Ацуши Накаджима ненавидит себя и всю свою жизнь. Ненавидит, кажется, с самого момента её рождения. Почему? Почему именно она должна была быть той, кого возненавидят собственные родители с первого взгляда? Почему именно она должна была получить «чудесную» способность, которая отравляла и продолжает отравлять ей жизнь? Почему ей просто не повезло? Из всех людей именно ей предначертана такая судьба. Несправедливо. Если бы у неё была хоть малейшая возможность, она бы вообще не появлялась в этом мире. Воспитатели в приюте говорили «борись», а всё, что могла делать Ацуши, так это тихо и горько плакать. У неё просто не было сил бороться. Она всего лишь маленькая несчастная девочка.

      Накаджима помнит все детали своей жизни так отчётливо, как будто это происходило вчера. Она помнит, как директор приюта хватал её за волосы и опускал голову под воду, не давая возможности выбраться из крепкого захвата. Её топили, словно маленького котенка. Хотелось разодрать своё горло, выбраться из-под толщи воды и сделать такой необходимый глоток воздуха. Но её держали настолько крепко, что даже сопротивляться смысла не было. Приходилось лишь глотать воду, чувствовать, как обжигает лёгкие от нехватки воздуха и ждать, когда всё это закончится, надеясь, что до этого момента она не захлебнется.

      Девушка ненавидела себя и директора. Попытки утопить были ещё далеко не таким жестоким способом наказания. Случай с гвоздем она не забудет никогда. Этот тиран дал ей в руки молоток и гвоздь и безразличным тоном приказал вбить гвоздь себе в ногу. Тогда Ацуши запротестовала и заплакала, а директор сам вбил несчастной девочке гвоздь в ногу. Накаджима помнит эту невыносимую боль, от которой хотелось кричать так сильно, пока не охрипнешь, выть, как раненый зверь. Хотелось просто-напросто спрятаться и от боли, и от строгого взгляда директора, и от остальных детей, что и обрекли её на такое страдание. Она ведь ничего не сделала. Она просто нашла конфеты в урне мастерской.

      А ещё она ненавидела свою способность. Каждый раз, засыпая на полу, Накаджима надеялась, что ей удастся избежать встречи с большим белым тигром, который и являлся её способностью. Она его боялась. Его глаза янтарного цвета ночью светились особенно ярко, словно два фонаря; от вида длинных острых когтей на массивных лапах хотелось просто напросто закричать, но больше пугал именно взгляд. Во взгляде тигра ясно прослеживалось желание убивать. И, наверное, Ацуши была первой в списке. Она ведь такая никчёмная. Она заслужила презрение даже со стороны собственной способности. Что за несправедливость.

      Ацуши бежит вдоль дороги, очень надеясь, что её просто-напросто собьют. Вот так вот без причины. По чистой случайности. Девушка смеётся. Даже у такого никчёмного существа, как она, появился шанс. Ей удалось сбежать. Впервые в жизни она может сама решить, что ей делать дальше. Только вот желания совсем не радостные. По щекам бегут слезы, а с губ слетает судорожный вздох. Она наконец-то может со всем покончить. Покончить со всеми своими страданиями, со своей никчёмной жизнью. У неё наконец-то есть этот чёртов шанс, который она не собирается упускать. Будь её воля, Накаджима бы уже давным-давно лежала и гнила в канаве за приютом. Будь её воля, она бы наконец-то захлебнулась после очередной «кражи», умерла от болевого шока, от переутомления. Но садисты-воспитатели были готовы доводить детей до полусмерти, но ни за что не дали бы им так просто подохнуть.

      Слёзы мешают разглядеть дорогу нормально, отчего девушка спотыкается о незамеченный камень и летит носом в землю. Ацуши почти не больно. По сравнению с тем, что с ней делали в приюте, это далеко не боль. Сил встать нет, ноги болят от долгого бега, а дыхание сбилось. Девушка перекатывается на спину, совсем не заботясь о том, что в паре метрах от неё редко проезжают машины; платье задирается чуть выше, чем их заставляли носить в приюте, а белоснежные короткие волосы еще больше путаются и пачкаются в грязи. Сейчас. Вот именно сейчас сердце должно остановиться. Просто так. Без причины. А может и от счастья. Накаджима в первый раз видит закатное небо не из окон проклятого приюта. Кажется, только руку протяни и дотянешься до этих невероятных оттенков, которые на картинках в книгах во мраке детского дома даже разглядеть не удавалось.

      — Чего на дороге разлеглась, малолетняя пьянь? — послышался сбоку хриплый мужской голос.

      Девушка не отвечает. Она смотрит в небо и пытается отдышаться, раскинув руки в стороны. Может быть, ей повезёт, и этот пьяный мужчина её сейчас случайно убьёт? На свете ведь так много неприятных случайностей. Почему одна из таких не может случиться именно с ней и именно сейчас?

      — Ты что, глухая, что ли? — спросил гораздо громче мужчина, случайно наступая Ацуши на пальцы.

      Кажется, она слышала треск костей. Девушка устало вздыхает и чуть морщится. Привыкнуть-то привыкла, но всё равно было неприятно.

      — Простите, я Вам мешаю? — спросила Накаджима, продолжая смотреть в небо. Пусть всё быстрее закончится…

      — Ах ты! — мужчина пнул девушку в бок, отчего она чуть отлетела в сторону и покатилась вниз по склону.

      Мир буквально вращался, в нос забивалась пыль, а в руках оставались клочки травы, за которые беловолосая пыталась ухватиться, дабы прекратить такое мучительное падение.

      — Эй, не смей подыхать! — голос мужчины теперь был даже испуганным.

      Девушка улыбается. Каким бы пьяным ни был нормальный человек, он всегда начнёт беспокоиться, если сам пнёт в пропасть умирающего.

      Ацуши делает ещё один лишний кувырок и плюхается в речку, которая так удачно оказалась прямо в низу склона. Вода настолько холодная, что по спине бегут мурашки, а желание выбраться становится всё более настойчивым. Но девушка терпит. Может, в этот раз ей повезёт? Накаджима хмыкает. Когда ей вообще могло везти? Ей не везёт с самого рождения. Чего стоит ждать тогда сейчас? Если бы ей пришлось с кем-нибудь знакомиться, она бы представилась самым невезучим человеком во всём мире. И это была бы чистая правда.

      Накаджима Ацуши — настоящая неудачница. За этот день она ждала случайную смерть множество раз. И ни один раз Бог её не пощадил. Может быть, дело в том, что Бог просто её не любит? Даже сейчас, уносимая течением реки куда-то вперёд, она продолжала думать об этом. Да кто-нибудь! Киньте в меня тяжелый камень! Я хочу плыть ко дну! Рядом проплывал еще один человек. Только почему-то его ноги торчали из воды. Девушка хмыкает. Еще один самоубийца? Только вот она не кинется его спасать, ровно как и он её. Какой смысл спасать человека, если сам свою жизнь не ценишь?

Накаджима Ацуши очень сильно хочет поскорее умереть. И она очень надеется, что её желание скоро исполнится. Она просто устала. Она просто слишком ненавидит себя и свою никчёмную жизнь.