и будить взрывом под ухом. Бес по имени Реборн продолжал звать ее никчемной Тсуной и постоянно пинать. На теле оставалось множество синяков и царапин. И Тсунаеши ничего не оставалось, как вставать ночью и идти в ванну, замазывать раны, безмолвно плача. Маленький репетитор спал в ее комнате. Маленький репетитор огреет ее молотком по голове, если услышит хоть единый всхлип, пока он спит.

Когда наступило время Конфликта Колец, Тсуне хотелось купить себе место на кладбище и повеситься на ближайшей ветке. Вария не щадила их от слова совсем. Что могли противопоставить обычные дети профессиональным убийцам, что с самого детства крутятся в кругах мафии? Легендарную гипер-интуицию и множество амбиций? Это было даже смешно. Савада плакала, не скрывая слез. Приходила домой поздно ночью после очередного проведенного боя и горько плакала. Она помнит, как еле-еле спасся Гокудера, как малыш Бовино до сих пор лежит в больнице. А им ведь еще повезло. Ее противником был Занзас Скайрини, сын Девятого Босса Вонголы. И то, что у него неимоверное количество сил и опыта, Тсунаеши прекрасно знала, впрочем как и то, что она уже заведомо проиграла. Но мама говорила, что нет испытаний, которые бы мы не смогли пережить. И она продолжала бороться, несмотря на то, что Хаято слезно умолял ее не рисковать себя, а Дождь Варии лишь виновато отводит глаза в сторону и поджимал губы. Они справились. Вария уехала из Намимори сразу по завершению Конфликта Колец. И все, что осталось напоминание от них, это множество травм, шрамов на сердце и одна единственная записка в кулоне от варийского Дождя, где четко и ясно было сказано, что в случае чего, будущие вонголята могут на них положиться.

Война в десятилетнем будущем рубила Тсунаеши у самого ее основания. Ей казалось, что она не могла дышать, она задыхалась. После каждого нового испытания, что подкидывала им Судьба каждый день, шрамов на сердце становилось лишь больше, а повреждения на теле почти неизлечимыми. Савада кричала по ночам, срывала голос до хрипоты и заламывала руки, стучала кулаками по стенам, разбивая костяшки пальцев в кровь и оставляя за собой лишь кровавые следы. Гокудера постоянно бегал за своей дорогой Босс и пытался поддержать, хоть и заранее знал, что ничего не выйдет. Он не тот человек, что сможет ее успокоить. Она не та, кто успокоится от его слов. Они не в том времени и месте, чтобы говорить нечто подобное. Им пришлось взрослеть и воевать. По-настоящему, а не как в фильмах. Им пришлось увидеть смерть, пришлось убить самим, пришлось принять суровую реальность. Такую жизнь предначертали им уже давно. У них не было возможности отказаться. Тсунаеши рыдала. Ей было все равно, что на нее смотрит ее треклятый маленький репетитор и Хранители, все равно, что где-то там в Италии от нее ждет ответ Вария. Савада всего лишь девчонка, которой еще слишком трудно все это решать.

При встрече со Скуало в Чойсе, Тсуна даже обрадовалась. Да и вообще Суперби многим им помог в войне в десятилетнем будущем. Тсунаеши страшно было даже представить, что было бы с ними, не будь у них такого человека и союзника, как Скуало. Перед отбытием, каждый в свою сторону, она очень хотела попрощаться и сказать просто банальное спасибо. Но как бы девушка не пыталась, сказать что-то ей не удалось - он либо скрывался с места раньше, чем подойдет Тсунаеши, либо просто избегал ее. И Саваде пришлось с этим просто смириться. И тем не менее, она была более, чем рада. Все они выжили, все они отправляются домой. Пусть с еще большим количеством шрамов на сердце.

Шимон, церемония наследования, восхождение Десятого поколение Вонголы во главе мафии - все эти события пролетали с такой быстротой, что заметить их было почти нереально. Они просто оставались пылиться в памяти, зная, что вряд ли еще когда-нибудь понадобятся. Тсунаеши уже двадцать два. Она так и не перестала верить в то, что со всеми испытаниями она сможет справиться. Эти слова всплывали в голове каждую ночь, когда мозг лихорадочно подкидывал всякую всячину, не давая девушке уснуть. Тсуна верила, хоть и сама понимала, что так будет не всегда. Обманчивое спокойствие не вечно, а вера в лучший исход разлетится маленькими песчинками. Савада не хочет знать, когда произойдет тот самый момент, когда ее вера угаснет, когда последние надежды на лучшее будущее после затяжных трудных испытаний, рассыпятся прахом.

Бог дает ровно столько испытаний, сколько мы можем пройти.

Несмотря на все трудности, Тсуна шла вперед. Уверенности ее больше не стало, но она отлично научилась скрывать это за масками ярких улыбок и холодных пронзительных глаз. Когда на задании погибает Мукуро, Савада почти не плачет. На похоронах она слушает лживые соболезнования, кусает губы и держит глаза полуприкрытым, чтобы никто не видел подступающую к глазам соленую влагу. Леди Вонгола должна быть сильной, должна держать лицо перед другими. И Тсунаеши пытается, честно пытается. Она подавляет внутри себя нарастающий ком и крик, застрявшие в горле. Тсуна пытается не плакать. Но одна единственная слеза таки скользит по щеке и задерживается на подбородке. Савада замечает краем глаза Скуало. Тот стоит неподалеку и как-то хмуро смотрит на девушку. Та лишь прячет взгляд за челкой и тихой поступью уходит в особняк. Она знает, что Суперби никому ничего не скажет.

Проходит еще год, прежде чем Леди Вонгола остается почти в полном одиночестве. Все Хранители погибли в, развязавшейся совсем недавно, войне. Та была похожу на битву в десятилетнем будущем. Только вот враги были далеко не Мельфиоре. И даже те почти ничего не могли противопоставить новой сильной семье. На деле семьей все так же правила Тсунаеши, а Вария постоянно была рядом с ней, защищая и оберегая от внешнего мира. Война была выиграна. Но мертвых не вернуть, а исполосованное шрамами сердце уже не залечить. Савада больше не плачет. Слезы просто кончились, а глаза утратили свои краски - их просто выплакали. Тсуна спокойна, как удав. Она не бросается во все битвы, просчитывает всевозможные шаги и прислушивается к интуиции, лишь бы теперь осталась жива хотя бы Вария. Ведь именно они, как ни странно было это признавать, сумели хоть как-то утихомирить боль утраты, стать новой семьей. Только Тсунаеши так больше не может. Тсунаеши устала.

Прости, мамочка, я не справлюсь.

***

Савада Тсунаеши казалась Скуало невероятно сильной и забавной маленькой девочкой, что преодолевала все трудности, не стесняясь собственных слез. Милая девушка с вечно растрепанными волосами и яркой улыбкой на лице. Еще при первой встречи, до Конфликта Колец, она показалась ему маленьким лучиком, который в будущем обязательно изменит всю мафию. Только вот, к сожалению, Босс отдал приказ бить, не жалея сил. И Скуало бил, так же как и все остальные офицеры Варии. Бил и смотрел, как по девичьему личику бегут соленые дорожки слез. Он видел, как в глазах у Савады поселяется все больше неуверенности в своих силах, а надежда медленно таяла. Но они справилась, справилась она. И Суперби честно хотел бы похвалить ее и поддержать, но холодный взгляд Босса просто пригвождал к месту. И все, что ему удалось оставить после Варии, это не только разрушения и шрамы на детских сердцах, но и одну маленькую записку, что должна была подарить надежду и покой только одному единственному человеку.

Шло время, а все, что слышал Скуало о юных вонголятах, так это то, что они растут и то, что Тсунаеши все больше становится похожа на основателя Вонголы, от Реборна, что изредка появлялся на небольших собраниях Девятого. А потом для Варии случилось то, чего они ну никак не ждали. В один обычный день их с головой накрыли воспоминания, как позже объяснил Аркобалено Солнца, их же собственные, но из десятилетнего будущего. У Суперби каждый раз щемило сердце, когда он вновь и вновь прокручивал, несуществующие эпизоды своей жизни, в своей голове. В тех воспоминаниях была та самая Тсунаеши Савада, что он знал. Сильная, смелая, непоколебимая. Только вот он почти кожей чувствовал, как раз за разом на сердце девушки появлялись все новые и новые шрамы. А собственное сердце почему-то бешено колотилось в груди, а навязчивая мысль, будто и его, и не его сразу, отчаянно кричала "люблю".

Когда Леди Вонгола заняла свое законное место, они стали видеться чаще. Скуало подолгу задерживался в особняке Вонголы, совершенно плюя на приказы Занзаса о возвращении домой. Просто он зажигал ту, что зажигает тысячи. Это его новая обязанность, которую Суперби сам на себя свалил. Просто в какой-то момент он понял, что если она перестанет улыбаться, весь мир станет резко серым. А у Тсунаеши в глазах столько боли и отчаяния, улыбка на губах натянутая, что хочется просто крепко сжать в своих объятиях и не отпускать, шептать на ухо всякую дребедень и говорить, что все будет хорошо. Ничего не будет хорошо. Леди Вонголы осталась без Хранителей, что гордо пали в бою. И эта была та переломная точка, откуда возвращения уже не было. Савада больше не улыбалась и не плакала. Она стала кусочком льда. И даже Вария, что старалась заменить ей семью, не могла с этим справиться. Просто Занзас и сам понял, что без Тсунаеши мир мафии потонет в крови окончательно, что Тсунаеши делает этот мир особенным, она сама особенная.

А в какой-то момент Тсуна просто сломалась окончательно. Она пыталась покончить с собой. Резала вены. Скуало приходит к ней в палату каждый день. Он держит в своих руках ее маленькие холодные ручки, будто шарнирные руки у сломанной куклы, смотрит в эти бесконечно холодные и блекловатые глаза, что раньше светились задорным огоньком и непоколебимой уверенностью, целовал в лоб и гладил рукой по спутанным волосам. И каждый день он шептал:

Возвращайся к нам скорее, Леди Вонгола. Я люблю тебя, Тсунаеши, — на что каждый раз видел слегка испуганный взгляд и слышал такой же шепот:

Я боюсь, что не справлюсь.