Маленький бар на краю большого города

— Мне «Капитана Колу».

— А мне… «Зомби», пожалуйста.

Бар потихоньку наполнялся посетителями. Всё больше пахло алкоголем, всё громче звучали разговоры, смешиваясь с лёгкими битами музыки в отдающийся в затылке головной болью фоновый шум.

— Хорошо. Финн, замешай «Капитана». И не сиди в телефоне в рабочее время!

Вздрогнув от внезапного вскрика Марселин, Финн послушно спрятал смартфон в задний карман брюк и наклонился за стойку, доставая бутылку виски. Барменше очень нравилось смотреть, как этот вечно взъерошенный паренёк с неловкостью и всё ещё некоторым неумением, но таким старанием смешивает коктейли, разливает напитки или даже льёт соус на начос. В отличие от Марселин, которая расхаживала в своём баре в затёртой на локтях клетчатой рубашке, сменяемой на тонкую серую маечку, когда кондиционер по вечерам переставал справляться с наплывом горячих тел и горячих разговоров посетителей, Финн всегда стоял за барной стойкой в отглаженной нежно-голубого цвета рубашке и светлых брюках. Словно он вовсе и не в баре на окраине города, а в офисе на вершине небоскрёба готовится к особо сложному слушанью в суде.

Замешивая ром с соком, Марселин снова повернулась к Лесли — пухлой девице в настолько коротком топе и юбочке, насколько позволяли рамки приличия, потягивающей прозрачный коктейль через трубочку.

— Так, о чём ты говорила, Лесси?

— Ты опять своего малолетку запрягаешь? Это вообще законно?

— Во-первых, он не «мой малолетка». Во-вторых, я его не запрягаю. Ему нужны деньги, и я позволяю иногда ему подрабатывать у себя. Всё же лучше, чем давать ему взаймы. Просто признай уже, Лесси, что тебе нравится его классная задница, и я, так и быть, вас познакомлю.

Лесли заёрзала на стуле, рукой придерживая до неприличия задирающуюся при каждом движении сиреневую мини.

— А ты откуда знаешь, что у него классная задница? Марси, признайся — вы сосётесь в подсобке, когда в баре мало клиентов.

Марселин изящным движением руки отдала коктейль клиенту, развернулась и щёлкнула Лесли по носу.

— Не признаюсь, потому что это ложь, клевета и провокация. Радуйся, что тебя, кроме меня, никто не слышит.

Лесли заулыбалась с нескрываемым коварством и присосалась к трубочке. Трубочка зашипела и захлюпала, тщетно пытаясь отыскать в бокале остатки коктейля.

— Марси, будь лапочкой, обнови?

— Скидку делать не буду, — пробурчала Марселин, забирая бокал.

— Ой, какая ты вредная… Кстати о вредности. Что там с Эшем? Он хоть и мудак, но вы смотрелись очень симпатично вместе. Не решила ещё сойтись обратно?

— Нет, и не надейся. И, кстати, именно Финн помог мне разглядеть в Эше мудака.

— Это каким это образом?

В то время, когда Марселин гуляла по рельсам, надеясь, что в один прекрасный момент не сможет увернуться от громыхающего многотонного товарняка; когда она заливала внутренних демонов таким количеством виски, что они должны были утонуть — но нет, они умели плавать; когда она в слезах, с криком и кровью на пальцах срезала себе ножом волосы в ванной, а потом со стыдливым и опухшим лицом сидела в парикмахерской; когда-то тогда, в один из будних дней, бар преступно пустовал. Финн бросил бесконечно натирать до блеска столики, настроил разноцветный мигающий свет, включил с подключенного к колонкам телефона дешёвую попсу и вытащил Марселин из-за стойки. Он танцевал очень глупо и неумело, но он делал это от всей души. У него ещё тогда был маленький забавный хвостик на затылке, дергающийся при каждом движении. И искренняя улыбка. И бесконечная доброта в глазах. Предательство Эша всё ещё тяготило душу Марселин, но она начала чувствовать, как тяжесть с каждым мгновением становится всё меньше и меньше. Эш уже был неважен. Он не заслуживал её эмоций и внимания.

Раздвинув столы от центра бара, они танцевали всю оставшуюся ночь.

Марселин вздохнула и заправила выбившуюся прядь коротких волос за ухо.

— Появившись в моей жизни.

Подставка протёртого бокала стеклянно стукнула о деревянную столешницу, тряпка исчезла где-то за барной стойкой, Марселин достала с полок позади себя текилу. Лесли почему-то думала, что с прозрачной «Маргаритой» в руках она смотрится дико сексуально.

Забренчал ветряной колокольчик и слегка хлопнула входная дверь — звук, полностью смешивающийся с шумом музыки и разговоров, но чётко слышимый опытным барменом в любой точке зала, при любых обстоятельствах. Своеобразная профессиональная деформация.

Марселин подняла голову. В бар ввалилась уже достаточно подвыпившая компания, состоящая из высокого статного парня с лицом и повадками Джонни Браво, студента в заплатанном костюмчике, с перемотанными скотчем очками и бегающим взглядом, а также воздушной девушки, на которой взгляд Марселин задержался чуть дольше, чем требовалось. Лёгкое вискозное платьице, сквозь которое просвечивал лифчик, изящные туфли на шпильках, две толстые косы волос, светлые глаза за большими круглыми очками и маленький аккуратный нос на круглом личике… Это круглое глянцевое личико Марселин точно уже где-то видела.

— «Уильямса» всем троим! — командным тоном бросил в сторону бара Джонни Браво, и компания приземлила свои тела где-то в тёмном углу помещения.

Марселин почувствовала, как на предплечье легла тёплая рука Лесли, и как-то запоздало вздрогнула.

— Хей, Марси, ты чего напряглась?

Заметив, куда устремлён взгляд подруги, Лесли повернулась в ту же сторону.

— О-о-о… Теперь я понимаю, почему ты так смотришь, — с наигранным придыханием сказала она.

— И почему же?

— Такой шикарный парень, нет, даже мужчина… На его фоне твой Эш просто пшик.

Марселин прикрыла глаза усмехнулась.

— Да, Лесс… Ты хорошо меня знаешь.

Жаль, Лесли плохо воспринимала иронию.

— К тебе такие интересные личности иногда приходят, хоть официанткой устраивайся.

— Хоть одна хорошая мысль от тебя за этот вечер! Мне как раз постоянно рук не хватает. Шикарных гонораров не обещаю, но зато всегда будет хорошая компания.

— Хм… Я подумаю над этим, — тихо ответила Лесли, присасываясь к поданному ей коктейлю.

Столик рядом с подвыпившей компанией из шикарного парня, студентика и воздушной девушки освободился. Финн с сосредоточенным лицом мешал очередной коктейль, а потому, захватив с собой тряпку, Марселин вышла из-за барной стойки. В папке для расчёта на освободившемся столике она насчитала неплохие чаевые. Протирая столик, краем глаза она наблюдала за смеющейся и бурно что-то обсуждающей компанией. Ну, в основном смеялись и бурно что-то обсуждали статный парень и студентик. Воздушная девушка, сжимающая в бледных пальцах почти нетронутый виски, выглядела потерянной. Её взгляд увязал в разномастных причёсках и в цветных рубашках посетителей, в перипетии щелей между красными кирпичами стен и в замысловатых узорах на потолке, она запоздало реагировала на реплики своих собеседников. Толстые косы слегка растрепались, очки съехали на кончик носа, лямка лифчика упала с плеча. Статный парень вальяжно обнимал её одной рукой, и почему-то именно это не понравилось Марселин больше всего.

Финн успел разок обновить им бокалы, прежде чем они попросили рассчитаться. Чаевых отсыпали не слишком щедрых. Воздушная девушка ступала крайне нетвёрдым шагом, цепляясь за плечо статного парня и стараясь не свалиться — его же её состояние совершенно не смущало. Когда звякнул ветряной колокольчик и компания скрылась за дверью, Марселин схватила бокал, из которого пила девушка, и понюхала. Чуткий нос различил среди так близко знакомого запаха виски что-то ещё.

— Дьявол, — выругалась Марселин. Проигнорировав возглас Лесли, захватив с кухни рубашку и кастет из рюкзака, она бросила Финну: «Следи за баром!» — и выбежала на улицу.

Финн удивлённо проводил её взглядом. Пожав плечами, Лесли вернулась к своему коктейлю. Понаблюдав немного за Финном, она оставила недопитый коктейль, поправила причёску, юбочку и пересела поближе к пареньку.

— Молодой человек, не смешаете мне «Маргариту»? ­— проворковала она.

Мама, конечно, всегда говорила, что надо думать хорошо о людях, но Марселин предпочитала перестраховаться. Пару раз она ошибалась, и дурной на первый взгляд человек оказывался очаровательной лапочкой. Пару раз всё оказывалось ещё хуже, чем на первый взгляд. И пару раз это спасало ей жизнь.

Подвыпившая компания не ушла далеко — даже если бы они очень сильно захотели, не смогли бы. Марселин осторожно двигалась за ними, пряча кастет в руке, стараясь не привлекать к себе внимания. Хотя в её сторону никто и не смотрел. После отдающего духотой бара вечерне-ночная прохлада города приятно освежала. Бодрила. Готовила к тому, что может произойти. Вселяла надежду, что Марселин глубоко ошибается.

Они шли уже достаточно долго. В один момент Марселин начала замедляться, а потом и вовсе остановилась. Подвыпившая компания удалялась всё дальше и дальше. Откуда у неё вообще все эти странные мысли? Почему она всегда так плохо думает о людях? Может, они просто провожают её до дома?

Тогда почему они не вызвали такси, видя, как ей сложно идти?

Пройдя до конца улицы, компания вдруг свернула в мусорный тупичок между домами. Мысленно сказав себе самой “Я же говорила”, Марселин добежала до тупичка и притаилась за углом.

Затащив воздушную девушку подальше в тень, статный парень прижал её к стене. Одной рукой он крепко держал её за плечо, чтобы она сохраняла вертикальное положение, а второй зафиксировал лицо. Пока он пытался заставить её раскрыть рот и просунуть туда свой язык, студентик задрал платье и, дрожа от опьянения и возбуждения, раздвинул ей ноги и дерганными движениями стаскивал бельё. Девушка сжималась, отстранялась, вжимаясь в стену — будь её воля, она бы протекла сквозь бетон, за стену, в безопасность. Но всё это было бесполезно.

Не дожидаясь перехода ко второму акту этого мерзкого и воняющего мусором театра, Марселин выскочила из-за угла, в два быстрых шага приблизилась к статному парню и толкнула его в плечо. Он отступил на два шага, но девушку не отпустил.

— Ты ещё кто такая? П-пошла отседа, сучка!.. — промямлил он. Кажется, он пытался звучать угрожающе, но язык заплетался.

Вместо ответа Марселин двинула ему кастетом под подбородок. Как хорошо, что она была ниже. Так бить гораздо удобнее.

На этот раз статный парень выпустил воздушную девушку из рук — она сползла по стене на загаженную землю. Парень пошатнулся и отступил на два шага, но не упал. Вместо стона боли Марселин услышала смех, надменный и вместе с тем булькающий, как будто пытались завести очень старый шевроле корвет. Ну да, пьяной голове вся эта ситуация, должно быть, казалась смешной.

— Я тебя у-убью, паскуда, — выплюнул он и двинулся на Марселин. Занесённую в ударе тонкую руку он успел схватить и заломить. Чтобы чёрная макушка не маячила перед глазами, он схватил её за волосы и поднял в воздух.

Марселин зажмурилась от боли и сцепила зубы до треска. Это она была такой лёгкой, или тупой Джонни Браво оказался чересчур сильным?! Собрав все силы, барменша с диким криком сжалась в комок и напряжённой пружиной лягнула парня тяжёлыми кроссовками в живот. Не ожидав такой прыти, он разжал руку, и Марселин шлёпнулась на задницу. Моментально вскочив на ноги, она прыгнула на него и повалила с ног. Наверное, ему хватило бы и резкого удара головой о землю при падении — но это было мало для Марселин. Сжав кастет так, что костяшки обнажились белыми пиками, она смешивала лицо Джонни Браво с асфальтом. Горела кожа головы и побаливала вывернутая рука, подпитывая кипящую в лёгких, выплёскивающуюся в горло ярость.

Успокоившись, Марселин поднялась на ноги, тяжело дыша. Пнув статного парня в бок для верности, она заметила в его сжатом кулаке небольшой клок чёрных волос. Барменша пнула его ещё раз — так, завершающий штрих, да сердцу приятно, — и развернулась к студентику. Всё это время он просто стоял, дикими глазами наблюдая за потасовкой.

— Ещё раз увижу тебя в этом районе — разобью не только лицо.

Её голос звучал как-то неправдоподобно спокойно.

На негнущихся ногах студентик выбежал из закоулка и скрылся в ночи.

Спрятав кастет в карман, Марселин подошла к сидящей в полусознательном состоянии воздушной девушке. Она смотрела в одну точку, её губы шевелились, не произнося при этом ни звука. Марселин развернула её к себе и пощёлкала пальцами перед полузакрытыми глазами.

— Хей, ты меня слышишь? Ты можешь сказать, где ты живёшь?

Вместо ответа воздушная девушка вдруг резко дернулась, схватила себя за горло и выблевала практически одним алкоголем и желчью под ноги Марселин.

— Как хорошо, что ты ничего не ела до этого… Блядкое дерьмо… — ругаясь, барменша достала мобильник и набрала Финну.

— Да? — голос паренька немного глушила музыка бара и плохая связь в помещении.

— Финн, слушай внимательно! Остаток ночи бар на тебе! У меня тут ЧП, девушка в ужасном состоянии, я её к себе домой заберу.

— А… А с тобой всё в порядке?

— Относительно, но не беспокойся. Ключ от бара в моем рюкзаке в боковом кармане. Не забудь закрыть все двери и окна, когда будешь уходить! Если что-то случится — обязательно звони, когда закроешь бар — чекни мне смску. Понял?

— Да, конечно, понял! Обязательно! Если понадобится моя помощь, я всегда на связи.

— Окей. Удачи.

Марселин отключилась. Она надеялась, что воздушная девушка всё ещё в состоянии двигать ногами.

Растрепанные карамельные косы разметались по всей постели. Подол платья был грязноват, но Марселин решила его не трогать. Воздушную девушку больше не рвало, да и во сне она дышала достаточно ровно. Марселин просто надеялась, что вся отрава, которой её напичкали в баре, осталась в луже виски в закоулке.

Перебившись тостами с джемом и кусочком шоколадки, она вернулась на свой пост в дверях спальни. Всю дорогу она тащила девушку практически на себе. Завалившись в спальню, Марселин одной рукой побросала быстренько с кровати разбросанную одежду и мятые журналы на кресло, кое-как уложила её, сняла туфли, положила круглые очки на тумбочку, накрыла пледом. И сейчас, опираясь плечом о косяк, думала о том, как ей на утро будет неловко перед внезапной гостьей.

Хотя да, тут ещё кому должно быть неловко. Не воздушной девушке пришлось салфетками оттирать кроссовки от наполовину переваренного виски…

Чёрт возьми, точно!

Марселин наконец вспомнила, где она видела её раньше — диагональю читала интервью с её дядюшкой в одном из заляпанных чипсами журналов, что она перекинула в кресло. Интервью было наполнено пафосом, бахвальством и самодовольством, как и каждый его портрет. Но на общей фотографии всего карамельноволосого семейства только Боннибелл не смотрела в камеру с пренебрежением. Так сильно похожая на всех них — и одновременно с этим такая невообразимо отличающаяся. Она стояла там, оттеснённая в самый край фотографии, но с гордо поднятой головой, тёплым взглядом и лёгкой полуулыбкой. Всё ещё богатенькая, с идеальной укладкой и макияжем, а также с серебряной ложкой во рту и бриллиантовым унитазом под жопой с самого рождения. Очередная фальшивая кукла, пусть и безумно красивая снаружи, но, несомненно, полая изнутри.

— Теперь понятно, откуда я тебя знаю… — прошептала Марселин в темноту.

Сейчас эта богатенькая и идеальная лежала у неё на кровати, и первое впечатление начало отходить на второй план.

Взгляд Марселин упал на настенные часы над кроватью. Стрелки шли к трём ночи. Она взяла в руки телефон, словно бы сверяя время. Её бар в скором времени должен был закрыться. От Финна не было ни одного звонка, и она надеялась, что уже и не будет.

Сколько это получилось в минутах, Марселин не считала, но она нарезала по квартире кругов десять точно, покусывая край мобильника и иногда заглядывая в спальню, прежде чем после короткой вибрации яркий экран высветил сообщение: “Бар закрыл. Всё было в порядке”. И только теперь она смогла более-менее спокойно выдохнуть.

Оставив телефон на кухне, она вернулась в спальню и присела на колени рядом с кроватью. При всём том, что случилось, Боннибелл приятно пахла. Этот запах Марселин чувствовала, пока несла её до дома, чувствовала, кружа по квартире в ожидании сообщения от Финна, чувствовала прямо сейчас. Такой конфетный, мармеладный. Сладкий и розовый. Ужасно манящий. Словно её воздушная девушка живёт в магазине сладостей, аромат которого уже пропитал каждую клеточку кожи, стал частью огромной копны волос. А маленькая Марселин из далёкого прошлого, когда мама ещё была рядом, тычет пальцем в стекло и упрашивает купить пирожное. Да, именно то, с бисквитом и кремом!..

Её воздушная девушка.

Марселин одёрнула себя. Когда это она уже успела присвоить Боннибелл себе? Марселин одёрнула себя ещё раз, осознав внезапно, что она достаточно продолжительное время гладит спящую девушку по щеке, губам и шее. Она вскочила, смутившись, и ушла на кухню.

Это так неправильно.

Но ведь у неё такая нежная кожа, а губы такие мягкие, как их можно не гладить? Как можно не хотеть их касаться? Не хотеть обладать всей этой красотой, не хотеть поставить к себе на полку эту куколку, не хотеть любоваться и любить?

Пометавшись по кухне, Марселин вернулась обратно на своё место у кровати. Только сейчас она заметила начинающий наливаться кровью синяк на плече Боннибелл. Прямо там, где её грубо хватал чёртов Джонни Браво. Марселин аккуратно дотронулась пальцем до багрово-синеватого развода. У неё ведь явно могут начаться проблемы из-за произошедшего. Имела она хоть какое-то право так лупить его?..

Она запустила ладонь в свои волосы. Лучше решать проблемы по мере их поступления, чем накручивать себя заранее. Сейчас главной проблемой Марселин была внезапная гостья и так не ко времени занятая кровать.

Она так и уснула — коленями на полу, грудью на кровати и головой чуть ли на животе Боннибелл, даже не переодевшись из пропахших баром майки и джинс. При попытке подняться у Марселин перехватило дыхание — настолько сильно от неудобного положения затекли ноги. Вроде шевелятся. Наверное, не стоит беспокоиться, но в другой такой раз лучше спать на диване.

Проснулась Марселин вовремя — уже через минуту Боннибелл, полусидя на кровати, смотрела на неё сконфуженным взглядом и тёрла изящными пальчиками лоб.

— Как я здесь оказалась? — хрипло спросила она, близоруко щурясь.

— Я принесла…

— Зачем?

— Я всё объясню, но прежде всего, ответь на вопрос: а что ты сама помнишь из вчерашнего?

Изящные пальчики со лба переползли на висок.

— Я помню, как мы пришли в бар, Рикардио заказал на всех виски. Я выпила… Мы вроде бы обсуждали научную работу Саймона… А дальше — совершенно ничего.

— Ну, в общем-то… — Марселин потёрла шею и отвела взгляд. — Если кратко и по сути, они затащили тебя в переулок и пытались… ну... Я тебя, так сказать, отвоевала… А так я не знала, где ты живёшь, и ты не могла мне ничего ответить, я не придумала лучшего решения, кроме как… Притащить тебя к себе домой.

Боннибелл ответила не сразу. Она отвернулась к окну, но Марселин успела на секунду заметить, как погасли её светлые глаза.

— Это объясняет синяки на руке.

Когда она вновь повернулась к Марселин, то уже снова выглядела как просто только что проснувшийся человечек. Да, заспанный, растрёпанный, но вроде бы в более-менее хорошем настроении.

— Спасибо, что помогла мне, хотя тебя никто об этом не просил. Теперь я у тебя в долгу. Но могу я ещё немного злоупотребить твоим гостеприимством и попросить таблетку обезболивавющего?

Каким образом, в мятом пыльном платье, с растрёпанными волосами, хриплым после сна голосом и похмельной головной болью она умудрялась держать себя с такой самодостаточностью и гордостью?

С фразой “Да, конечно!” Марселин нашла за зеркалом в ванной комнате упаковку обезболивающего, захватила на кухне стакан воды и вернулась в спальню. Боннибелл уже успела встать, нацепить очки, вытереть салфетками платье и пыталась застегнуть ремешки туфель на своих точёных, изящных ножках. Расплетённые волосы стекали по плечам и спине водопадом, способным поспорить за право первенства с Анхелем. В косах они казались гораздо короче.

Коротко поблагодарив, Боннибелл заглотнула таблетку и запила водой, держа стакан так аристократично — зачем-то чуть-чуть оттопырив один пальчик. Марселин не могла сдержать улыбки. Допив и отдав хозяйке бокал, Боннибелл встала с кровати. О паркет цокнули шпильки.

— Не буду больше тебя обременять своим…

Договорить ей не дали.

— Боннибелл, погоди, что ты теперь будешь делать? Надо пойти в полицию!

— Нет, — резко ответила Боннибелл. — Это даст возможность некоторым… заинтересованным личностям разрушить мою карьеру. Никто не должен знать, что я позволила себя опоить в сомнительном районе на окраине города. Я очень прошу тебя сохранить всё в секрете.

— Ты уверена?

— Да, уверена. Я могу надеяться на то, что ты сохранишь этот секрет?

Марселин скрестила руки на груди, нахально выставила вперёд ногу и усмехнулась.

— Конечно, сохраню! Только представь, какой шикарный компромат теперь у меня на руках.

Осознание того, что так прекрасно звучащая в голове шутка при воспроизведении ртом может превратиться в крайне плохую или даже оскорбительную, зачастую приходит только после того, как шутка уже была воспроизведена ртом. Грудь сковало стыдом, и Марселин почувствовала, как начинают пунцоветь уши. Но Боннибелл вдруг улыбнулась. К огромному удивлению и ещё большему облегчению.

— Если захочешь его продать, обращайся ко мне. Я всегда смогу дать тебе наибольшую цену.

Слово за слово, они перешли на кухню, и Марселин даже уговорила Боннибелл остаться на завтрак. Правда, тут же об этом пожалела — если она спокойно перебивалась тостами, фруктами, диетическими батончиками, сухими завтраками и алкоголем, то воздушным девушкам наверняка требуется что-нибудь более… изысканное? Какие-нибудь хитровыдуманные панкейки с маршмелоу, яичница с жаренным беконом, банановые вафли с шоколадом — чем там ещё питаются сознательные взрослые люди по утрам?

— Тебе заварить кофе? — спросила Марселин, шарясь по полкам.

— Я бы выпила чаю, если можно, — ответила Боннибелл, устроившись на высокой табуретке за кухонным столом и закинув ногу на ногу.

Марселин развернулась к ней на пятках, словно хотела чётко удостовериться, что именно она услышала.

— Пьёшь чай? Ты что, из Англии?

— Мои предки скорее были из Ирландии, но я родилась и росла в Америке, если тебе это интересно. Что же касается чая — в приятной обстановке, когда я никуда не спешу, я предпочитаю его, а не кофе.

— Ну… — Марселин почесала пальцем подбородок. — Чай я вообще не держу.

— Тогда я не буду против кофе. Я предпочитаю со сливками и мускатным орехом, если тебя не затруднит.

— Сливки, так и быть, я для тебя выделю… — задумчиво произнесла Марселин, открывая холодильник.

Роясь на полках в поисках пачки кофе и старого железного кофейника, она краем глаза наблюдала за гостьей — а гостья краем глаза оглядывала квартиру. Нагло вертеть головой из стороны в сторону не позволяла вежливость. Не то чтобы тут было что разглядывать, с другой стороны… Въехав сюда пару лет назад, Марселин сделала самый стандартный ремонт в приглушённых цветах — зато, обставляя бар, лично контролировала местоположение каждого декоративного кирпичика на стенке. Вот так вот сразу и становятся ясны приоритеты человека.

— Так ты знаешь, кто я… — первой нарушила молчание Боннибелл. — А я до сих пор даже не знаю, как тебя зовут.

— Марселин Абадир, — поставив кофеварку на плиту, представилась Марселин, протягивая руку.

— Подаёшь руку, как мужчина, — с загадочной улыбкой сказала Боннибелл, отвечая на рукопожатие.

— А что, надо было в щёчку поцеловать?

— Необязательно, но… это было бы мило.

Чёрт возьми, она что, флиртует?

Те жертвы изнасилований, которых Марселин иногда наблюдала по телевизору, сидели с потерянными, опухшими лицами. У них тряслись худые руки и непременно с периодичностью в пятнадцать минут текли слёзы. Марселин не было их жалко — она впервые видела всех этих людей. Сидя развалившись на диване с помутнённым сознанием и бутылкой первого попавшегося на глаза алкоголя, ей просто хотелось расслабиться и дожить этот чёртов день, а разжижающие мозг передачи типа подобных ток-шоу были отличным способом забить время. Боннибелл не плакала и не заламывала трясущиеся худые руки. Она улыбалась. Смеялась. Флиртовала.

Может быть, та подмешанная в виски дрянь, что чуть не погубила её, спасла ей психику. Хотя и изнасилования как такового, по факту, не было. Была лишь попытка.

— Откуда ты вообще знаешь обо мне?

Марселин сняла кофеварку с конфорки и достала ситечко.

— Ну… В журнале прочитала. Да и в новостной ленте иногда можно наткнуться. К твоей семье сейчас проявляют повышенное внимание.

Боннибелл хмыкнула, закусив палец.

— Тебе это не нравится? — разлив кофе по двум чашкам, Марселин потянулась за упаковкой сливок.

— В той форме, в которой это происходит со мной и моей семьёй — это никому не будет нравиться, — развела руками Боннибелл. — К нам не проявляют внимание. За нами следит стая шакалов, ждущая, пока мы оступимся, совершим промах, скажем что-то не то, чтобы, захлёбываясь слюной, понестись делать из этого сенсацию, раздувая высосанные из пальца слухи.

Разлив сливки, Марселин несколько минут оценивала, какую кружку она любит больше — красную или желтую.

— Знаешь, мне хочется побольше узнать о своей спасительнице. Ты работаешь… в том баре?

Да, красную она любит больше. Протянув жёлтую кружку Боннибелл, Марселин достала сахар и села напротив.

— Бери выше — я владею этим баром.

— Даже так… — Боннибелл отпила немного из кружки. Опять этот оттопыренный пальчик. — Какой вкусный кофе!

— Я проходила курсы баристы. Думала ещё на обжарщицу кофе выучиться, но тогда пришлось потратить деньги на… другие… вещи. А потом как-то времени уже не было.

Марселин уже не видела ничего необычного в своём кофе. Привыкла.

— Заранее прошу прощения за возможно бестактный вопрос… — она скривила лицо, давая понять, что она в целом думает о тактичности, — но что ты вообще делала в моём баре? Не то чтобы я считаю свой бар пристанищем только для самых грязных отбросов общества, но такие, как ты, заглядывают в него буквально никогда.

Боннибелл слабо улыбнулась и уставилась в свою чашку кофе.

— Как ты уже говорила… К моей семье сейчас проявляют повышенное внимание. Вот только в отношении моей персоны это внимание не только повышенное, но и достаточно особое. Может, кому-то другому из моей семейки ещё и позволят пару оплошностей… Но не мне. Все вокруг не просто ждут, пока я упаду в грязь лицом, чтобы у них появился шанс выкинуть меня из игры, нет — они сами создают эту грязь. Даже мой личный водитель, которому плачу лично я, шпионит против меня… Это всё очень сильно давит. Поэтому я позвала двух знакомых, с которыми мы вместе работаем в лаборатории и которых я считала друзьями в некоторой степени, и выбрала бар настолько далеко от дома и работы, насколько это возможно. Я хотела расслабиться. Только и всего.

Всё же стоило быть потактичнее.

Фарфоровая кукла трескалась. Керамические кусочки осыпались с лица, рук, волос и плеч, открывая взору настоящего человека, в глазах которого больше не блестел глянец и фальшь. Её осанка была не просто гордой - она должна была быть прямой, чтобы выдержать весь груз возложенных ожиданий. Её улыбка была не просто доброй и милой — она должна была быть всегда на её лице, ведь стоит ей исчезнуть, хоть на секунду превратиться в оскал, и в оскал превратятся все улыбки вокруг.

— Может быть и хорошо, что я ничего не помню, — Боннибелл накрыла ладонью синяк на плече.

Немного помедлив в нерешительности, Марселин утешающе коснулась её плеча. Почему-то ей казалось, что она отстранится. Но нет.

— Но с другой стороны… Что именно они успели со мной сделать? — голос Боннибелл задрожал.

— Они ничего не успели. Я им не дала. Уверяю тебя.

— Спасибо тебе ещё раз. Спасибо за кофе. Спасибо за то, что присмотрела за мной.

Нарушая кофейно-уютную, карамельно пахнущую, но вместе с тем дребезжащую болью и неловкостью атмосферу, раздался звонок в дверь. Марселин даже вздрогнула от неожиданности. Ободряюще взглянув на Боннибелл и отпив настолько большой глоток из кружки, насколько это было возможно, она поспешила в прихожую.

За дверью оказался Финн.

— Привет! — добродушно заулыбался он.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — вместо приветствия ответила Марселин, пропуская его внутрь.

Финн привык и уже не обижался. Он переступил порог, но дальше проходить не стал. Увидев сидящую на кухне Боннибелл, он замер на мгновение, а потом помахал ей рукой. Она помахала в ответ. Смутившись, мальчик отвел взгляд и уставился на Марселин.

— А кто у тебя на кухне?.. — полушёпотом спросил Финн.

— Та девушка, по поводу которой я тебе звонила ночью. Сейчас с ней всё хорошо. Подробности потом расскажу.

— Не познакомишь?

Марселин хохотнула.

— Ничего себе! Она тебе в матери годится, шпендик. Ты за этим сюда пришёл, что ли?

— На самом деле нет… — Финн скинул с плеча до сир пор не замеченный рюкзак Марселин. — Ты вчера в баре забыла. Я и решил к тебе с утра зайти…

— Я, конечно, благодарна, и прекрасно знаю, что ты у нас добрая душа, но не до такой же степени, — расстегнув рюкзак и проверив, чтобы всё было на месте, съязвила Марселин. — Что тебе нужно, Финн?

— Ну… На самом деле… — паренёк помялся, убрав руки за спину. — Марси, ты не могла бы уже сейчас выдать мне деньги за работу?

— Что? Ещё даже полной рабочей недели не прошло. Я всё понимаю, конечно, но Финн, мы же договорились.

— Я имею в виду только за те дни, что я проработал. Пожалуйста, Марси… Мне очень надо, — он сложил ладони в умоляющем жесте.

Каким же милым иногда бывает Финн, когда хочет. Марселин просто не могла удержаться.

— Чёрт с тобой.

Со вздохом отсчитав триста долларов, она протянула купюры Финну.

— Спасибо!

— Проваливай, пацан. Чтобы на работу не опаздывал.

Похлопав Финна по плечу на прощание, Марселин закрыла за ним дверь. Она хотела вернуться на кухню, но Боннибелл сама подошла к ней. В руках у неё уже была её сумочка.

— Кто это был? — поинтересовалась Боннибелл.

— Финн. Он работает у меня. Хороший парень. Кажется, ты ему приглянулась.

— Он выглядит… достаточно славным мальчиком. Я хотела сказать, что, думаю, я уже и так чрезмерно злоупотребила твоим гостеприимством… Вот, держи, — она дала Марселин вырванный из маленького блокнота розовый листочек. На нём аккуратным и несколько вычурным почерком был написан номер телефона и адрес личной странички.

— Это что, для Финна?

— Можешь, конечно, отдать ему… Но мне было бы приятнее, если бы ты оставила его себе.

Марселин открыла рот, чтобы хоть что-то ответить… и закрыла. Словно рыба, выброшенная на берег. Боннибелл миленько и изящно заправила локон волос за ушко и улыбнулась.

— До встречи. Марселин.