Пастор уже около месяца жил в четвёртой. И из всей группы он сильнее сдружился с Аристотелем – такой же колясочник, как и он сам, но более ловкий. Он мог довольно резво ползать по составленным рядом кроватям и полу, который был завален разным хламом. Всегда громкий, постоянно рассуждающий о всяком парень с русыми, с медной рыжиной, волосами всё же ему нравился больше всех. С ним было интересно сидеть ночами, когда все уже спали, и слушать его рассказы о книгах, которые он достал и прочитал и так далее.
День был на первый взгляд обычным. После уроков делать было особо нечего и все просто ждали обеда. В комнате кто-то разговаривал, кто-то курил. Пастор же писал свои маленькие стихотворения в блокноте, время от времени грызя карандаш в поисках новой рифмы. Так и прошло всё свободное время, в мягком жужжании разговоров, в табачном дыме и собственных мыслях. Только в столовой Пастор подметил, что что-то не так. Над группами весела предгрозовая дымка. Всегда громкий стол Крыс заметно притих, даже вспыльчивый Снегирь молча сидел на своём месте, постоянно оглядываясь по сторонам. Фазаны выглядели напуганными, Птицы особенно мрачными, а Псы больше, чем обычно, напоминали охотничьих собак в выжидающей стойке. Шрам сидел во главе стаи, поставив руки на стол и скрестив руки на уровне переносицы, и пристально смотрел своим единственным глазом на вожака второй группы.
Теренькнул звонок к окончанию обеда, но никто не двинулся как обычно. Не было беготни, криков и возни, все продолжали сидеть на местах.
- Что-то намечается, – тихо, но с неким азартом в голосе, прокомментировал Аристотель. – Заметили?
Такое было трудно не заметить. Когда четвертая начала подниматься, со стороны Псов к ним подошли трое человек и молча вручили Сфинксу записку.
- Шрам просит вожаков всех стай собраться в Кофейнике для обсуждения важного вопроса, - зачитал Сфинкс. Пожал плечами и передал записку Слепому.
После этих слов все как с цепи сорвались. Забегали Логи, Фазаны испуганно сбились в кучку, Птицы спокойно начали переговариваться, а Крысы напряженно молчали.
Поток ребят, ходячих и колясочников, направился в одном направлении, образовывая затор. Пока Пастор стоял в «пробке», он заметил Снегиря, который нервно теребил пальцами жетон, висевший на шее. И так бледный парнишка стал совсем белым и веснушки на его лице загорелись яркими звездами, а волосы выглядели как ярко-оранжевый пожар. Его кто-то окликнул, и парень моментально рванул с места, столкнувшись с несколькими ребятами. Дом начал неестественно громко гудеть и волноваться.
Небо за окнами потемнело, предвещая скорую грозу, которая совпадала с ощущением в Доме.
Возле Кофейника народу было меньше. Фазаны откололись, а остальные разбились на мелкие группы. Вожаки прошли в Кофейник. Сразу после их ухода стало тише. Все ждали.
Лэри что-то ворчал себе под нос.
- Будет драка? – Пастор нервно оглядел своих соплеменников, - Да?
- Нет, блять, свидание. – огрызнулся Аристотель.
Сфинкс предложил идти в комнату и узнать всё от Слепого, но сам не двинулся. Горбач закурил. Чёрный недовольно переминался с ноги на ногу.
Наконец дверь кофейника открылась и первым показался Шрам. На его лице сверкнул довольный оскал, и он направился к своим. Потом вышли Слепой со Стервятником, на ходу что-то обсуждая, а в след за ними выскочил Лис.
- Пастор! – Парень невольно вздрогнул, к нему подбежала девушка с зелёными волосами. – Что у вас происходит?
Ничего такого, Совушка, -- наигранно сказал Аристотель, - Всё в норме.
Сова изобразила недовольную гримасу и сразу повернулась к Пастору. Девушки редко заходили к ним, но она была исключением. Она часто забегала к Пастору и Аристотелю поболтать или ещё что-то. Пастор даже сказать ничего не успел, как девушка скала: «Извини» и отбежала к Снегирю. Она смотрела на парнишку с небольшой жалостью в глазах, он и вправду выглядел так, будто на приделе. Посмотрев на них какое-то время, Пастор решил проехать в комнату и поговорить о случившемся с остальными, но те были слишком поглощены своими делами, чтобы вытянуть из них хоть что-то внятное.
Четвертая ехала и шла в темноте довольно медленно, фонарики не помогали. Три стаи то и дело натыкались друг на друга, вскрикивали и ругались между собой.
У лестницы стоял кто-то и освещал её, при этом группируя людей по шестеро и отправляя их вниз. Лестничные пролёты и ступеньки пахли дезинфекцией, от чего глаза немного слезились.
Коридор первого этажа был просторнее, ту могло запросто уместиться четыре коляски и ещё пара ходячих, поэтому мы двигались гораздо быстрее. Проехав мимо запертых дверей приемной, актового зала и кинотеатра, мимо кабинок игровых автоматов, стендов с фотографиями, шеренги огнетушителей, окошка прачечной… Спортзал оказался открыт, там уже горел свет. Дальше можно было двигаться без фонариков.
Народу в зале набилось уже битком и все прибывало, но при этом, как ни странно, было довольно тихо. Все разговаривали шепотом. Псы стояли в кучке возле матов и переговаривались между собой, то и дело бросая взгляды на входящих.
Четвертая стояла у дверей, только Аристотель кружил от человека к человеку и обменивался с каждым парой фраз. Пастор с любопытством оглядывал зал.
Шрам сидел на мате и курил, стряхивая пепел на пол. На шее был застёгнут черный ошейник с шипами. Кожаные штаны, казалось, вот-вот лопнут под напором мускулистых ляжек. Он выглядел пугающе спокойным. Этот парень всегда отличался тем, что лез в драку и выходил оттуда всегда победителем, за счет выигрыша в росте и силе, но сейчас что-то было по-другому.
Колясники шестой остались сидеть, где сидели, ходячие встали, но тоже остались возле матов. В середине зала собрались ходячие второй и третьей. Взявшись за руки, они образовали большой круг. Потом в него вклинились колясники, а самыми последними, Черный, Горбач, Лэри и Псы из шестой. Каждого из наших и Псов ставили между Птицами и Крысами так, чтобы по обе стороны стояли чужие. С включением в круг ребят из шестой он сделался похож на небольшую арену. Со стороны это выглядело довольно забавно. Как будто в Доме часто тренировались в создании такого вот круга. Как минимум раз в неделю. Пастор тоже вклинился к ним и оказался между каким-то Псом и Снегирём из второй. Снегирь нервно смотрел по сторонам, а его ладони вспотели.
Когда перемещения прекратились, Шрам поднялся с мата, потянулся и вошел в круг, поднырнув под чьи-то сцепленные руки. Лис тоже проскочил кое-как в круг. Пастор смотрел в центр на двух вожаков и ждал.
Лис первым сделал выпад, но тут же Шрам резко замахнул руку и в его ладони что-то сверкнуло. Удар и все вскрикнули. Лис простоял на ногах несколько секунд перед тем, как упасть на пол. Круг распался. Вожак второй валялся на полу, держась за горло. Сквозь его пальцы текла кровь и между ними торчала рукоятка ножа. Пастор сразу же понял, что произошло и к его горлу подкатила желчь.
Шрам выпрямился и холодно посмотрел на уже не двигающегося Лиса. Спокойно вздохнув он подошёл к своим. Снегирь слабо выдохнул, Аристотель искал глазами Пастора.
Всё закончилось.