— Так, — Вэй Ин обвел взглядом кучку коробочек со сладостями. — Теперь ты у нас в школе самый популярный, да?
Цзян Чэн пожал плечами. Он об этом совсем не думал: его голова полгода как забита немного другими вещами.
День Святого Валентина в этом году попал на начало нового школьного семестра, прямо после самых каникул, и почему-то именно тогда все решили, что это их единственный шанс довести Цзян Чэна до аллергии на сладкое.
— Тебе призналось аж восемь человек! — Вэй Ин просиял, будто это ему одному столько надарили. — Поздравляю! Что будешь делать?
— Ничего?
— Да брось, — он завалился на диван и сложил на Цзян Чэна ноги. — Это же классно! Ну? Кого ты уже выбрал? Хуайсана или кого-то из тех сестричек? Своего репетитора? Его брата? Скажи-и-и-и.
Сразу в один день в школе ему прямо в руки всучили по шоколадке Цзинь Цзысюань, Лань Ванцзи и Не Хуайсан, и три девочки из параллели, которых он совсем не знает, а на занятии по английскому его репетитор Лань Сичэнь подарил «Кит-Кат» со вкусом вишни (вишня не чувствуется в этой вафле абсолютно: Цзян Чэн уже успел попробовать по дороге домой), а после занятия Мэн Яо со своей лисьей улыбкой протянул ему небольшой пакет печенья.
Цзян Чэн не знал, что за один день можно так сильно охренеть от происходящего.
Наверное, он был бы искренне рад такому вниманию, если бы ему не нужно было уезжать в конце марта.
— Прекрати.
— Кому ответишь? — Вэй Ин слегка пихнул его ногой в живот, и Цзян Чэн дернулся от щекотки.
— В этом нет смысла.
В начале марта Цзян Чэну нужно уже быть в аэропорту Осаки и искать взглядом своих провожающих, а потом — два месяца учебы, которые достались ему с победой в конкурсе. Удивительное дело, что родители в это все же вложились.
Видимо, с этим конкурсом Цзян Чэн решил прыгнуть выше собственной головы, и пока что у него очень даже получалось. Виза почти готова, мысленно он уже сидел на собранных чемоданах с папкой документов и сертификатом с экзамена в руке, но пока до вылета было полтора месяца, а впереди — несколько недель учебы, в которые он планировал не сильно заморачиваться и иногда зависать с Вэй Ином, потому что тот обижался. Конечно он обидится, когда вместо привычных пяти часов с ним теперь проводят только два.
Но День Святого Валентина распорядился с его планами иначе.
Могли подождать до августа и прислать ему сообщение в WeChat, в чем проблема?
— Ты вредный. Скучный и вредный. Хочешь, я им всем скажу, что ты согласен на гарем?
Цзян Чэн постарался отправить в его сторону самый презрительный взгляд, чтобы Вэй Ина точно задело, но этого идиота не возьмет ничто: тот только захихикал.
— Признавайся, твоих рук дело? Ты их подговорил, чтобы они приперлись и всучили половину кондитерской?
— Ты слишком хорошего обо мне мнения, Чэн-Чэн, приятно знать! Если бы я хотел над тобой поржать, я бы сделал совсем иначе. — Он покачал ногой, рассматривая свои носки в «кролик». — Зато тешит самолюбие, верно? — Цзян Чэн только громко вздохнул. — Ответь хоть кому-нибудь?
— Нет смысла заводить отношения на месяц, тем более, когда я уезжаю.
— Есть! Тем более, если ты уезжаешь! — Вэй Ин резко сел. — Тебя точно будут ждать.
— Ой, не ври.
— Не вру! Тебе будут присылать каждый день картинки «доброе утро, солнце» и желать приятных снов.
— Ты с этим и так прекрасно справляешься.
— Я кидаю такие картинки всем, у меня настроена рассылка, эй! — Цзян Чэн нервно рассмеялся. — И потом, тебе могут кидать свои фотки, разве не круто? Сидишь у себя там, смотришь в слова — и оп! Тебе приходит «пикантная» картинка, например, от Цзысюаня.
— О боже, заткнись! Меньше всего я хочу видеть это от него!
— Хм? Тогда от кого? Может, Лань Ванцзи?
— Нет.
— Неужели Мэн Яо? Он не дотянется до камеры.
— Ты смеешься?
— Не Хуайсан? У него же брат-
— Вэй Ин, блядь, заткнись! — Цзян Чэн швырнул ему в лицо подушку, и тот спиной вперед полетел обратно на диван. — Заткнись и все!
— Ладно-ладно, тучка хмурая, не злись. Не будешь — так не будешь. Ты тут королева бала, да. Не смотри так на меня.
— Я не посмотрю на тебя больше никогда в этой жизни. — Цзян Чэн отвернулся и уставился в выключенный телевизор.
И немного завис. Тяжелый день. Тупой и тяжелый День Святого Валентина. Другой бы конечно радовался, но — боги, пожалейте! — у него сегодня было два теста на повторение, занятие по английскому, очередная возня с документами, час-пик в метро, и весь чертов день все от него что-то хотели. Все, чего хочет сам Цзян Чэн, это лечь и не просыпаться дня три, может даже больше.
— Я тебе, кстати, палочки принес, — подал голос Вэй Ин. — С виноградом. Но у тебя, как оказалось, с запасом сладкого все в порядке.
— Иди в жопу. — Цзян Чэн устало спихнул Вэй Ина с дивана на пол и лег на его место, уткнувшись лицом в подушку.
— Я тебе их на стол положу, ладно? — Вэй Ин склонился над ним, и его хвост пощекотал Цзян Чэну ухо. Вэй Ин повозился и аккуратно распустил ему туго собранную шишку на затылке, потом, кажется, сказал что-то еще, но Цзян Чэн уже засыпал и ничего не услышал.
***
Наушники сели как раз на середине песни, пока Цзян Чэн ждал Не Хуайсана на станции.
Идея сходить с каждым хотя бы на одно свидание принадлежала сестре: «Ты сделаешь им приятное одолжение, А-Чэн: проведешь с ними время и ответишь на их признания. Заодно прогуляешься, наконец, хоть куда-то, а не от школы до дома».
Первым из общей кучки Цзян Чэн вытянул подарок Не Хуайсана, и теперь в ожидании от скуки обновлял и обновлял ленту на weibo, но ничего интересного так и не происходило.
Кто-то громко протопал рядом.
— Прости, долго ждешь? — Не Хуайсан выглядел немного иначе, чем Цзян Чэн привык его видеть. Не сразу догадался, что у Хуайсана были слегка подведены карандашом глаза и подкрашены губы, и, надо признать, ему это шло. В школе Не Хуайсан, конечно, так бы не выглядел.
— Да не особо. — Цзян Чэн убрал телефон в карман пальто. — Привет.
— Привет! — От прохлады у него слегка розовели щеки и блестели глаза. Цзян Чэн уловил легкий парфюм от его объемного зеленого шарфа. — Хочешь горячего?
— Давай потом. Сначала сходим.
— Окей! — Хуайсан обвил рукой его локоть, и они пошли по улице.
Не Хуайсан пригласил его на выставку фламандских художников XVI-XVII веков. Цзян Чэн в этой теме понимал ровно ничего, но Хуайсан обещал рассказать про все, когда они придут в галерею, а пока по дороге туда он без умолку трещал про дораму, которую начал только вчера, а уже просмотрел половину, даже домашнее задание не доделал. Ну, такому количеству свободного времени Цзян Чэн может только позавидовать, хотя он правда рад, что Хуайсан может легко и без моральных дилемм отдаваться любимым занятиям, будь то марафон исторических тайских дорам или рисование цветной тушью.
— Да-гэ не очень нравится, что я трачу время на такие вещи. Как будто он сам никогда ничем не увлекался!
Цзян Чэн только пожал плечами.
В галерее людей было много: выходной, — и им приходилось постоянно лавировать между группами иностранцев и школьников, как будто фламандский пейзаж мог приехать только в их город и только однажды. Перед некоторыми картинами толпились по пятеро, возле некоторых стояли и вещали экскурсоводы настолько долго, что Цзян Чэн пожалел, что не взял с собой очки и не мог разглядеть картину издалека. Хуайсан уцепился пальцами за его рубашку и шел за ним «хвостиком».
После второго зала Цзян Чэн понял, что устал.
— Мы же никуда не торопимся, — Хуайсан сел рядом с ним на диван. Перед ними висела средних размеров картина — нежный морской пейзаж. Цзян Чэн на мгновение потерялся в этих плотных густых облаках над незнакомым, далеким ему городом.
— Это Альберт Кейп, — Хуайсан указал на крошечную табличку под картиной. — Мне показалось, что тебе такое не понравится.
— Почему? — Цзян Чэн сфотографировал картину на телефон. И все равно кто-то, мимо проходящий, попал в кадр.
— Не знаю. Просто думал, что не твое, — Хуайсан подвинулся ближе и осторожно сжал его руку. Между ними снова повисло молчание. В голове Цзян Чэна гудел музейный шум.
Ладонь у Хуайсана была маленькая и мягкая.
После выставки Хуайсан потащил его в кафетерий, они купили печенье и теплый молочный чай. Хуайсан снова начал рассказывать все, что знал и что видел, как будто до этого у него рядом не было свободных ушей. Цзян Чэн крошил свое печенье на небольшие кусочки в тарелке и молча слушал. Живопись, поэзия, символизм в цветах костюмов — не те темы, в которых он разбирается, но Хуайсан рассуждал об этом так увлеченно и честно, что Цзян Чэн поймал себя на том, что чувствует себя спокойно в таких далеких от себя вещах. Хуайсан едва-едва отпил свой чай, Цзян Чэн выпил уже половину и все еще не понял, почему этот чай всем вокруг так нравится.
— Тебе правда было интересно? — Слова Хуайсана звучали немного виновато, а может так только показалось.
— Да. — И Цзян Чэн не врет: ему понравилось. Да, его водили на выставки, давали книги с репродукциями, потому что он должен быть образованным юношей и понимать великое множество вещей, но Хуайсан объяснял так просто, позволял смотреть вместе с ним на картины и ничего у него не спрашивал. В телефоне у Цзян Чэна появилось двадцать новых фотографий, и он обязательно поищет этих художников, когда придет домой. Потому что сегодня Хуайсан предложил ему посмотреть на кусочек своего мира, и этот кусочек мира Цзян Чэну понравился. — Спасибо, что пригласил.
Но он не понимал, что чувствует к самому Хуайсану, кроме этой теплой приязни.
— Да не за что. Могу я в следующий раз позвать тебя на выставку туши?
Цзян Чэн заметил, что стрелка в уголке его глаза растерлась, розоватый оттенок на губах немного скатался, а на воротнике рубашки темнела капелька от чая, и Цзян Чэн правда не понимал, чувствует ли он что-то еще. Да, Хуайсан держал его за руку возле большого, светлого пейзажа — черт, он забыл, кто это был, — и это было хорошо и довольно мило — у Не Хуайсана теплые руки, — но это приятно точно так же, как и держать за руку кого-то из друзей или сестру.
Хотя если бы Хуайсан сегодня поцеловал его, Цзян Чэн бы нисколько не удивился.
Но тогда тем более бы не смог ничего ответить.
И вообще: если иметь дело с Хуайсаном, то придется общаться с его старшим братом. А Цзян Чэн пока к такому не готов.
— Цзян-сюн, — после паузы заговорил Хуайсан, рассматривая в своей тарелке крошки печенья.
— Да?
— Спасибо тебе большое. Это первое удачное свидание в моей жизни.
«Пожалуйста»? «Не за что»? Что можно на это сказать?
— А сколько всего их было?
Хуайсан хихикнул, прикрывшись волосами, как шторкой.
— Не скажу.
Когда они вышли, уже стемнело и похолодало, Хуайсан поплотнее замотал свой шарф и снова взял Цзян Чэна за руку. Кончики его пальцев быстро замерзли. Хуайсан отпустил его, только когда они дошли до входа на станцию, где встретились днем.
— Напишешь, как доберешься? — Цзян Чэн спрятал руки в карманы.
Хуайсан кивнул.
— Напишу.
***
— Давай двести, — Вэй Ин упрямо ткнул Хуайсана в плечо. — Сто мало.
Они сидели на перемене после третьего урока, Цзян Чэн досыпал за прошлую ночь на своей парте, а Хуайсан маялся от скуки, прежде чем его отвлек Вэй Ин, до этого складывавший фигурки из листов с контрольным тестом.
— Вэй-сюн, тебе не кажется, что нам нужен кто-то третий? — Хуайсан надул губы. — Ты поставишь на Лань Ванцзи, я — на Яо-эр, а остается еще Цзинь-сюн.
— Да боже, никто его не выберет, тем более Цзян Чэн. Ставь двести.
— Давай сто пятьдесят?
— Ты настолько не уверен? Сто восемьдесят?
— Ладно, — Хуайсан ударил Вэй Ина по раскрытой ладони. — А если он выберет кого-то другого?
— Тогда наше пари не имеет смысла. Но я его знаю слишком хорошо.
— Или у тебя есть лишние деньги. А Цзян-сюн об этом знает? — Он осторожно кивнул в сторону крепко спящего Цзян Чэна.
— Может и узнает. — Вэй Ин покачался на стуле и тоже повернулся в его сторону. — Пусть пока наслаждается возможностью выбора.
— Эй, меня он уже отверг.
— Это неточно, — улыбнувшись, Вэй Ин похлопал его по плечу и вернулся к складыванию кораблика. — Но все же на тебя не поставил даже я.
***
Лань Ванцзи — тип того самого парня-отличника, который проводит все время либо в библиотеке, либо в музыкальном классе, таскает с собой гитару так, как будто это какой-нибудь контрабас, ни с кем не общается, и при этом он все равно невероятно красив, умен, талантлив и получает больше всех подарков на День Святого Валентина. Цзян Чэн думал, что такие, как Лань Ванцзи, на романтические праздники ничего не дарят и в чувствах никому не признаются.
Но вот они здесь, в малознакомом районе, в кафе, и Цзян Чэн пытается выбрать что-нибудь из огромного веганского меню. Может мороженое? Он вообще не думал, что когда-нибудь окажется в подобном месте. Лань Ванцзи сказал сразу, что не будет есть мороженое из обычного, коровьего молока, и в кафе с кроликами он тоже не пойдет — это против его этики, хотя он любит кроликов (почему-то Цзян Чэн это знал). Лань Ванцзи уже что-то себе выбрал и ждал. Молча и терпеливо. Может, нахуй это мороженое? Вафли?
— Э-э-э, давай сок. Морковный который, — Цзян Чэн рассеянно ткнул пальцем в меню и чуть не попал в картофельные шарики.
Лань Ванцзи кивнул и пошел на кассу.
«Свидание» обещает быть ни хрена не веселым с таким человеком, как он.
Цзян Чэн сразу отбросил вариант, что Лань Ванцзи кому-то проспорил, потому что он — не Вэй Ин, он не спорит и не тупит. Но Цзян Чэн искренне охренел, когда между занятиями Лань Ванцзи подошел к нему в коридоре, молча протянул чистый белый конверт с небольшой плиткой шоколада — молочный? но он же слишком сладкий? — и ушел.
Лучше бы внутри конверта были деньги или ничего, но там было письмо с одной фразой: «Я думаю, ты мне нравишься». И рядом — адрес в WeChat.
Лань Ванцзи вернулся за столик и продолжил молчать, словно это его основное занятие. Цзян Чэн измял всю салфетку от скуки и уже чувствовал, насколько тяжело ему тут сидеть.
— Поздравляю с победой на конкурсе. — Вся школа там была, у Лань Ванцзи был невероятно красивый музыкальный номер, даже Цзян Чэна проняло, а Хуайсан потом минуты три еще выл прямо в ухо, как ему понравилось, как это было круто, наверное, он бог! Никто не спорит.
— Спасибо. — Лицо Лань Ванцзи ни капли не изменилось. С таким же успехом можно поговорить и с самим собой.
Им уже принесли заказ.
— Моим друзьям очень понравилось, как ты играл. И мне тоже. Ты сам написал эту песню?
Лань Ванцзи принялся ковырять свое мороженое ложечкой и сказал только:
— Мгм.
Цзян Чэн отпил сок и скривился: настолько пресной жижи он не пил очень давно, могли и сахар добавить.
В кафе было светло и просторно, играла спокойная музыка, кроме них была только пара человек за дальними столиками, но Цзян Чэн чувствовал себя не на своем месте: в такие заведения его не тащил даже Не Хуайсан, а тот любил подобные красивые места, в которых большие окна, много солнца и столы из светлого дерева, а меню состоит из списка кофейных напитков и пары десертов, зато все стоит как хого на двоих в уличном заведении.
— Вкусное мороженое?
Лань Ванцзи съел уже половину, Цзян Чэн же сделал не больше двух глотков.
— Мгм.
Заебись!
Цзян Чэн за него рад, за себя — нет, никогда он больше не будет так ошибаться. Возможно, это правда был какой-то неловкий прикол, и если это так — Цзян Чэн врежет ему и не пожалеет.
Потому что это просто издевательство какое-то! Сколько можно смотреть на часы и ждать, когда это закончится!
Пофиг.
Пусть доедает свое мороженое, и они разойдутся в разные стороны, Цзян Чэн забудет это как идиотский сон, а Лань Ванцзи все равно будет по боку.
Цзян Чэн вытащил телефон и открыл чат с Вэй Ином: «я думал, что ничего хуже тебя в моей жизни уже не будет, но поздравляю, тебя только что победили!», но не успел он выбрать подходящий стикер — такой, чтобы полностью описал все его страдания за последние двадцать минут — как Лань Ванцзи отставил от себя пустую креманку и сказал:
— На самом деле, я хотел подружиться.
Чего?
Цзян Чэн выключил экран, но телефон тут же начал вибрировать от кучи новых сообщений.
— В смысле? — Лань Ванцзи на него посмотрел настолько выразительно, что Цзян Чэн еще сильнее запутался — а от него-то что хотят? — Мне казалось, ты имел в виду другое, когда отдавал свою записку?
Или он сам не знал, зачем отдал эту записку? Да быть такого не может: Лань Ванцзи не такой человек, который сначала делает, потом думает. Этим славится кое-кто другой.
— В письме я постарался выразить свою неуверенность. — Плохо старался. — Извини, что не донес это более понятно.
— Так ты-ы-ы... — Голова так скоро разболится. — Ты сам не знаешь, что тебе нужно?
Лань Ванцзи, подумав, коротко кивнул. Его руки аккуратно лежали на столе, как стопка чистых белых салфеток — ровно и спокойно. Цзян Чэна чуть не охватил ужас.
— Можно было и не дарить ничего, просто бы попросил. Как за соком кого-то из младших отправить.
На лице Лань Ванцзи появилось выражение, которое даже словами сложно описать, но, наверное, это вопрос?..
— Что? Ни разу не отправлял младших за соком на первый этаж?
Лань Ванцзи отрицательно качнул головой:
— Никогда таким не занимался.
— Ясно. Может, когда-нибудь попробуешь.
«Вопрос» с его лица не исчез, боже, Цзян Чэн его переоценивал.
— А я тебе зачем? Для дружбы мог и Вэй Ина позвать.
— Мне казалось, что с тобой проще начать общаться.
Ни разу! Ни разу не легче! Был бы Лань Ванцзи реалистом, они бы тут не сидели!
— Не думаю. Вэй Ин в тысячу раз легче на подъем, чем я. И вообще — вы с ним чаще общаетесь.
— Мы не общаемся.
— А, вот как. — Это так теперь называется. Смешно. Настолько смешно, что Цзян Чэну пришлось запить свой смешок самым пресным в мире соком. — А он считает тебя другом.
На улицу они вышли в еще более неловком молчании, если что-то вообще могло быть более неудобным, чем их посиделка в кафе. Лань Ванцзи казался слегка расстроенным. Чем?! Почему Цзян Чэна должно волновать самое нелепое свидание в его жизни?
— Кстати. Зачем тебе с собой гитара? Ты ее везде, что ли, с собой носишь? — Или что? Чтобы на улице фотографировали? Цзян Чэн упорно старался игнорировать шепотки прохожих, ах, ну смотри же какой красивый, и с гитарой! Как думаешь, есть ли у него кто-нибудь? Ну конечно у такого красавчика точно есть девушка!
Цзян Чэн чувствовал себя бесплатным рекламным приложением к дорогому журналу.
А это бесит.
Сильно, сильно бесит, и что Лань Ванцзи живет с таким уровнем социализации и не волнуется — тоже бесит.
— У меня потом занятие.
— А, ты ходишь куда-то специально для этого?
Лань Ванцзи кивнул.
— На частные уроки.
— Круто. Я заметил, вам с братом очень нравится заниматься музыкой.
— Дядя учил нас с детства играть на разных инструментах. Но у меня лучше всего получается играть на щипковых.
Цзян Чэн присвистнул.
— Неплохо, слушай. Я не умею играть ни на чем.
Они прошли дальше мимо парка, по времени уже пора закругляться, они и так слишком долго зависли в обществе друг друга.
Ладно. Все могло быть еще хуже, например, Лань Ванцзи мог вообще не произнести ни слова. По легкости и атмосфере это свидание, конечно, сильно проигрывает свиданию с Не Хуайсаном, но Цзян Чэн и так уже понял, что с Лань Ванцзи очень сложно общаться.
Хотя, возможно, еще как-нибудь попытаться стоит.
— Я могу сыграть тебе что-нибудь в следующий раз, если хочешь.
— А? — Цзян Чэн резко вынырнул из своих мыслей и уставился на Ванцзи.
— Брат и дядя считают, что хорошая музыка очищает сердце и душу. Ты постоянно занят после своего конкурса, но иногда нужно отдыхать.
— А? Ты знаешь про это? — Лань Ванцзи коротко кивнул. — Ладно. Буду не против. Спасибо.
Впервые за все свидание выражение лица Лань Ванцзи стало выглядеть теплее и человечнее.
Вечером в WeChat Цзян Чэн получил от Лань Ванцзи три аудиозаписи и тут же написал ему:
«Спасибо, обязательно послушаю».
Лань Ванцзи прочитал и ничего не ответил.
***
— Ты очень упорно трудишься, — Лань Сичэнь положил возле его тетради плитку «Кит-Ката». — Приятно, когда твои ученики так стараются.
У них разница всего в три года, но Цзян Чэну кажется, что в десять-пятнадцать лет. Брат Лань Ванцзи еще только учился на первом курсе университета, а уже, кажется, завоевал целый мир и все про него узнал. Лань Сичэнь был на совсем какой-то другой вершине, куда Цзян Чэн даже посмотреть не мог — не задирался так высоко подбородок, зрение не такое острое и совесть не позволяла.
— А? — Цзян Чэн тогда беспомощно посмотрел на свой маленький подарок (наверное, в честь начала семестра Мэн Яо получил точно такой же?). — Да ничего особенного. Спасибо.
Лань Сичэнь улыбался так, как светило в марте солнце, и дистанция между ними становилась только ощутимее.
— Для меня это важно, — а тут Цзян Чэн почувствовал себя обязанным. — Только-только кончились каникулы, а потом ты уезжаешь...
Да, «было бы здорово увидеться с тобой до отъезда, если ты успеешь, конечно» — Цзян Чэн крутил эту фразу в своей голове чуть ли не всю неделю и чаще стал вспоминать после свидания с Лань Ванцзи.
И, в конце концов, написал Лань Сичэню. Сообщение о встрече выглядело каким-то совсем лишним в их чате, в котором были только файлы к занятиям и домашние задания.
Цзян Чэн даже не представлял, куда можно с ним пойти.
Точно не в веганское кафе.
И на выставку он уже сходил.
«Можем просто погулять?» — Необязательно ведь куда-то заходить и тратить деньги.
Цзян Чэн догадывался, что из него такой себе собеседник, и неудивительным образом разговор у них особо не клеился. Они ходили вокруг общих тем: университет, английский, конкурс и поездка в другую страну, экзамены, — из этого комфортного и пресного круга, наверное, можно было никогда не выходить. Лань Сичэню очень интересно, как Цзян Чэну дается изучение языков — справиться можно, если есть цель. Японский он учил, потому что хотел попробовать что-то совсем другое — то, чему еще не учился Вэй Ин, то, чего не требовала с него мать, то, что не было обязательным в школе.
Хотя Цзян Чэн не считал свои успехи чем-то особенным.
По крайней мере в разговоре с Лань Сичэнем.
Лань Сичэнь учился на международных отношениях, довольно престижно, но Цзян Чэну надоело спрашивать про конкурс на места, расписание, предметы, кампус... Лань Сичэнь был приятным собеседником, но, наверное, совсем ему не подходящим.
Они обошли парк за час, успев обсудить пруд, красоту едва зеленеющих деревьев, визы, цены на проезд и рекламный баннер с новой айдол-группой, которую они никогда не слушали. До этого Цзян Чэн был твердо уверен, что прогулка лучше кафе, но именно сейчас ему хотелось занять свое внимание хотя бы едой, это был бы выход.
И почему ему так не везет с братьями Лань?
— Здесь рядом есть музыкальный магазин, — Лань Сичэнь указал на угол улицы, откуда скромно выглядывала небольшая вывеска. — Зайдем ненадолго, не против? Я все никак не мог доехать до него целый месяц.
Хорошо, они зайдут туда, а потом попрощаются до майских промежуточных, и Цзян Чэн почти забудет про то, какие разные и сложные братья Лань, даже дружить с ними не получается, хотя они с ним просто были самими собой.
В магазине было тихо и светло. Казалось, сюда не проникал даже шум с улицы.
— Я быстро, — Лань Сичэнь ушел в зал с инструментами, а Цзян Чэн принялся разглядывать полки с дисками.
Если его спросить, какую музыку он любит, то он, скорее всего, не ответит ничего внятного.
Ту, которая понравится? Которая играет в его любимых сериалах? Цзян Чэн не задумывался об этом серьезно. Из всего вороха надписей на коробочках дисков он смог выцепить только несколько знакомых имен. Он остановился у одной полки и вытащил наугад диск — сборник лучших композиций Space. Нет, он такого не знал и даже не представлял, как может звучать эта музыка.
Но проверит, если вспомнит — и Цзян Чэн, сфотографировав обложку, убрал диск на место.
— О, тебе нравится электронная музыка? — Лань Сичэнь возник за его плечом.
— Да не то что бы. Просто посмотрел. — Цзян Чэн перевел взгляд на пакет в его руках. — Что там?
— Детали для инструментов.
— А, да. Твой брат рассказывал, что ты играешь на флейте.
Лань Сичэнь заметно посветлел.
— Правда? Рад, что вы общаетесь.
— Да мы как-то не особо…
Лань Сичэнь осторожно провел пальцами по коробочкам дисков. Они медленно прошли вдоль стеллажей.
— Все равно. Ванцзи мало кому что-то рассказывает. — Лань Сичэнь остановился у одной из полок и вытащил два диска. — Ну а так: да, я играю на флейте и еще на фортепиано. Сесть за гуцинь я как-то не решился, а у Ванцзи получилось.
— Это здорово. — Цзян Чэн наугад тоже вытянул один диск и повертел в руках. — Нет, правда: мне всегда казалось, что музыкальные инструменты — это что-то для совсем талантливых людей.
— Как и для более талантливых в чем-то другом. Всегда можно научиться играть, если этого правда хочешь. И потом: в тяжелые минуты именно музыка утешает сердце, а в лучшие — помогает взлететь еще выше. Что это у тебя? — Лань Сичэнь заглянул в обложку диска, который вытащил Цзян Чэн. — А, это сборник Чжу Цзяньэра. Ты, наверное, слышал его музыку в школе.
— Наверное. — Цзян Чэн пожал плечами. — Я совсем в этом не разбираюсь.
— Тогда обязательно послушай, — сказал Лань Сичэнь и, немного подумав, добавил. — Давай я тебе его куплю.
— Что? Не стоит. Он не такой уж и дорогой.
— Ладно-ладно. — Лань Сичэнь поднял руку в примиряющем жесте. — Но вот возле тебя стоит еще один замечательный диск, — он вытащил его и показал. — «Музыка из старых фильмов». И список тут приличный. Заберу его себе. — Он взглянул на стопку дисков в другой. — Ну и это, пожалуй, тоже возьму.
Выйдя из магазина, они совсем немного прошлись по улице и решили разойтись возле станции.
— Извини, если тебе было неловко.
Цзян Чэн смотрел на его белые изящные руки, держащие бумажный пакет.
— Нет, все правда в порядке. Спасибо за прогулку.
— Всегда рад. — Лань Сичэнь посмотрел на большие часы над входом. — Что ж, пожалуй, пойду. Увидимся на следующей неделе.
— Ага.
— До встречи!
Домой Цзян Чэн возвращался с непонятным чувством в груди и, сидя в вагоне, рассматривал новый диск.
***
— Хочешь в музей пыток?
— Чего?
Мэн Яо улыбался своей приторной улыбкой и терпеливо смотрел на Цзян Чэна в ожидании ответа, весь его взгляд говорил: «Какой же ты тугой». Они только вышли с вечернего занятия по английскому, и Цзян Чэн честно не хотел никуда, кроме как в собственную постель под одеяло.
— Сходить туда хочешь? — Цзян Чэну показалось, что взгляд Мэн Яо — отдельная пытка, при этом настолько изощренная, что по неосторожности может понравиться.
— Не уверен.
Лицо Мэн Яо моментально стало непроницаемым, и он уставился в экран своего телефона. Цзян Чэн почувствовал холодные мелкие мурашки под кожей.
— Жаль. Вышло бы отличное свидание. — На светофоре загорелся зеленый, и они перешли дорогу. — Там сейчас выставили новые инсталляции и открыли небольшой кинозал.
— А ты, что ли, ходил?
Мэн Яо поднял на него взгляд и снова улыбнулся, так сладко, что Цзян Чэну резко захотелось выпить залпом бутылку воды.
— Дважды.
Цзян Чэну стало откровенно нехорошо. Насколько был легок Не Хуайсан, насколько был приятен Лань Сичэнь — ровно на столько же напрягал Мэн Яо, как будто по твоей голой коже водят холодным ножом, и Цзян Чэн за пару минут с ужасом признался сам себе, что это его заинтриговало. Как будто предложили попробовать странное блюдо и намекнули на неопределенность последствий. Цзян Чэн посмотрел на маленькие ладони Мэн Яо и подумал, что если он этими руками сожмет его горло, то Цзян Чэн скорее растеряется и замрет, чем вывернется и сбежит.
— Так когда ты свободен? — Они дошли до супермаркета, возле которого обычно их пути расходились по разные стороны.
— Могу в пятницу вечером и в субботу. А ты?
— Замечательно, — Мэн Яо погладил его по плечу — Цзян Чэна как будто прошибло током. — Тогда перед субботой я тебе напишу. Увидимся, — и пошел на свою улицу, помахав на прощание.
Цзян Чэн уставился ему в спину, не понимая до конца, что сейчас было, и всё-таки зашел в магазин за двумя бутылками воды — в горле и правда пересохло.
В голове не укладывалось, как такой спокойный и рассудительный Мэн Яо, с которым он ходил на английский, после одного подарка на День Святого Валентина стал совершенно другим человеком.
И почему Цзян Чэн вообще на него так реагирует?
Они не пошли в музей пыток — слава богам, у них был санитарный день! Да и Цзян Чэн решил, что не сможет после этого спокойно есть ближайшие два дня, поэтому они пошли — зло однозначно меньшее — на коллекцию редкостей империи Цин.
— Анатомический кабинет этажом выше, — Мэн Яо почти шепнул это Цзян Чэну прямо в ухо, пока тот залипал на длинные фарфоровые вазы. — Ты никогда не видел вазы?
«Нет, я просто не хочу с тобой идти на второй этаж!».
— А ты?
Мэн Яо уставился на него на несколько секунд, и Цзян Чэну захотелось так сильно рассмеяться. Он не хотел этого говорить, ничего не хотел говорить, но сказал, и вышло невероятно тупо.
Мэн Яо сморгнул свое недоумение и усмехнулся.
— Видел.
— Только не говори, что ты здесь тоже не в первый раз.
— Не буду, — Мэн Яо очаровательно улыбнулся и встал так близко, что Цзян Чэн мог ощутить исходящее от него легкое тепло. — Если тебе уж так интересны эти вазы…
Но на второй этаж они все же пошли.
Когда они были в начале экспозиции, Мэн Яо невзначай коснулся его руки, и Цзян Чэна вновь прошибло. Так, что, наверное, он свяжет сильно деформированный череп с Мэн Яо до конца своей жизни. У витрин с раковыми опухолями в формалиновых банках Мэн Яо прошелся пальцами по его пояснице, едва касаясь, и Цзян Чэн понял, что если к концу этого свидания у него не начнется нервный тик, то это будет чудо.
— Бедняжка, — Мэн Яо покачал головой, указав на банку с младенцем, у которого образовалась третья конечность, а нижняя или верхняя — сложно сказать. — Ей повезло прожить на этом свете меньше получаса.
— Наверное, ее матери было тяжело.
— Не тяжелее, чем если бы она ее растила. — Мэн Яо пошел дальше. — Я абсолютно уверен, что она потом родила здоровых детей и жила себе счастливо.
Цзян Чэн почувствовал себя слишком странно, но спрашивать ни о чем не стал.
После зала они спустились в кафетерий. Цзян Чэн пытался снять упаковку с трубочки, Мэн Яо просто за этим наблюдал.
— А ты хочешь стать хирургом? — Цзян Чэн наконец воткнул трубочку в стакан.
— Нет. Мне просто это кажется достаточно интересным. Разве тебе так не кажется?
Цзян Чэн пожал плечами.
— В какой-то степени. Не знаю, я не думал об этом так много.
Мэн Яо с задумчивым видом поболтал чай в своем стакане — без молока, без шариков, просто черный чай со льдом.
— А я, возможно, думаю об этом слишком часто. Целый зал, рассказывающий о несовершенстве людей и что жизнь — просто огромная лотерея. — Он замолчал, рассматривая узор столешницы, Цзян Чэн пил свой молочный чай — теперь он был с карамелью и нравился ему чуть больше того, что пил на самом первом свидании.
— Если так, то думай о том, что тебе еще очень даже повезло, — ответил Цзян Чэн и сам поразился тому, как это прозвучало. Мэн Яо искренне рассмеялся.
— И то верно.
— Да, третья нога, наверное, тебе не особо нужна.
Мэн Яо покачал головой. Возможно, сегодня Цзян Чэн увидел его с настоящей стороны. Хотя он все еще не понимал, как к ней относиться.
— Я рад, что ты согласился пойти со мной на свидание. — Ну, может, и это свидание не такое плохое, как казалось сначала. — Хочешь сходить со мной в кино?
— Не уверен, что получится.
— Жаль. — Он снова стал по-лисьи улыбаться. — Но ты зови.
Когда они попрощались и разошлись по разным дорогам на перекрестке, Цзян Чэн чувствовал себя вымотанным, но в каком-то смысле все равно довольным.
***
Цзинь Цзысюань не дождался вообще никакого свидания. Во-первых, Цзян Чэн просто не хотел. Во-вторых, какие еще причины должны быть? У него не собран чемодан, не решен вопрос, сколько брать футболок и какие песни скачать в дорогу. Вэй Ин валялся рядом на подушке и болтал без перерыва, что Цзян Чэн в какой-то момент перестал вслушиваться в его слова.
— Так кому?
— Что? — Цзян Чэн отвлекся от бесконечного перекладывания вещей по кровати.
— Кому ты ответишь завтра?
— Завтра?
— В Белый день. — В глазах Вэй Ина было столько незаданных вопросов, но Цзян Чэн слишком устал, чтобы разбираться еще с этим.
— А. Черт. Я вроде им всем отказал.
— Отказал? — Вэй Ин сел ровнее, обняв подушку.
— Да. По крайней мере, мне так кажется. Не знаю, как им.
— А если они не поняли и ждут от тебя завтра шоколадку?
— Мне не до этого, — Цзян Чэн отмахнулся и все же положил в чемодан лиловую рубашку, которую надевал в основном на семейные праздники. — И вообще, я целый месяц ходил на свидания с кучей народу, почему это никого не насторожило?
— Ты слишком добрый.
— Я?
— Да, — Вэй Ин завалился обратно, распинав стопку сложенных носков. — Просто не признаешься себе в этом.
— Ой, заткнись. Я пошел туда, потому что попросила сестра.
— Не ври, ты пошел туда, потому что не мог оставить их без ответа. Даже павлину ты написал сообщение, хотя уж кому можно было вообще не отвечать.
— Ты слишком много болтаешь.
— Ага, а ты просто так решил походить целый месяц на свидания, в том числе со своим репетитором. — Вэй Ин надулся. — Сестра его попросила, как же. С кем-то из них ты даже в жизни ни разу не общался. А если бы я тебе признался, ты бы и со мной пошел просто так?
Цзян Чэн со вздохом сел на край кровати посреди неуложенных вещей.
Вэй Ин добавил теперь уже тише и не таким требовательным тоном:
— Ну так. Чисто теоретически, если бы.
— Я не понимаю, почему ты задаешь такие бесполезные вопросы.
Вэй Ин наконец замолчал. Цзян Чэн еще немного посидел и собрал оставшиеся вещи уже в тишине.
***
Вэй Ин оттаял к вечеру перед отъездом.
— Мой самолет в шесть. — Цзян Чэн выключил верхний свет и лег под одеяло. — А выезжать надо в четыре.
— И что? — Вэй Ин залез к нему прямо в одежде. — Я все равно хочу полежать с тобой.
— А домой не собираешься?
Вэй Ин посмотрел на часы в телефоне и, выключив экран, устроился рядом поудобнее.
— Сначала провожу тебя. Ты все-таки уезжаешь.
— Ладно.
— Привезешь мне что-нибудь?
— Что, например? — Лапшу! — Цзян Чэн посмотрел на него, как на идиота. — С кем-нибудь прикольным на банке?
— И только?
— Почему нет?
— Это тупо.
Вэй Ин пихнул его локтем в бок, и Цзян Чэн перехватил его за руку.
— Ай! Так привезешь?
— Нет.
Вэй Ин тихо захихикал. Конечно же Цзян Чэн привезет любую хрень, какую Вэй Ин только попросит.
— Скажи, что будешь по мне скучать.
— Спи.
— Я вот буду по тебе скучать.
Цзян Чэн повернулся к нему, и в полумраке с цветными пятнами от рекламы за окном и светом от ночника Вэй Ин казался теплее всего на свете — теплее нагретой от окна парты, теплее весны, теплее чая в уличных кафе, теплее мягких перчаток и зимней куртки, теплее только что вытащенного из духовки пирога, теплее песка на море летом и теплее искреннего поздравления на открытке. Вэй Ин был теплее всего — наравне с солнцем.
Цзян Чэн легонько коснулся пальцем кончика его острого, немного вздернутого носа. Вэй Ин моргнул, и легкая улыбка осталась на его губах, а в глазах, казалось, горели звездочки.
— Конечно буду. Только спи.
Вэй Ин оттаял и, устроившись на краю его подушки, послушно закрыл глаза, будто и правда заснул. Еще немного — и Цзян Чэн сделал тоже самое, медленно засыпая мягким теплым сном.