— Убей меня! УБЕЙ МЕНЯ!

— Нет… Нет… Нет… — мотая головой, говорил в слезах Саске.

— Ну же… Разве жить ещё на пару часов дольше стоит тех мучений, через которые я прохожу… Убей меня, Саске!

— Нет…

— Тебе всего лишь надо ввести чуть больше, чем нужно и я просто усну без этих мучений… Пожалуйста… Убей меня! — глаза у Итачи уже были мокрыми, а голос дрожал, пока он это говорил.

— Я не могу… Я тебя люблю… Не могу… Не могу… Как я… Почему.

— Я тоже тебя люблю, но… Пожалей меня… Убей меня…

Саске зажмурился и из его глаз потекли реки слез. Ну как он может? Неужели он такой эгоист, раз мучения собственного брата для него стоят ещё пару часов когда они могут быть вместе?

Он трясущимися руками дотрагивается до болезненно белого лица Итачи и целует того нежным прикосновением губ, которое вызывает лишь глухую боль у обоих. Слезинки из глаз капнули на щеки брата, сделав их мокрыми. Но Итачи этого не чувствовал — он уже не чувствовал ничего кроме агонии. Руки зарываются в, когда-то глубокого черного цвета, волосы и проводят сквозь них. Саске чувствует — они уже не такие живые, как были раньше, как были хотя бы месяц назад, если тогда ещё оставалась их гладкость. Больно. Очень больно осознавать что любимый, самый родной человек в мире на самом деле умирает. Саске думал он успел смириться за эти пару лет, но всегда оказывалось, что к <i>этому</i> привыкнуть он никак был не в силах, каждую ночь видя кошмары во снах.

Но теперь это не просто ночной кошмар — это реальность и все было намного хуже. Теперь Итачи не будет рядом, чтобы успокоить его, прижать к себе, и прошептать тихое «все будет хорошо». Нет. Потому что именно сейчас этот Итачи, как раз умирал и понимал, что хорошего тут мало. Его вообще нет.

Теперь суровая реальность давила на Саске так, что он не могу соображать, а тело его не слушалось. Хотелось только плакать… Плакать и плакать, ливнем проливая слезы. И кричать… Кричать так, чтобы болело горло… До болезненного хрипа.

Но ситуация требовала от него действий. Требовала, черт возьми, убить своими руками собственного брата. Больше чем брата. Намного. Потому что иначе он умрет в страшных мучениях, за которыми наблюдать становится ещё больнее чем осознавать что брат — нет… Возлюбленный — умрет.

Поэтому Саске, до хруста челюсти сжал зубы, и проглотил часть слез в себя, чтобы сохранить ясность ума. Он, ещё с секунду посмотрев на родное лицо, оторвался от него. Встал с кровати, чтоб найти в тумбочке последний пакетик героина. Нашарил там трясущимися руками шприц и ложку отведённую специально под это. Достал зажигалку из кармана, и со слезной пеленой на глазах высыпал содержимое пакетика на ложку и кое-как сумел нагреть. Дальше сложнее. Про себя матерясь, Саске раскрыл шприц одной рукой, и начал набирать жидкость.

«Блять. Ненавижу. Сука. Почему. Я не могу. Не могу. Не могу. Надо.» — с каждой мыслью горечь все больше подкатывал к горлу, и сдерживаться становилось труднее но Саске держался. Он не говорил ничего вслух лишь потому, что если бы он это сделал он бы не смог сдерживаться и сохранять рассудок. Потом он конечно же заорёт, выйдя на крышу чтобы все слышали. Будет орать до посинения. До потери голоса. И только слезы попавшие ему в рот смягчат хоть как-то глотку. Но не сейчас.

Итачи держался чтобы не заорать опять, до крови кусая губы. Он уже не чувствовал такой боли, потому что агония перекрывала такую мелочь, как эта. Он сжимал простыни в кулаки до хруста костей и держался, ожидая облегчения и скорого конца.

Наконец закончив приготовления, Саске садится обратно на кровать к Итачи и припадает к его губам давая волю эмоциям. Поцелуй выходит очень несдержанным, пропитанным болью и вкусом слез. Они кусают друг другу губы в кровь, смешивая ее друг с другом, сплетая языки. Они стонут прямо друг другу в глотки, отчётливо ощущая общую боль. Хотелось раствориться в последний раз друг в друге. Но Саске, последний раз кусая язык, отстраняется, опять взяв себя в руки, чтобы ввести наркотик в вену. Опуская поршень, Саске слышит облегченный выдох. Тело под ним медленно расслабляется. На родных искусанных губах появляется блаженная улыбка. Саске вынимает шприц, отбрасывая его в сторону. И вновь припадает к брату, обнимая его всем телом. Припадая к шее, вырисовывает на ней красные узоры из укусов и засов, сразу же зализывая их. Итачи только позволяет, рукой накрывая голову Саске и направляя.

— Саске… Я так много не успел тебе сказать…

— Говори сейчас, пока есть время. — захлёбываясь в слезах, рычит Саске в изгиб шеи.

— Я тебя люблю… И буду любить… Даже после смерти… И ты люби… Но не забывай о себе… Ведь моя любовь к тебе безусловна… Тебе нужны друзья… Тебе нужна любовь… Рядом, а не где-то там…

— Нет! — кричит Саске.

— Да. Да Саске тебе нужно все это не спорь. И ты не предашь меня если заведешь себе другую семью. Меня больше не будет рядом. Прости Саске…

И Саске на это лишь сильно кусает его ключицу. Итачи не чувствует боли уже нет.

Итачи медленно засыпает.

А Саске остаётся на нем, губами ловя последние отголоски бьющегося сердца.