«Искатели приключений должны уметь обращаться с оружием», — Беннет регулярно слышит это от своих пап.
Он пытался овладеть луком — тетива щёлкала его по носу, а стрелы летели вниз. Он брал в руки копьё — наконечник ломался и отлетал от древка после нескольких ударов, даже совсем слабых. Двуручный меч Беннет не смог бы даже удержать в руках, для катализатора ему не хватало знаний магии, а меч… После тренировок с лёгким оружием ему никто не решился доверить меч.
«Ты ещё слишком мал, чтобы стать искателем приключений».
Ещё немного и ему пятнадцать.
Кейа недавно получил свой Глаз бога.
Овладеть его силой было легко — так же, как и овладеть своим мечом несколько лет назад, только гораздо быстрее. Выпад с резким ударом в живот, только вместо лезвия — пронизывающий холод. Тренировки не составляют для него никакого труда. Гораздо труднее — справиться с тем, что кроме него на тренировочной площадке больше никого нет.
Ему двадцать лет уже невыносимо давно.
Солнце медленно опускается вслед за лопастями мельниц Мондштадта. Улицы пустеют: кто-то возвращается домой, кто-то спешит закрыть лавку, а кто-то — в «Долю ангелов».
Беннет ловко преодолевает несколько лихо петляющих пустынных улочек. Между стеной и кустом — кажется, одежда снова зацепилась о какие-то ветки — и прямо к такой огромной для такого маленького Беннета площадке.
Он проходит к центру, стараясь не задеть ни один из забытых тренировочных манекенов. Никто, ни одна живая душа не должна знать, что он был здесь.
А то попадёт от пап.
Меч, погнутый, отвергнутое Вагнером творение неопытного Шульца, неловко спрятан за спиной. Одно осторожное движение, и Беннет держит его прямо перед собой. Лезвием собирает холодные отблески сумерек.
Рассечь воздух. Взмахнуть наискось. Сделать выпад вперёд, собраться и…
— Неплохо, неплохо.
…К чертям выронить меч из рук под размеренные аплодисменты за спиной.
— Но тебе следует встать в удобную стойку.
— Капитан Кэйа, я…
— Хотел потренироваться и не нашёл места лучше, чем это? — он медленно подходит ближе, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от Беннета. — Могу тебя понять. Извини, что бесцеремонно прервал твою тренировку… Взамен, может быть, могу обучить тебя кое-каким трюкам. Как твоё имя?
–…Беннет.
Кейа касается медленно. Сначала показывает, как ставить ноги, потом направляет его руки, и только после отдаёт обратно меч.
— Эта железка годится только для тренировок. Тебе стоит заменить его при первой возможности.
— Я знаю…
Беннет чувствует себя неуверенно. Одно дело тренироваться одному, наедине с собой и своим мечом. Но под пристальным наблюдением капитана Ордо Фавониус, который, похоже, пытается помочь…
— Чего ты боишься? — он замечает его колебание и наклоняется чуть ближе, чтобы заглянуть в лицо. — Ну же, скажи мне.
— Я… — мямлит Беннет, взглядом уткнувшись в рукоять меча. Лук, копьё, двуручный меч, катализатор… может, ему вообще не стоит брать в руки оружие? — Я боюсь, что у меня не получится.
Кейа тихо смеётся. Опускается перед Беннетом на одно колено, держа его за плечи.
— Всё в порядке. Ты всегда можешь попробовать снова, если с первого раза не выйдет.
— Угу…
— Обещай мне, что попробуешь.
Беннет смотрит вниз, встречаясь со спокойным и уверенным лицом. Невезение боится его и медленно растворяется в ночной тишине.
— Обещаю.
Беннета взяли в гильдию сразу же, как узнали, что он научился сражаться.
«Говорил же, славный парень растёт,» — отзывался о нём кто угодно из его пап. Все гордились им, не считая особо неудачных дней, когда из приключений он приходил с пустыми руками.
И с бесконечными ссадинами.
Беннет никогда не мог подумать о том, что однажды получит такую желанную многими искателями приключений вещь — Глаз бога.
Но в скором времени после принятия в гильдию он приобрёл и его.
Считать ли его тихую славу, пусть полученную вместе с ранами, ожогами, ссадинами и невезением, славой по-настоящему?
Шестнадцать — замечательный возраст, чтобы понять.
Кейе снова скучно.
Кавалерии нет, значит нет и её капитана. Развлекают разве что только разбойники, помеченные в специальном списке, но быстро надоедают и они. Вечер за вечером он пропивает своё звание в таверне, рассказывая истории, бросаясь колкими фразами…
Но глубокая ночь открывает другую его сторону.
Для Кейи все эти улицы слишком знакомы. Поворот сюда, в узкий закоулок, затем выйти между двух домов. Путь приводит прямо к огромной лестнице на пути в церковь. Может, он навестил бы Розарию, если она не была бы занята своей… особой работой.
Взгляд цепляется за кое-кого интереснее.
Удивительно, что в его двадцать два Кейа не может найти себе развлечение получше.
Беннет сидит на ступеньках лестницы, щекой прислоняясь к холодному камню стены. Одно колено у него перевязано бинтами, нос заткнут покрасневшей ватой, а на ногах и руках тут и там ссадины и синяки.
Печальное зрелище.
— Неудачный день? — Кейа поднимается к нему и садится рядом. Чувствуя, что он нужен именно здесь и именно сейчас, что ему обязательно нужно быть рядом с ним.
— Ха-ха… да… — безрадостно откликается Беннет, не поднимая глаз. — …Не знаю, когда в последний раз день был… удачным.
— Как насчёт дня, когда ты научился владеть мечом?
— Ох, да. Я забыл сказать вам спасибо тогда. Меня приняли в гильдию, и было не до этого… спасибо.
Кейа с необычайной для него теплотой улыбается и легко треплет Беннета по макушке, а тот тихо ойкает от неожиданности.
— Не за что, Беннет. И как тебе в гильдии?
— Очень здорово! — он заметно оживляется и приподнимает голову. — Мне сказали, что я хорошо сражаюсь… И у меня даже есть свой отряд! Правда… М-м-м… Пока в нём только один я. Ну, я ведь ещё только новичок в гильдии…
— Уверен, это ещё только начало.
— …Наверно.
Кейа наблюдает за тем, как он тихо шмыгает носом, как опускает подбородок на руки, сложенные на коленях, и устало прикрывает глаза. волосы растрёпаны, походная сумка с выглядывающей из неё картой валяется в ногах, а лицо… выглядит ужасно несчастным.
По щеке тихо ползёт слеза.
— Что же ты?
Кейа осторожно касается его плеч руками.
— Ничего страшного не случилось, золотце.
Приобнимает его совсем невесомо.
— Всё хорошо.
— Всё хорошо… — эхом отзывается Беннет, кулаком утирая слёзы. — Всё пройдёт… Это ведь всего лишь один неудачный день, да?.. Нужно всего лишь поспать и всё пройдёт…
В ответ Кейа просто мягко поворачивает его к себе и обнимает крепче.
Ему, при всей его холодности и отчуждённости, больно смотреть, как затухает яркое солнце.
Его яркое солнце.
Кейа узнал одним из первых.
— Тебе нужно быть осторожнее в своих путешествиях, — он не притворяется, не лицемерничает, не скрывается. Просто искренне волнуется за Беннета. Просто изо всех сил давит чувства — но ничего не выходит.
— Хе-хе, моя неудача всегда найдёт способ, как мне помешать! — Беннет улыбается широко, отшучиваясь. Кейа не может скрыть встревоженную улыбку. — Но в конце концов я всегда возвращаюсь. На этот раз я хорошенько заряжусь удачей от тебя, чтобы уж точно не придти с пустыми руками!
Гладь сидрового озера беспокойно блещет, выбиваясь из-под тонкого льда. От ряби быстро начинают болеть глаза, и Беннет отводит их к такому же холодному, но спокойному Кейе рядом с собой.
— Ты ведь поделишься со мной своей удачей?
Кейа уже привычно тепло смеётся и треплет его по голове.
— Ну конечно, золотце.
Его солнце потухло слишком быстро. Никто не знал, когда именно.
Беннет просто однажды как обычно вышел из главных ворот Мондштадта. За спиной походный рюкзак, карта, меч в новеньких ножнах, под ногами — промёрзшая, но медленно согревающаяся под скромным февральским солнцем земля.
Никто бы и не узнал, где именно он остался, если бы не случайная группа искателей приключений.
Драконий хребет жесток ко всем. Много людей пропадают на нём каждый год, многих так и не находят, но Беннету… повезло.
Его нашли. В пещере, заваленной ледяными обломками, перед горсткой пепла от небольшого костра с его многострадальной картой в качестве топлива.
Никто не знал, когда именно он умер, но старым искателям приключений не пришло в голову ничего больше, чем поставить к одной практически несуществующей дате на надгробии похожую.
29.02.████ — 30.02.████
Но Кейа долго не хотел признавать.
— Похоже, моя удача тоже ни к чёрту, — шепчет он, на коленях сидя перед ужасно неправильной могильной плитой. Всего шестнадцать лет и две несуществующие даты.
Это всё кажется просто плохим сном.
— Прости меня. Ты мог бы жить, если бы я…
Говорить дальше не выходит. Слёзы мёртвой хваткой сковывают горло, не дают голосовым связкам воспроизвести осмысленные звуки. Кейа утыкается лицом в собственные ладони.
Он смеётся, видя, как курносый нос трётся о мягкую ладонь. Берёт его лицо в руки и нежно поднимает на себя, заглядывая в жмурящиеся яркие зелёные глаза. Видит в них всё сразу: свежую летнюю траву, светлое голубое небо, жёлтые макушки одуванчиков, качающихся на ветру.
— Э-эй, отпусти, — Беннет смеётся в ответ, зажмурившись, пытается осторожно вызволиться из приятных чужих рук.
Просьба не работает: Кейа притягивает его к себе и осторожно целует. Так, что тот вздрагивает от неожиданности, и только Кейе стоит немного отстраниться, со смущённой улыбкой опускает голову.
— Отпускают… не так, — на выдохе тихо отзывается он.
Да, не так.
Кейа не может отпустить так быстро. Ему всё ещё кажется, что Беннет вот-вот вернётся из путешествия и они пойдут к озеру звездопадов, как и договаривались…
Но всё вокруг уже растаяло, весело щебечут и резвятся птицы, а он не появляется. Ни во снах, ни в виде тихого призрака, ни на берегу озера. просто… будто его и не было.
— Иногда я думаю… Мне бы хотелось умереть в приключении, — о своей смерти он говорит слишком легко. Слишком легко для Кейи.
— Почему? — отзывается тот с искренним тревожным интересом.
— Это же главная мечта искателя приключений. Умереть во время битвы! Чтобы все знали, каким ты был упорным и как жаждал опасности.
Кейе хотелось исполнить все его мечты до одной, но… только не эту. А судьба сама сделала ему такой желанный подарок.
Кейе хочется проклясть судьбу так, чтобы она никогда больше не тянула руки к тем, кто не заслуживает смерти, так, чтобы такого никогда больше не повторилось…
Поздно.
Он долго сидит около свежей могилы и каменного надгробия. Долго изучает неправильные цифры и неправильное имя.
Это не должен был быть он.
Кейа старается не зарыдать снова.
Он никогда не думал, что может так нежно кого-то любить.