Нил всю жизнь прожил у моря. Ему до него было минут пятнадцать неспешной ходьбы, а если бе́гом, то вообще быстро – прям как в сказке! Он любил приходить на пирс почти ночью, когда летнее солнце уже скрылось, и никакой свет не мог обнаружить его присутствия.

Иногда он прятался. В основном – прятался. Здесь, на пирсе. От Натана, что часто бывал невыносим. Но чаще – от Лолы. Её он боялся больше, чем отца. От того он хотя бы знал, чего ждать: когда ремень, когда… железо раскалённое. Лола же была изобретательной. И оттого опасной.

В последний раз, например, она решила, что опробовать свой новый нож для мяса нужно именно на нём.

Было это позавчера.

Тонкие порезы запеклись и теперь неприятно ныли при движении. Нил боялся лишний раз совершать какие-то резкие движения, обычно ему присущие. Он обожал плавать, но сейчас это было бы… чревато последствиями.

– …и мне кажется, что от этого – от Лолы – нет спасения. Отец плевать на меня хотел. Хотя, наверно, он бы разозлился на Лолу за то, что она «портит товарный вид», но если говорить объективно, то он с радостью отдал бы меня ей. – Нил продолжал тихо и почти монотонно говорить в никуда. Его взгляд то цеплялся за луну в небе – почти полную («Скоро полнолуние», отметил мельком), то на редкие-редкие волны, в свете луны кажущиеся необычными, словно рисованными. Умиротворение, так необходимое ему.

При всей своей строгости и контроле, отец смотрел сквозь пальцы на его вечерние отлучки. Он был более чем уверен, что Нил вернётся.

Итак, ему нужна была хотя бы видимость покоя и того, что всё хорошо. И возможность выговориться. Море отлично с этим справлялось – давало рассказать обо всём и не отвечало. Сегодня весь его день был прекрасно занят, а, следовательно, ни с кем из «семьи» он не виделся с самого утра. А дело в том, что он помогал в кузнице. Совсем немного, стоило признать. Ваймак, кузнец, и его сын Кевин (а также милая, добрая Эбби!..) как-то незаметно стали для него той семьёй, которой он лишился после смерти матери. Та была его единственным оплотом спокойствия и некой безопасности; обещала, что они вот-вот уедут (сбегут) к дяде, жившему в нескольких днях пути. Тогда он точно не знал, сколько именно. И всё бы, наверно, вышло складно, не исчезни его мать за три дня до планируемого дня, хм, их побега. А через неделю её тело нашли рыбаки. Утонула, сказали и развели руками.

Нил даже не плакал.

Он думал, что виновата в этом Лола. Или отец. Или они оба, что вероятнее всего. Два года назад это было. Два года назад ему было пятнадцать, почти шестнадцать, и он думал, что ещё что-то можно изменить.

А сейчас он в этом был уверен.

– Я попробую сбежать. Сейчас я знаю, куда, сколько продлится путь. Я попробую. А если и умру в процессе, то… всё лучше Натана и Лолы. Осталось подождать совсем, совсем немного – до моего совершеннолетия. И тогда по закону… – Нил судорожно вздохнул, мечтая о том, что хотя бы с наступлением его восемнадцатилетия в глазах общества Нил будет волен уйти от отца в любую сторону света. А пока он «слишком мал для самостоятельности», и авторитет его отца неоспорим в глазах горожан (как же! Он же местная власть! Один из городовых же, на хорошем счету у главы их замшелого городишки!.. А Нил «всего-то бесится, бедный мальчик, потерявший мать! Какая трагедия, да…»).

Блядь. Он так это ненавидел.

– Я просто сбегу. Куда угодно. Если дядя не примет меня, то я смогу ловить рыбу. Или устроюсь в кузницу. Умею я меньше Кева, конечно, но что-то же умею!.. Ещё я неплох в резьбе по дереву. Ваймак научил. Он вообще много чего умеет. И делает это красиво. Жаль только, что изначально обращаться ножом научила Лола. И совсем не для этого. Но Ваймак это изменил. – Он тяжело вздохнул: – И почему я не его сын?..

Нил перестал обнимать колени и спустил ноги вниз, чтобы немного поболтать ими в воздухе. До воды он не дотянулся бы при всём желании – как минимум из-за роста. Он откинулся назад на вытянутых руках и задрал голову. Звёзды тоже поражали. Вспомнилось ему, как в далёком уж детстве они с мамой вот так любили ложиться где-нибудь – на полянке какой или на этом самом пирсе – и смотреть в небо. Мать научила его различать созвездия. Нил искал что-то знакомое – как обычно. На губах от редко хорошего воспоминания появилась улыбка.

И вмиг исчезла.

– Натаниэль, мальчик мой! Ну же, Младший!..

В почти уже ночной тишине голос Лолы, переполненный заметными только ему насмешкой и предвкушением, звучал довольно звонко и громко. Нил оглянулся.

– На-та-ни-эль! – голос шёл откуда-то слева. На счастье, его скрывало небольшое судно, пришедшее вчерашним вечером. Оно же было и единственным. От такой удачи он готов был расплакаться. От облегчения. – Твой папочка послал меня найти тебя! Давай же, пойдём домой.

Ложь. Ложь, ложь, какая же ложь!.. Он знал.

– Лола… – прошептал онемевшими губами и облизнул их.

Нил замер на миг, чувствуя, как сердце разгоняется до невиданной скорости просто за чёртов миг. Недолго думая, он подался вперёд, стараясь нырнуть максимально неслышно. Вышло отлично.

А Лола приближалась. И вскоре вышла к причалу.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмодерьмодерь… – он не мог остановиться, продолжая от паники быстро-быстро шептать и столь же часто дышать. Он боялся, что она найдёт. Она всегда находила!.. И вдруг его рот накрыла чья-то рука.

– Если не хочешь, чтоб она тебя нашла, успокойся. Дыши со мной.

И Нил, поддаваясь внезапному шёпоту, начал дышать, повторяя за ним.

И во все глаза смотрел на человека перед собой. Парень примерно его возраста. Блондин. Цвета глаз не видно – тот был спиной к луне. Не помогало и то, что они находились, можно сказать, под пирсом.

Медленно его дыхание восстанавливалось. К моменту, когда Лола оказалась прямо над ними, он дышал спокойно и тихо. И неотрывно смотрел в глаза напротив.

– Ну и где он? Бродяжка сказал, что он частенько бывает здесь.

Нил зажмурился.

«Не смотри вниз. Уйди. Пожалуйста, просто уйди. Уйди!»

– Нет, он бы не нырнул, – задумчиво протянула Лола, отбивая носком ритм. – Чёрт! Натан слишком много ему позволяет!

«Ага. Всего лишь даёт порой пожить в шкуре обычного человека, которого не ждёт дома твоя кровавая рука!»

– Ладно, Младший, стоит признать – ты научился прятаться, – с этим злобным бормотанием она ушла. Шаг её казался сердитым.

Когда смолкли последние шаги по доскам, парень убрал руку с его лица, а Нил… Нил весь как-то обмяк и уронил голову ему на плечо. Уткнулся в него лбом. Задышал прерывисто.

Парень вновь прикоснулся к нему – обвил за талию рукой. Осторожно так, едва касаясь.

– Спасибо. Не знаю, кто ты… Но спасибо. Если бы она нашла… – он сглотнул.

– Почему бы ты не нырнул?

– А?.. – Нил отстранился, чтобы смотреть. – Раны, она их имела в виду. Им два дня… Легко могут открыться. Больно будет, – и горько усмехнулся. Вода была солёной, щипала, но он приветствовал жжение. Лучше это, чем Лола.

– Так вот почему от тебя кровью несёт. – Парень склонил голову к плечу, внимательно осматривая его. – Где?

– На спине. Зачем ты?..

– Повернись.

– Нет, подожди! Зачем? Ты ничего не сможешь сделать.

Парень тяжело вздохнул, как бы намекая, что с бо́льшим идиотом ему ранее не доводилось встречаться.

– Смогу, – лаконично ответил тот, – повернись.

– Даже если и так, то сейчас ночь, а нужная тебе часть моего тела в воде. Ты не увидишь!

Нила поражала эта уверенность, что он сможет как-то помочь ему. Странный такой…

– Натаниэль…

– Не называй меня так! – он вздрогнул. Он ненавидел это имя. В нём и так было слишком много Натана, а имя было перебором. Поэтому он предпочитал вторую его часть, несколько изменённую. – Я Нил. Не Натаниэль, – закончил он шёпотом и сжал челюсти.

– Хорошо, – мирно сказал парень, – я Эндрю. Повернись. Поверь: я смогу помочь тебе. Полностью вряд ли получится вылечить, но процесс ускорю.

– Как ты…

– Повернись. Ко мне. Спиной. Нил. Отвечу на твои вопросы после.

– Хорошо.

И Нил повернулся, подставляя свою спину этому Эндрю. Он вытащил рубашку из-за пояса.

– Не особо, м-м-м, приятно её снимать… – признался он шёпотом и задрал голову в звёздное небо. – Не мог бы ты сам задрать?..

В ответ – хмык. Вроде как, утвердительный. Он почувствовал, как Эндрю задрал его рубашку до плеч. Порезы, которые в начале вечера он назвал более скромным «царапины», тянулись от лопаток до поясницы. Эндрю медленно сделал глубокий вдох и столь же медленно выдохнул. Оказывается, он был ближе, чем представлялось Нилу, потому что он почувствовал горячий воздух кожей.

– Я коснусь твоей спины пальцами? – голос его почему-то звучал хрипло и куда ниже, чем до этого.

– Хорошо, да. Ты можешь коснуться меня.

Тут же он ощутил его пальцы примерно в тех местах, где он помнил порезы. Кевин – единственный, к кому он смел обратиться за хоть какой-то помощью с ними – касался его примерно в тех же местах. Нил не представлял даже, как Эндрю собирался ему помочь.

И на этой мысли он ощутил, что спина в местах ранений начала будто гореть, а затем всё сменилось приятной прохладой.

– Вот. Теперь остались действительно лишь лёгкие царапины. Быстро заживут.

– Правда?! – Нил резко развернулся и в шоке уставился на него. – Но… Как ты это сделал?

– А вот с этим – проблема… Или нет? – он, как и Нил несколько раньше, задрал голову к небу. – Я могу лечить. А учитывая твои рассказы о том, что с тобой творила Лола в последние… месяца полтора? два?.. В общем, думаю, тебе не повредили мои действия. Прислушайся к себе.

Нил повёл плечами и с удивлением понял, что да – двигался он теперь без прежней боли.

– Но… как?

– Поплыли к берегу, – и Эндрю протянул ему руку. – Там расскажу, – пояснил; Нил протянул ему свою.

Пирс уходил глубоко в море, но добрались они крайне быстро – Нил умел плавать с детства и просто обожал это, а Эндрю не отставал от него. На миг даже мелькнула мысль попросить его посоревноваться с ним…

Когда Нил оказался на мелководье, то заметил, что Эндрю рядом нет. Он обернулся; Эндрю торчал там, где вода лично ему доходила до середины груди. Он озадаченно уставился на явное нежелание парня выходить из воды. И только сейчас, когда шок ото всего произошедшего поутих, а они выбрались из-под тени пирса, Нил приметил, что на нём нет одежды. Он тут же обругал себя мысленно: в самом деле, неужели человек будет в одежде купаться?! Не идиот же он!..

– Не хочешь выходить?

– Нет. Не совсем. Можешь подойти?

Нил нахмурился, но просьбу исполнил. Это было странно. Может, он зацепился за что-то ногой?..

– Что-то не так? Тебе нужна помощь?

– Нет, – хмыкнул Эндрю. – Можешь дать мне свою руку?

– Конечно, – всё больше озадачиваясь, протянул руку; Эндрю обхватил его запястье. – Мне тебя по…

Эндрю потянул его руку вниз, и вскоре он почувствовал… почувствовал… Он широко распахнул глаза и замер. И уставился на напряжённое лицо Эндрю.

– Что за?.. Это… чешуя? – вышло сипло. Он прочистил горло и сглотнул. – Это… рыба?

Ладно. Это прозвучало глупо.

– Это мой хвост.

– Ты наполовину рыба? – пальцы невольно сжали в лёгкой судороге… хвост Эндрю.

– В каком-то смысле. Русал. Ну, вроде как.

Нил замолчал. Ему не запрещали щупать – Эндрю, вроде как, хотел ему это показать, но и разрешения тоже не было. Он просто невесомо, самыми кончиками пальцев огладил чешую вдоль роста. Было гладко, даже по-своему мягко. И убрал руку.

– Хорошо, – он глубоко вздохнул. – Это значит, что ты не можешь выбраться на мелководье? Потому что, говоря честно, я начинаю подмерзать… а ещё не мешало бы мало-мальски отжать и высушить одежду.

Эндрю как-то отпрянул от него, вперился в его лицо, всё ещё напряжённый.

– Не будет криков? Слов о том, что я чудовище? – злобно насмехаясь, он оскалился и сощурил глаза. – Ничего из этого?

Нил же подавил невольное вздрагивание на слове «чудовище» и ответил сердито:

– А ты этого ждал? Помнишь Лолу? Она была там, – он мотнул головой в сторону причала примерно в пятидесяти футах от них, – несколько минут назад. Вот она – чудовище, настоящий монстр. Поверь мне. То, что ты столь необычно вылечил, не предел её… – горло перехватило от пронёсшихся воспоминаний. – Она может и похуже. Один раз, когда я устал… она сломала мне пальцы… и… не важно, – он сильно тряхнул головой. – И она не делала даже вида, что её заботят мои… повреждения. А ты, не зная меня, помог. Так что нет, Эндрю, никаких криков. Кем бы ты ни был.

Эндрю молчал. Замолчал и Нил. Они смотрели друг другу в глаза, и Нил смог разобрать, что глаза у русала были светлыми. Наконец, решив что-то для себя, Эндрю двинулся в сторону берега.

– Какого цвета твои глаза? – опомнился и выпалил Нил в чужую спину. И тут же ощутил жар на щеках. Вот уж действительно! Наиважнейший, чёрт подери, вопрос в данной ситуации!

– Карие.

Нил бы поклялся чем угодно, что в голосе его звучала улыбка.

Эндрю оказался ближе к берегу, чем до этого: теперь он сидел, и вода прикрывала его хвост. Поза его была похожа чем-то на то, как сидел Нил до прихода Лолы. Нил поторопился к берегу, на ходу стягивая рубашку и разминаясь – отсутствие боли кружило голову.

– Итак, Эндрю, – начал бормотать он, когда выбрался из воды и кинул рубашку под ноги. Тут же он принялся стягивать с себя брюки, в итоге оставаясь в одних трусах. – Почему ты «вроде как» русал? Если нет, то кто? Я слышал лишь рассказы моряков. К слову, если что, то вся команда с этого кораблишки, – он небрежно мотнул головой в его сторону, – сейчас напивается до беспамятства. И как ты смог вылечить?.. Не знал, что вы такое можете.

– Итак, Нил, – передразнил его тот, пристально отслеживая каждое его движение. – Много ли ты подобных мне встречал, чтобы предполагать, что мы можем, а что – нет?

Нил замер в движении (одежда сама не отожмётся!):

– Нет, но…

– Верно, – фыркнул он, – мы можем… если рядом вода. Ну и, соответственно, чем ближе полнолуние, тем сильнее. А оно через четыре дня. Тебе повезло. А насчёт твоего первого вопроса… Я отвечу позже.

Нил моргнул:

– Как угодно.

Не то чтобы это действительно его касалось. Как захочет – расскажет, а нет – ну, значит, не судьба.

– Ты какой-то странный, – после недолгого молчания медленно проговорил Эндрю, и Нил заметил, как он, словно нервничая, дёрнул хвостом. О, как бы хотелось рассмотреть его днём!.. Но он одёрнул себя.

– Почему?

– Ни на чём не настаиваешь. Хотя люди в своей большей массе крайне любопытны.

– А зачем? – искренне удивился он и расправил выжатую одежду на песке. Может, немного да подсохнет…

– Действительно, – пробормотал. – Ещё вопросы есть?

– На самом деле – да. Ты ранее упомянул о том, что со мной творили последние полтора-два месяца… Откуда тебе известно?

И вновь – плеск воды из-за движений хвоста. Он действительно нервничал?

– Ты слишком громко говоришь, – равнодушно (но Нил мог бы поклясться, что это было притворство!) пояснил Эндрю, не смотря на него.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что всё это время слышал, как я… жаловался? – Нилу мгновенно стало неловко – аж до красноты! Это же сколько всего он наговорил!.. А Эндрю… всё это слышал! О, чёрт!.. – Бля! – он плюхнулся мокрой задницей на песок и закрыл лицо руками. – Как стыдно!

Эндрю на это хмыкнул насмешливо, думая, что из-за этих рассказов он его и не притопил и даже не надкусил. Хотя в первый раз, когда он проплывал мимо и услышал, что кто-то бубнит, хотелось. Он так хотел тишины (потому что его кузен – нечто ей противоположное), а наткнулся на ещё одного болтуна! И судя по тому, что ему никто не отвечал, собеседник просто не мог вставить ни словечка. Он подплыл ближе, думая, что как-нибудь сдёрнет идиота в воду и притопит. Чего проще? А оказалось, что на досках сидел рыжий парнишка и с пустым взглядом куда-то на горизонт монотонно что-то говорил. И тогда Эндрю решил прислушаться. Парень жаловался на жизнь. Причём это было не что-то обычное, к чему Эндрю, на самом деле, привык – люди ныли много и часто со вкусом. Нет. От той жестокости, которой было пропитано большинство его историй, у него чешуя едва ли не топорщилась. Он рассказывал об отце – Натане, о его новой жене Лоле. Больше ужасов исходило именно от последней. Эндрю решил узнать побольше, потому что к его стыду ему стало… любопытно. И хотелось как-то… защитить, что ли? С ним это было едва ль не впервые. Но этот человек выглядел так, будто ему это было необходимо.

А сегодня он впервые заговорил о том, что хочет сбежать. И Эндрю обрадовался. Для него это было бы идеально, разве нет? Мальчишка сбежит от калечащих его людей. Может, он даже покажется ему. Как-нибудь. Он решил, что ещё это обдумает.

И от парня несло кровью.

Не так, словно он порезался перед тем, как прийти, или как от чуть более серьёзной травмы, но давней. Несло… достаточно сильно.

Оказалось, что пах он вкусно. Так, что слюни рот наполняли.

Это с Эндрю тоже впервые случилось.

А потом он услышал женский голос и имя «Натаниэль». Парень шепнул имя своей мучительницы и тут же прыгнул в воду – удачно, к слову; люди обычно делали это крайне неаккуратно и с кучей брызг – никакого изящества! Судя по этому, звали его. Эндрю ещё подумал, что звучит это достаточно певуче, красиво даже. И подходяще мальчишке.

Позже он понял, что краткая форма, о которой он попросил, подходила ему больше. Натаниэль – это красиво. Но болезненно, судя по всему. А Нил – просто. Но красиво – безумно.

А когда парнишка оказался в воде, Эндрю, будь он человеком, захлебнулся бы. Вода мигом донесла до него сладость крови; он подплыл ближе. Натаниэль панически шептал ругательства, и… Эндрю просто не хотелось, чтобы эта жестокая женщина нашла его. Ну, их.

Парень даже не дёрнулся. Видимо, незнакомец пугал меньше.

Он даже помог ему успокоиться – ну слишком уж шумно тот дышал!

А потом, потом Эндрю как-то охренел со всего. С этих чудовищных царапин, подобные лично он мог оставить только в дикой борьбе, когда всё его тело трансформировалось, с того, как приятно, всё же, это пахло. Но не настолько, чтобы набрасываться на него! Нет, конечно. Хотя что-то внутри черепа будто зудело, умоляло податься вперёд, лизнуть в шею, потом ниже – там, где корочка в начале раны отпала, и было видно мя… мышцы. Но он не поддавался. Потому что ещё когда рот ему затыкал решил, что разговаривать с ним могло быть интереснее, чем удовлетворить примитивный инстинкт пожрать. Поэтому он лечил его и думал, что обязательно узнает, как это появилось на нём.

У Нила была красивая загорелая кожа. Глубокие порезы смотрелись на нём крайне чужеродно. Хотелось притопить виновного.

А потом он решил ему рассказать.

И откуда вот это всё взялось?.. Два месяца откровений, звучавших «в никуда», которые он подслушал, и вот он уже готов доверить человеку свою тайну. Но, решал он для себя, пока они плыли к берегу, притопить никогда не поздно. Верно?

А потом он дал потрогать свой хвост. И Нил не стал, как он думал, лапать его. Нет. Он просто чуть сжал на нём пальцы, огладил считанные дюймы и отпустил. И никаких криков тоже не было. Ни звука о том, что он чудовище, и вообще – убить его надо!.. Он был наслышан об историях, когда его сородичи решались довериться людям, которые им почему-то нравились. Лишь единицы реагировали примерно так же, как Нил. От остальных, если уж начистоту, ничего не осталось.

Эндрю глубоко вдохнул солёный воздух, тут же подмечая, что запах крови исчез. Это было… хорошо для Нила. И не отвлекало, как в воде.

Человек ещё и забавным оказался, подумал Эндрю, вновь кося на него взглядом, про цвет глаз спросил. Не видел, что ли, в темноте, как он?..

Вот он, Эндрю, прекрасно видел, что глаза у Нила – голубые. Как море. И штормит их так же.

Он вновь шевельнул хвостом, немного игриво посылая брызги всюду (если он из любопытства старался попасть хоть немного на человека рядом с ним, то, ладно, это так), и ухмыльнулся:

– Не волнуйся. Тебя слушать было приятнее, чем рассказы моряков о своих похождениях. Ну… в каком-то смысле. – Эндрю помрачнел и полностью повернулся к нему: – Как давно она делает это с тобой? Почему твоему отцу настолько насрать?..

– Отцу, – начал Нил после нескольких минут молчания; он не торопил, понимая, что это, должно быть, сложно – вот так сразу ответить. – Плевать на меня. Он женился на моей матери, потому что она была дочерью богатых родителей. На неё ему было, по большому счёту, всё равно. Доказательств никаких, но зная отношение отца к ней, зная Лолу… уверен, что мертва она по их вине. Это не мог быть несчастный случай. Просто не мог, понимаешь? – и он повернул к нему своё серьёзное лицо. Эндрю понимал. Люди часто убивали себе подобных и за меньшее. Или просто так. Так что… – Я похож на него. Внешне. Но то, чем занимается он, мне не интересно. Знаешь, как он меня иногда называет? «Моё самое большое разочарование». И смотрит грозно. А Лола, – её имя он прошептал, – она просто ухмыляется. А я бы… Я бы хотел делать что-то красивое… ножом. Отец моего друга научил. Они не знают об этом. Иначе бы Лола уговорила, наконец, отца взять меня с собой на охоту. Якобы, знаешь, не для сына человека, ловящего преступников, занятие. Так что не уверен, что вернулся бы с охоты. Мало ли какие несчастные случаи в лесу быть могут…

Когда Нил замолчал, Эндрю мягко (он надеялся; по словам братьев, он не отличался тактом) подтолкнул его:

– Это говоря о твоём отце, но что насчёт… неё?

– Она, в общем-то, подруга отца. Сколько себя помню, часто бывала у нас дома. С четырёх лет она учила меня держать нож, метать его. Тогда это казалось весело и круто. А в семь лет впервые взяла на охоту. Знаешь, так… недалеко и ничего серьёзного. Но уже было ничерта не весело. А ей нравилось. Она любит охоту, – отстранённо заключил он. – Последние пять лет отец почему-то запрещает ей брать меня с собой, поэтому она просто… забавляется со мной так. Мать знала, но Нат… отец просто не обращал внимания, думая, что мать преувеличивает, что ей, не знавшей оружия, всё кажется чрезмерным. И как бы… Она просто трахнутая на голову. Поэтому мама разрабатывала план, как оказаться у дяди. Но не получилось. – Нил громко вздохнул и зажмурился на секунды. – Извини. Это не очень интересно, думаю.

– Нет, не интересно, – согласился Эндрю, чувствуя от всей этой истории жгучую ярость. Кому могла быть интересна подобная история? С точки зрения любопытства, а не, ну… помощи? Или чего-то такого. Нил обо всём этом говорил так, словно, словно его всё не очень-то волновало, словно он историю какую-то – придуманную! – ему пересказал. Но нет же… Мученик чёртов, сердито подумал Эндрю. Его это злило. – Это просто отвратительно. Тебе обязательно ждать твоего чёртового совершеннолетия? Что мешает уйти сейчас?

«А если тебя убьют?» он так и не решился озвучить.

Они и знакомы-то до сегодня не были, но эти разговоры, предназначенные для безмолвного моря, зацепили его. И теперь уже как-то… не отвертеться, что ли.

Он мог бы помочь. Он знал нескольких действительно неплохих людей, он мог бы помочь добраться ему до них.

Каким странным, всё же, законам подчинялись люди, решил Эндрю. Его родной мир был иным. Пожелай он, то смог бы уплыть куда угодно почти в любом возрасте. (Тут, конечно, стоило уточнить, что лет до десяти маленького русала никто никуда бы не отпустил. Но в тот месяц, когда луна отсчитывала десятый год, у каждого появлялась возможность трансформировать своё тело. И в итоге – всё в порядке, потому что тогда у каждого из них появлялась возможность защитить себя).

– Пока мне нет восемнадцати, отец имеет полное право отправить за мной людей. И меня найдут. А после совершеннолетия… А после это может быть только Лола.

(И, вероятно, её брат, но он всегда был наименьшей угрозой. Нил не стал его упоминать).

– А если станет хуже?

Нил замолк и уставился на воду. Глаза его сразу же словно застыли. Эндрю смотрел на его профиль, и он, не смотря на печаль, тревогу от их разговора, казался ему таким красивым. Ники бы точно сказал что-то вроде того, что его обязательно нужно затащить в воду. Водный народ был таким падким на красоту, что не удивительно, какие слухи и легенды вокруг них сложились.

Обычно на подобные выверты Ники его все одёргивали, но тут Эндрю с этим воображаемым голосом брата в голове своей согласился. Нила бы он с собой утащил. Возможно, он бы даже остался ему благодарен. Учитывая его жизнь, конечно. Было ли ему что терять?.. Хотя, задумался Эндрю, смотря на рыжие кудри цвета заката, на высокие скулы, мягкие с виду губы, на его сгорбленную фигуру, вспоминая пропитанные жаждой жить рассказы, нет. Наверно, Нил бы не согласился. Ведь он так хочет жить, передвигаться на своих двоих, творить что-то красивое руками (такими лёгкими; приятно мозолистыми, с тонкими пальцами). Он, вроде как, мог видеть, как тот проводит пальцами по свежему узору в нежной ласке. С трепетом. Он помнил, как он прошёлся ими по его чешуе. У него, наверно, выходило что-то действительно красивое. Вмиг захотелось попросить показать как-нибудь, чтоб принёс что-нибудь…

– Тогда без вариантов.

– Уйдёшь?

– Уйду.

И они замолкли.

Эндрю вот вновь задумался, что внезапно как-то, почти случайно наткнулся на бурчащего мальчишку, а потом – столь же случайно! – помог ему. И теперь сидит с ним на открытом берегу и разговаривает.

Нил даже не спросил ничего о нём, о том, почему именно полнолуние… Это его отсутствие любопытства затягивало. Как малые водовороты, в которые весело было нырять в детстве. Взрослые ругались, но толку?.. И тут – нечто подобное.

А может, может ему и неинтересно вовсе?.. Мальчишка столько страдал уже. А сколько ещё придётся – не известно. А он же будет, Эндрю уверен. Куда уж ему до любопытства о ком-то, пусть и «необычном»? С точки зрения человеческой, конечно. Эндрю вновь сердито поднял хвост и пару раз ударил им по воде, замечая, что несколько капель попали-таки на голые человеческие ноги. Только вот былого игривого настроения давно уж не было.

Ладно. Стоило признать, что пусть и случайно, но он знал о Ниле слишком много. А тот о нём – пару фактов. Это казалось несправедливым. И раздражало. А как предложить что-то о себе, он совершенно не знал.

– Щекотно, – пробормотал меж тем едва слышно Нил и улыбнулся – тоже едва-едва. И провёл вниз по ноге, стирая влагу. Движение привлекло внимание. Эндрю вообще считал всё, отличное от хвоста, интересным. Всего-то. – Слушай, а ты… – и он замялся, губу закусил.

– Что? – а вот и случай!.. – Спрашивай. Я о тебе много уж знаю, а ты…

– Подслушивать меньше надо, – Нил фыркнул смешливо, показывая, что не сердится. – Я хотел спросить… Ты так хорошо видишь в темноте? Как днём? Просто… Я… Ночь, а мы находились в тени причала. Но ты что-то там разглядел на моей спине.

Эндрю сперва удивился, потом вспомнил, что чуть раньше подобная мысль мелькнуть успела, а потом, потом его немного унесло в совсем иные воспоминания. Он вновь пережил момент, как поднимает мокрую рубашку, пристраивая её на плечах. Те покрывали веснушки. Это было так интересно и увлекательно – у русалок такого не было. Ну, ладно, в таком количестве. Потому что лично вот на его плечах появлялось немного этих странных и бледных-бледных пятнышек, если он слишком долго лежал на камнях под солнцем. Впрочем, надолго они не задерживались, исчезая за ночь. В основном их – его – кожа всегда имела ровный цвет. Бывало, мелькали родинки, но редко. А тут – такое!.. Интересное. Это он увидел в первый момент. Затем в нос шибанул аромат человеческой крови. И его вновь на миг какой-то повело – вновь слюни скопились. А следующая вспышка памяти – развороченная, некогда чистая кожа. И чистая злость.

– Я удивлён, что ты не можешь. Я думал, что раз ты приходишь всегда вечерами, то точно знаешь, что и где. А то, что под рубашкой… Думал ли ты обратиться к тому, кто смог бы тебя излечить?

Судя по виноватому вмиг виду Нила, тот даже и не думал. И Эндрю рассердился:

– Почему, скажи на милость?! Тебе настолько плевать на себя, человек? Зачем же тогда прятаться было от?..

– Эндрю, – он прервал его как-то обессиленно, без былых эмоций. Стыло. – Это… нельзя. Я бы хотел, но не могу. Просто… поверь мне, ладно? – и Нил дождался от Эндрю кивка – пусть и сердитого. – Я так тебе благодарен… Могу я что-нибудь сделать для тебя? Я правда хотел бы отблагодарить.

И Эндрю увидел эту робкую улыбку, и, ну… не смог устоять. Потому что было то, чего ему хотелось.

– Однажды я попробовал шоколад. Я бы… хотел его. Или что-то, сравнимое с ним. Сладкое. Не то чтобы мне нужна твоя благодарность, это был пустяк, на самом деле. Не мог же я дать ей найти и меня? – поспешил он заверить, ловко не упоминая, что нырнуть под воду – дело секунды. – Но мне редко в последнее время получалось его съесть… так что если у тебя получится достать хоть немного, то это – замечательно.

– Эндрю, – тихий смех, и он посмотрел ему в лицо. Нил улыбался. Мягко. – Так ты сладкоежка? Откуда ты его вообще взял?!

– Ну, – уклончиво протянул он, – был момент, когда получилось. Есть что-то, всё же, хорошее в вас, людях. Шоколад, например.

И ухмыльнулся чуть насмешливо. И Нил фыркнул – весело. И таким этот человек нравился ему больше. Не потому что ему были в тягость его проблемы, скорее… скорее то, что в тягость ему была грусть в этих морских глазах. Шторм в них тогда становился неприятным, колким. Как кораллы, о которые давным-давно, в детстве ещё, он оцарапал руки. Кораллы он с тех пор терпеть не мог. А шторм – любил.

– Сделаю. Приятно знать, что будет ещё хотя бы одна встреча. Я хотел бы увидеть тебя в дневном свете. Луна, конечно, даёт его достаточно, но… Под ней всё словно иное. А мне, хоть ты и окольно сказал, что это не про меня, любопытно. И я никому не скажу. Обещаю, – и этот твёрдый взгляд таких, таких голубых глаз, уверенный тон… Эндрю поверил.

– Хорошо, Нил.

– Так что… Я действительно плохо вижу в темноте, – неловко закончил он. – Даже завидую тебе немного, Эндрю. Так любопытно, каким всё вокруг выглядит для тебя.

– Обычным, – ответил он ему, долго подумав. – Разница лишь в возможности видеть ночами. В остальном… обычно. Поверь.

– Как скажешь, – снова фыркнул Нил и замолк. Он вновь уставился на водную гладь, словно ничего прекраснее в мире не существовало. Может, его, как существо сухопутное, тянуло в море?.. Как тех моряков, что, ступив на борт корабля, больше не могли стоять на земле? Может, он из таких? Эндрю за свою жизнь видел много кораблей, много капитанов и матросов. И, конечно, особый их вид – пиратов. И почему-то именно в роли последнего представился ему Нил. Свободный, наглый, ехидный, звонко хохочущий. Наверно, с ним мало кто смог бы справиться. – Знаешь, мне пора уходить. Отец сквозь пальцы смотрит на мои вечерние прогулки, но я не рискую задерживаться. Когда мы сможем вновь встретиться?

– Через пару дней. Это нормально? – Эндрю вновь смотрел на звёзды, задрав голову. Нилу нравился его профиль, его лицо – оно было таким спокойным, что даже его кроличье сердце билось ровно. С Эндрю всё казалось как-то… надёжнее, что ли.

Почему-то только сейчас, в момент, когда он собрался уходить, Нил понял, что замёрз. Кожа покрылась мурашками. Да, ранним летом ночами не так уж и тепло, но вот позже… Как, интересно, Эндрю не мёрз? Это было какой-то особенностью русалок? И Нил, по обыкновению не имея никакого фильтра (временами, временами!..), тут же об этом спросил:

– Тебе не холодно?

Эндрю медленно повернул к нему голову, столь же медленно моргнул и ответил задумчиво, что, мол, нет, а должно?.. Нил рассмеялся:

– Не знаю? Я немного замёрз. Это просто удивительно… эта разница. А мы, ну… мы увидимся также? Ночью?

О, Нил так, так хотел увидеть его в лучах солнца!..

– За пару часов до заката сможешь?

Нил задумался и кивнул.

– Да, я буду вновь занят у Ваймака. Думаю, он меня отпустит. Я приду с твоим маленьким заказом.

Нил поднялся и отряхнул зад от песка. Оглянувшись и нашарив одежду, он вздохнул: та, чего и следовало ожидать, не особо-то и подсохла, но достаточно, чтобы добежать до дома. Он быстро оделся и оглянулся на Эндрю, внезапно встречаясь с его взглядом. Нил ухмыльнулся ему и отчего-то подмигнул, а когда Эндрю закатил глаза, то рассмеялся.

– Спасибо тебе, русал Эндрю.

– Проваливай уже, человек, – Эндрю фыркнул. – Через два дня я жду тебя со своим, как ты выразился, заказом. Надеюсь, это будет вкусно. Иначе…

– Что? Съешь меня? – Нил ухмыльнулся, видя пристальный и серьёзный взгляд. – Ох, действительно?.. Хорошо-хорошо, до этого не дойдёт. – Ну, он надеялся. Всё же его подруга со своей невестой (ладно, он не совсем уверен; возможно, до этого ещё не дошло) держали лавку сладостей. Так как сам он сладкое не любил, то в качестве покупателя был там редким гостем. Иногда Рене звала его на дегустацию новинок, и он просто не смел её расстраивать. Грозно-просящий взгляд Элисон во время её просьб тоже, стоило отметить, был неплохим стимулом.

– До встречи, – Нил салютнул ему двумя пальцами и побежал домой. По песку было не очень-то и удобно, но что поделать?

Он думал о том, сильно ли будет ругаться отец, рассказала ли Лола, что искала его? И если рассказала, то как именно?

Ладно. Достанется ему, решил он, в любом случае. Разница в степени наказания.

Поэтому он переключился на забавную, на его взгляд, просьбу русала. Стоило подгадать момент, когда Элли уйдёт в цветочную лавку или в ту, что по тканям. Рене точно никак не прокомментирует внезапное желание Нила купить что-то действительно вкусное и сладкое. И Элли не расскажет. А вот последняя… Элисон, к сожалению Нила, если увидит, то вцепится в него хваткой мертвеца. Она захочет узнать всё. О большинстве вопросов он даже боялся думать. Бр-р-р! Ну уж нет, он точно подстроит всё так, чтобы в лавке осталась лишь Рене. Она-то точно поможет выбрать что-то действительно вкусное. Для Эндрю.

Порог дома Нил перешагнул с мыслями, что он встретился с настоящим русалом! Это было замечательно, это было каким-то чудом. Всего несколько часов назад он даже и не подозревал, что подобные ему создания существовали вместе с людьми. Удивительно.

– Лола сказала, что искала тебя и не нашла. Где ты пропадал? – Нилу, увы, не удалось проскочить к лестнице мимо кухни – отец поджидал его там. Лола же стояла неподалёку, сложив руки на груди, и ядовито ухмылялась.

– С Кевином, – тихо ответил он. Он знал бешеный нрав отца, знал, что любое неосторожное слово может вывести его из себя. Отец одним резким движением шагнул к нему – близко. Так, что Нил мог смотреть на него будто на отражение. Те же голубые глаза, что и у него. Тот же цвет волос, высокие скулы. Только форма носа и губ ему от матери достались, пожалуй. Хоть что-то в их лицах было разным.

– Ты мне лжёшь? Тебя не было в кузнице. – Глаза отца полыхали ледяным холодом. Нил сказал бы, что могильным, но казалось, что даже такого сравнения – слишком мало. Он схватил его волосы на затылке, намотав короткие кудри на пальцы. А потом резко дёрнул назад, заставляя Нила задрать голову вверх. Глаза вмиг заслезились. А отец всё тянул и тянул, заставляя смотреть себе в глаза. – Не лги мне, мальчишка, – прошипел прямо в лицо. Нил уловил запах красного вина от его дыхания и внутренне скривился. Нельзя, нельзя показывать ни единой эмоции. Кроме покорности, кротости. Ни единой.

– Мы были у него дома, – он тихо солгал, зная, что никто из них не пошёл бы к Ваймаку домой. И Нил этим пользовался. Иногда. Краем глаза он заметил, как Лола позади его отца скривилась. Конечно, туда она и не думала идти! Боже, если ты существуешь, подумал Нил, спасибо тебе за Эндрю.

Слёзы уже катились по лицу от боли – отец знал, как можно сделать больно так, чтобы не было сильно заметно. Нил не издал ни звука. По опыту детства он знал, что любой звук – провокация на более серьёзные действия.

Нил вообще был на короткой ноге с болью, шагал, можно сказать, с ней рука об руку всю жизнь.

Но однажды, поклялся он себе в этот момент, когда отец злобно сощурился и, потянув за волосы сильнее, оттолкнул его, однажды всё изменится. Нил приземлился на задницу, но ему не повезло: он ударился затылком об угол стены. Но, что хорошо, по касательной; а после упал на спину. Голова, нывшая от дёрганья волос, от удара, казалось, готова была вот-вот расколоться.

Нил зажмурился и издал тихий-тихий стон; Лола присела рядом с ним на корточки, когда отец отошёл, что-то злобно прорычав. Нил ни слова не понял из-за звона в ушах, но предположил, что это был приказ уйти в свою комнату.

– Ах, Младший!.. Какая неприятность! Ты ударился? Сильно? Знаешь, если бы ты нашёлся сразу, то ничего из этого, – она, подняв бровь, окинула его, распростёртого на полу, взглядом, – не случилось бы. Скажи: ты слышал меня, пока я, как какая-то простачка, бегала и искала тебя по нашему милому маленькому городишке?

– Нет, Лола. Я был с Кевином. – Друг подтвердил бы, вздумай Лола спросить.

– Чем же вы занимались?

Нил устало прикрыл глаза, судорожно думая, чем же, блядь, он мог заниматься с Кевином до позднего вечера! На ум пришли лёгкие прикосновения Эндрю, жар и холод на спине.

– Он показывал, как готовить заживляющую мазь. От… ран на спине.

– Ох, точно-точно! Прости, Младший, – она мягко (но Нил едва сдержал дрожь отвращения и, чего уж скрывать, страха) коснулась его щеки. – Я была так неаккуратна.

Боже, ей бы в лицедейки идти! Так умело сыграть сожаление и сочувствие… поверил бы, не ощути он ложь её слов на себе.

– Тогда почему твоя одежда влажная? Вы пошли на море и случайно упали в воду?

– Нет, – проигнорировал он её злую насмешку, – кровь отстирывал с рубашки.

Никогда ещё он не был так рад тому, что научился виртуозно и хорошо лгать. Спасибо Элли и Рене, что научили его это делать так искусно. Словно дышать. Да, что сказать, его подруги не были простыми горожанками…

– Хм, ладно. Положим, я тебе верю. Иди, малыш, к себе в комнату. – Она похлопала его по щеке и встала. Нил зафиксировал, что ушла она за отцом в гостиную. Он растёкся по полу, давая себе минуту или две на передышку. Этот издевательский жест!.. Чёрт, он ненавидел этот дом и людей, в нём живших. Иногда ему казалось, что больше всех он ненавидел себя.

– Скоро. Ещё немного, и я уйду, – проговорил он одними губами и зажмурился. Ни слезы не прольётся с его глаз более – хватит и того, что было несколько минут назад. Он сделал глубокий вдох и осторожно встал. Голова гудела, но чёрт. Он привык. Где-то там, в углу, под кроватью, где часть половицы отодвигалась, у него был припрятан пузырёк от Кевина от головной боли. Давно он его не доставал… Нил надеялся, что поможет он также хорошо, как и лечение от русала. Хотя бы потому, что он сразу же заснёт, как сделает глоток.

Он добрался до своей комнаты и, закрывшись, полез под кровать, прихватив уже изрядно сгоревшую свечу с собой.

Отодрав кусок доски, он с облегчённым стоном схватил бутылёк. Как же хорошо, что Кевин был так хорош почти во всём, за что брался!.. Хотя, подумал Нил и сделал глоток, возможно, в различных снадобьях он хорош, потому что… ну, из-за него. Нил не мог пойти к лекарю с чем-то более-менее серьёзным, так что Кевин, милый добрый Кевин, просто научился делать многие вещи для него.

У них вообще была удивительно мастеровитая семья: Ваймак делал из металла и дерева удивительные вещи, Кевин – тоже, но дерево ему не давалось, однако из него при желании вышел бы неплохой лекарь. Может, подкинуть ему такую идейку?.. А Эбби, жена Ваймака и приёмная мать Кевина, была удивительным поваром и держала собственное кафе (Рене поставляла туда некоторые сложные десерты).

Нил выполз из-под кровати, спрятав бутылёк, и поставил на столик свечу. Скинув мокрую одежду на стул, задул её и залез под тёплое одеяло.

Да… Все в его окружении были удивительны – так или иначе. Теперь вот он знаком с русалом. Кто знает, может, он и с ним подружиться сможет?.. Это была его последняя мысль перед тем, как он заснул – снадобье Кевина делало своё дело.