Весь следующий день Нил провёл по обыкновению с Кевином. Сложности состояли в том, что его друг беспокоился о его спине, которая, как бы, зажила.

И это действительно было проблемой.

Никогда ещё Нил не чувствовал себя настолько скользким, как в те минуты, когда объяснял, почему не может показать ему раны.

— Ну правда, Кевин! Я… Я сам справился с ними. Честно! Также твоя мазь на удивление помогает очень хорошо. Так что я в порядке.

Ладно. Ещё вчера вечером Нил молча хвастался, что он — виртуозный лжец, но правда?.. О, правда в том, что Кевину он лгать не любил. Отсюда и выглядело всё неумело, кособоко и просто отвратительно. «Кто так лжёт?!» — вот что он слышал голосом Элли в своей голове.

— Нил, — Кевин с изрядной долей скепсиса и волнения оглядел его с головы до ног, — прости, если я тебе не верю. Буквально вчера ты не мог поднять рук, не поморщившись, а сегодня уже говоришь, что ты в порядке. Как такое может быть?

Его друг детства звучал сердито. Да и, говоря откровенно, выглядел — тоже. Густые брови нахмурены, отчего взгляд его зелёных глаз казался глубже и смурнее. Не будь Нил собой, будь он кем-то другим, то, может, даже испугался бы этого вида. Но Нил был собой. Поэтому ему стало совсем немного совестно… где-то глубоко внутри.

— Твоя мазь. Это всё она, — он невозмутимо и скрывая волнение противостоял другу. Чёрт, он забыл, как трудно его бывало убедить, что с ним всё в порядке. Дерьмо. Ну, с другой стороны, Кев привык к тому, что Нил всегда влипал в неприятности. Точнее, это последние любили находить его. В чём его вина?.. — Кев, я серьёзно, всё намного лучше, чем было вчера. Мазь сняла воспаление, заживила, сейчас там только корочка. Что нормально для раны такого рода. Так что я сам могу обработать. Правда. Я, — он вздохнул, закусил губу и отвёл взгляд. — Я не хочу волновать тебя больше, чем уже это сделал. Пожалуйста.

Он посмотрел, наконец, ему в глаза и увидел, как их зелень смягчилась. Кевин прекрасно знал, как ему неловко (стыдно, говоря откровенно) обращаться за помощью. (Потому что это нихрена не нормально, когда твой, вроде как, родитель делает с тобой нечто настолько плохое). Наверно, это, а также вид того, что Нил не морщился при движениях и не нагружал себя в их кузнице, убедили его, что Нил справится со всем сам.

Ох, вау, спасибо. Потому что, чёрт подери, если бы он настоял, то у него не было вариантов, как объяснить то, что его спина зажила почти полностью. Утром, перед тем, как идти к Кеву, он посмотрел в зеркало. Дождавшись, когда Натан и Лола уйдут, он проник в их комнату и снял рубаху. Вместо действительно жуткого вида спина радовала Нила чистотой. На месте ран — ровная нежная светло-розовая кожа. И больше ничего. Не считая веснушек, конечно.

— Спасибо, — кивнул он. — Итак? Что сегодня вы с отцом собирались делать?

— О, Нил! Думаю, ты оценишь, — Кевин ухмыльнулся, послушно переключаясь на другую тему. — Нам сделали немного странный заказ. Ну, не прям странный, но подобного не припомню. Ты же знаешь, что в тот дом на холме несколько месяцев назад въехала новая семья? — и, когда Нил немного озадаченно кивнул, продолжил: — Ага, значит, они заказали ворота. Типа как в книгах о замках и всё такое. И это, вроде как, ничего такого, потому что кто не хочет крутые ворота?

— Действительно?

— Да, Нил, — Кевин закатил глаза, — они просто хотят их украсить коваными цветами. Знаешь, розы, какая-то живая колючка и всё такое, и чтобы на каждой — по птице. Точно не знаю, какие, папа ещё не рассказал деталей. Но это, вроде как, должны быть вороны.

— Мне кажется, это звучит глупо, — пожал плечами Нил. А может, он просто не разбирался в таких вещах? Он не исключал. — И что из этого будешь делать ты?

— Возможно, розы. И, может быть, колючки. Отец решил заняться птицами. И да, глупо. Также… — он замялся, откладывая эскиз, что прорисовывал всё время их разговора. — Заказывали, как я понял, два брата: младший примерно нашего возраста, а второй лет, может, на пять старше. И вот младший выглядел…

— Как что?

— Ну, ты бы сказал, как ходячее определение большого куска дерьма, — Кевин дёрнул уголком губ в попытке не улыбнуться. Вышло хреново.

— О? Я бы так сказал? — Нил приложил ладонь к сердцу и широко раскрыл глаза. Не то чтобы кто-то из его друзей поверил бы в этот спектакль. — Ты думаешь?

— Да, — весёлое фырканье показало, что от своих слов никто отказываться не намерен.

— Так приятно! Меня почти цитируют! — Нил невозмутимо утёр несуществующую слезу. Кевин на это вновь закатил глаза и продолжил:

— Старший, Ичиро, был нормальным, серьёзным и, я бы сказал, приятным. Чем-то похож на Элли.

— Чем это?

— Не внешностью точно. Просто, знаешь, как говорят? Одна порода. Что-то схожее внутри них, на мой взгляд, есть.

— Ага. Кровь и органы, например. Как и у нас с тобой, — Нил ухмыльнулся. Он знал, что подобные ехидные высказывания раздражают его верного друга. Так что как он мог удержаться, а?

— Бля, Нил! Ты же понял, о чём я!

— Да-да, конечно. Одна порода, наша Элли и Ичиро, — он махнул рукой. — И что? Младший придурок, а старший — нет?

— Да, получается, так. Его зовут Рико, и более надменного засранца я никогда не видел. — А вот это уже и правда интересно. Кевин редко отзывался о людях плохо. — Он даже переплюнул тебя, когда ты приплыл быстрее меня и потом ещё пару дней ходил со своей маленькой дерьмовой ухмылочкой.

— Эй!

— Но, — продолжил Кевин, не обратив внимания на его возглас, — мы оба знаем, что это всё по-дружески, а этот… Бля, его взгляд так и говорил, что он король, снизошедший до простых смертных. Мерзкий тип. — Кевин скривился от, судя по всему, неприятных воспоминаний и всмотрелся в эскиз. Нил в любопытстве вытянул голову, чтобы взглянуть, но Кевин шикнул на него. Ах, как грубо с его стороны!

— Одна-ако, — протянул Нил, болтая ногами, и прекратил попытки подглядеть. Сам он рисовал весьма посредственно (что, впрочем, не мешало ему вырезать из дерева действительно потрясающие вещи). Поэтому он с удобством устроился на том же столе, за которым рисовал Кевин, чтобы наблюдать. Процесс рисования — как магия: не оторваться. — Какое интересное у тебя выдалось утро.

Кевин согласно кивнул и вновь взял карандаш, и у Нила появилась возможность подсмотреть. Он наблюдал, как тот вырисовывает линию за линией, кажущиеся ему случайными. А потом — хоп! — и они складываются в нечто знакомое и симпатичное. Нил благодаря Ваймаку умело обращался с деревом, многие детишки в городе получили от него фигурки животных и птиц. Однако рисование не было его делом. И почему так — он не знал. По словам Кевина, резьба по дереву была куда сложнее. А вот по его мнению — всё равно что две стороны одной монеты. И всё равно: ни один из них не был мастером в деле другого.

— Кев, — вспомнил он вчерашний вечер и перестал болтать ногами. Он огляделся, проверяя, есть ли кто лишний, и заговорил низким шёпотом: — Я вчера, как обычно, торчал на пирсе, и… В общем, если что, я был у вас.

— Тебе опять влетело?!

Блядь, он ненавидел беспокойство в его голосе.

— Не совсем. Не больше обычного, по крайней мере. Я, как ты видишь, в порядке. Но если что…

— Как обычно, — тихо отозвался он. За всё время, что они знали друг друга (а это — действительно вся их жизнь), никто так и не пришёл к Ваймакам с вопросом, действительно ли Нил был у них. Но всё же. — Нил, ты… Как только тебе исполнится восемнадцать, ты уедешь отсюда, да?

…и также он ненавидел всей душой и мозгом, и сердцем этот проклятый разговор. Потому что что ещё он мог ему ответить? Будь это возможно, он бы никуда и не уезжал. Ему нравился город, хоть вчера он и ненавидел его всем сердцем. Небольшой, портовый, где каждый знал друг друга. Город был знакомым, излазанным ими с Кевином и Рене в детстве от края до края, спокойным. Он бы остался. Не будь в этом городе его отца и его новой жены, он бы остался. Здесь его названная семья в виде семейства Ваймаков, в виде Элли и Рене. Здесь была вся его жизнь.

Он бы…

Нил сделал медленный вдох, поджал губы.

Может, он бы и остался, тоскливо подумалось ему вновь, если бы Лола и Натан исчезли каким-нибудь чудесным образом.

Иногда (часто) он задумывался о том, чтобы избавиться от них. Но он прекрасно осознавал, что не сможет сделать это. Не в одиночку. А Кевин для этого был крайне неподходящей кандидатурой. Слишком любимый им, слишком дорогой, впечатлительный. Он не хотел, чтобы его другу снились кошмары каждую ночь. Как ему, например. Потому что он знал: попроси он о помощи в этом, Кевин согласился бы не раздумывая. И он ценил уже просто возможность этого.

Он думал, что этим его планам суждено сбыться лишь в том случае, уедь он к брату матери. Стюарт, как знал Нил со слов всё той же матери, был способен защитить их от отца. Так в чём же могла возникнуть проблема, попроси он его не о защите, а об обучении? Нил стал бы сильным, способным в одиночку противостоять двум упырям его жизни. И вот потом… Он спокойно остался бы жить в знакомом до последней пылинки городе.

Но это лишь мечты.

Этими мыслями он жил последние месяцы. Заставлял себя жить. Так сказать будет вернее. Потому что если не будет ни единого стимула, ни одной надежды на свободу, на жизнь без контроля за любым действием… В таком случае у него опустятся руки. А Нил не мог позволить себе стать этим.

— Я знаю, что не в праве просить тебя остаться… — тихий голос Кевина, что давно водил карандашом по одной и той же линии, вывел его из леса мыслей. — Но… Без тебя тут будет всё совсем иначе. Ты же знаешь, да?

Всё внутри Нила наполнилось теплом и горечью. Потому что он любил его. Кевин был ему как брат — не по крови, но по сердцу. И мысль о расставании с ним драла ему это самое сердце.

— Знаю, Кевин, знаю. Я не хочу гадать и предполагать, что произойдёт, но если будет возможность… Мы встретимся. Обещаю. Ты ведь мне как брат.

— Иногда я думаю, — вновь тихо, почти шепча заговорил Кевин, — как бы всё было, будь Натан другим или умри он, когда ты был ребёнком.

Нил замер, а затем глубоко вздохнул. Он задумался; для Кевина это было действительно признанием. Кевин, всегда такой миролюбивый Кевин — и вдруг такие мысли, о смерти?..

— Кевин, — грустно улыбнулся Нил и поднял голову к окну, через которое виднелось такое голубое, голубое небо. — Помимо прочего, ты любишь разные истории. Историю в целом. И должен знать, что она не терпит сослагательного наклонения. Возможно, есть где-то вселенная, где всё так, как ты и сказал. Или хуже, намного хуже. Или от меня вообще избавились при рождении, а после усыновили. Возможно даже, что твой отец. Кто знает? Давай не будем драть душу больше, чем это делает реальность, ладно?

— Ты прав, но…

— Я знаю, что ты не хочешь терять меня, но хэй, я всё ещё здесь. И к слову, — Нил решил сменить тему. Опять. Потому что иначе ему становилось грустно до слёз. А ведь вчера он, вроде как, пообещал себе, что больше слёз лить не будет. Ну его к чёрту… — А не думал ли ты о том, чтобы заняться лекарским делом? Твои снадобья очень хорошо помогают. Особенно то, что от головной боли.

И Кевин охотно подчинился… вновь:

— Я даже не знаю, хорошо это или плохо… С одной стороны, мы знаем, что то, что я делаю, работает, а с другой это значит, что есть случаи, когда ты вынужден их принимать и, следовательно, проверять их эффективность. Но спасибо. Я подумаю.

— А мы с твоим отцом всегда говорили, что ты разносторонний! Стоит тебе только выбрать что-то одно и углубиться в это, и тебе не будет равных в выбранном деле! — Нил нежно ему улыбнулся. — Серьёзно, Кев, попробуй продать их в аптеку. Хотя бы что-то одно. Думаю, родители маленьких детей будут рады твоей мази, — он смешливо фыркнул. И что ж. Пусть вчера ему и помогли с его спиной, но мази Кевина всегда работали. Так что… он ни разу сейчас не соврал.

— Да, конечно, — пробормотал он и поднял к нему голову с бледной улыбкой на губах: — Ты сейчас говоришь как папа.

— О, и что же такого сказал наш Нил? — прогрохотал низкий голос Ваймака, внезапно разорвавший пузырь вокруг них. Нил уже давно не вздрагивал от его голоса, даже если он звучал столь же внезапно, как сейчас. Так что и в этот раз он лишь широко улыбнулся этому массивному мужчине с необычными татуировками вдоль обоих его предплечий.

— Ну, что Кевину нужно его снадобья попробовать показать более широкому кругу людей. Он так хорош в них.

Ваймак указал пальцем на Нила и кивнул своему сыну:

— Да, именно это я тебе и говорю!

— Да что вы накинулись на меня? — фыркнул Кевин со смехом и отодвинул эскизы. Его настроение явно пошло в гору. — Я просто ещё не решил, в чём именно я хорош. О! — он оживился; его глаза загорелись: — А представьте, если было бы можно плавать и соревноваться, решать, кто лучше всех. Возможно, были бы специальные соревнования!.. Или даже какие-нибудь команды!.. Думаю, Нил, мы с тобой были бы лучшими в этом. Насколько я знаю, в нашем городе мы самые быстрые.

— Ну, это было бы забавно. — Нил тихо рассмеялся. — Но если ты хочешь поплавать наперегонки, то можем устроить это на днях. — Потому что ему, вроде как, нужно дождаться заживления спины, верно? Он чуть было не ляпнул «можем и сегодня поплавать» или что-то в этом роде, но в последний момент опомнился.

— Да, конечно! Будет здорово. Может, на следующей неделе? А я пока закончу с этим, — он кивнул на разрисованные листы, — и покажу заказчику.

Также по тому, каким напряжённым на минутку стали его зелёные глаза, Нил понял, что Кев намекал как раз на его спину. Ну, чёрт. Всё не так уж и радужно. Он мог сколько угодно говорить, что всё заживает быстро и безболезненно, но даже с учётом чудодейственных мазей Кевина результат появился бы через неделю минимум. Так что ему всего-то и нужно — избегать ситуаций, где он мог засветиться здоровой кожей и мышцами. Как это тяжело — лгать близким.

— Безусловно, — он безмятежно улыбнулся другу и перевёл взгляд на молчаливо улыбающегося Ваймака. — А вы что скажете про новых жителей? Мне с ними ещё не доводилось встречаться.

И Ваймак с негромким хмыком стал рассказывать о своём впечатлении от этих двух братьев. И в целом оно совпадало с мнением Кевина. Только звучало мягче.

Нил с удовольствием погрузился в рутину, в эту привычную обстановку и жар кузни, когда Ваймак принялся за своё дело. Его нутро в эти долгие-долгие мгновения оставалось таким спокойным, мирным, и это так ему нравилось. Будто не существовало «другого» мира. Мира, где Нилу доставалось от людей, которые, по идее, должны быть близки ему. Это отвлекало от мира, где единственный его защитник мёртв.

— Нил, — голос отца Кевина вырвал его из мыслей. — Как твои дела с новой фигуркой? Уже придумал, что хочешь?

И Нил, будь тысячи раз проклят его язык, ляпнул:

— А что вы думаете о чём-нибудь мифическом? Например, о русалках?

Ваймак замер и недоверчиво взглянул на него:

— Это то, что ты хочешь сделать?

— Возможно? Просто мне показалось это интересным, — и он дёрнул плечом, мол, ничего особенного.

Ваймак же нахмурил густые брови, после чего хмыкнул и улыбнулся:

— Звучит интересно. Это необычно. Позволь узнать, как ты к этому пришёл?

Нил, видя блеск любопытства в тёмных глазах Ваймака, легко соврал:

— На днях в порт прибыл новый корабль.

— И ты?.. — Кевин заинтересованно вертел карандаш меж пальцев.

— И я услышал их байки о том, что по где-то по пути сюда им встретилась прекрасная водная дева. Она, обнажённая и прикрытая только своими густыми и длинными волосами, восседала на огромном валуне, торчащем из воды. Она пела свою манящую песнь, привлекая их, но команда пересилила себя и не поддалась на её чары.

Кевин, заворожённый его рассказом, давно перестал крутить карандашом и лишь медленно моргнул.

— Не пробовал начать писать истории? — небрежно спросил он. — Кажется, ты хорош в придумывании историй. Более чем уверен, пап, — он повернулся к отцу и многозначительно приподнял брови, — что оригинал звучал иначе.

— Эй! Кев, как ты мог так обо мне подумать? Всё так и было! Зуб даю! — Нил всплеснул руками в мнимом возмущении. Но, ладно, он знал, что этим двоим было известно, насколько Нил искусен в своих словах. В самом деле, как-то же он продавал свои фигурки! У каждой имелась история, своя собственная. Может, ещё и поэтому его изделия пользовались такой популярностью.

— Ну коне-ечно, Нил. Конечно.

— Ай! Больно! — Нил схватился за сердце. — Мой брат не верит мне!

Ваймак, видя всё это, расхохотался:

— Брось, сын! Нил, — он с одобрительной улыбкой посмотрел на него и довольно кивнул: — Думаю, детишки придут в восторг от твоей новой идеи.

— Да. Я тоже так думаю. — Нил смущённо улыбнулся. Да, его изделия любили. А в последнее время он научился делать свистульки, и уже небольшая кучка детей, преданно получавшая его игрушки самыми первыми, радовалась им. Они играли и свистели, вызывая зависть у других друзей и лёгкое раздражение у родителей. Слишком уж звонким выходил звук.

Но дети хотели их с горящими глазами, и в конце концов взрослые приходили к Ваймаку в кузню за теми «свистелками». Полученные деньги он отдавал Нилу, а тот, в свою очередь, прятал их вне дома. Он откладывал их, чтобы сбежать. Без денег это ведь не имело смысла, ага?..

И любой, кто знал бы, как дела обстояли в его семье, удивился: как же Нил не боялся, что его средство заработка раскроется Лолой или Натаном?

И это-то как раз было тем единственным, что Нил в них благословлял. Парочке было абсолютно насрать, какие там новые игрушки у мелкой детворы и откуда они берутся, кто их делает. Они вообще избегали кузницы. Возможно, подспудно они опасались Ваймака и того, что он с ними сделает, если узнает?.. Нил не знал точно. Но он, в любом случае, был благодарен Рене и Элисон, что научили его нагло врать в глаза, не выдавая себя ни жестом, ни мимикой, ни даже интонацией. У него были прекраснейшие из возможных учителя.

И к слову о них.

Нил спрыгнул с того места, где всё это время сидел, и направился к выходу.

— Уже уходишь?

— Да, мистер Ваймак, хочу заглянуть к Рене и Элли.

— До вечера, Нил! — Кевин отвлёкся от рисования и помахал ему. Нил махнул в ответ.

— Что ж, хорошего тогда тебе дня. И приходи на ужин, малыш. Если твои родители не будут против.

— Конечно! — Нил радостно улыбнулся. Эта семья вновь украдёт его у Натана и Лолы. Звучало прекрасно, как он мог отказать? — Я принесу что-нибудь вкусное к ужину!

— Будет хорошо, — Ваймак отложил молот и утёр от пота лицо. Он делал то, что всегда заставляло Нила замирать на месте. Может, он и сегодня задержался бы, чтобы понаблюдать, но именно сейчас Рене должна остаться одна в своей лавке, и он точно не мог опоздать. Итак, Ваймак занимался формовкой металла, чтобы потом получить кинжал. То, что получалось потом, после всего этого разогретого металла, стука молота, жара и пота, было чем-то уникальным. Однажды он даже подарил Нилу один из таких кинжалов. Нил ухаживал за лезвием, всегда держал кинжал в ножнах и при себе. Но почти никогда не пользовался им. Ему просто было спокойнее, что у него есть что-то, чтобы защитить себя, что-то, о чём никто из его «настоящей семьи» не знал.

Он оставлял его только тогда, когда ходил на пирс. Там он часто и много вспоминал свою мать и связанные с ней моменты счастья, и в них-то точно не было места для оружия. Даже сделанного Ваймаком. Сделанного с… любовью.

Возможно, от этого веяло небезопасностью, но Нил давно перестал заботиться об этом ночами. До него никому нет дела. Все в их городишке знали, кто он и кто его отец. И с последним никто не хотел и в малейшей степени контактировать. Внешний имидж его семьи не позволял никому из горожан усомниться в том, что сын городового, Натаниэль, — любимый отпрыск.

Правду не знал никто. Даже Кевин. Узнай его названный брат всё, что с ним происходит за дверьми дома… Он бы не выдержал.

Разве что Эндрю… Но можно ли отнести его к жителям города? Ах, нет.

Нил вышел из кузницы.

Летний жар на улице не ровня жару в кузне, и Нил, вскинув голову, наслаждался тёплым ветерком. Он омыл лицо блаженной прохладой. На секунду Нил наслаждался жизнью.

Он открыл глаза и поспешил в лавку Рене. Элисон, конечно, надолго могла пропасть, копаясь в тканях или выбирая цветы для украшения небольших столиков при их лавке, но он не хотел рисковать.

Рене, тактичная Рене не стала бы спрашивать Нила, отчего он вдруг захотел купить что-то особенное. Всегда, конечно, можно отбрехаться тем, что хочет порадовать семейство Ваймаков, но… Кому как не его прекрасным учителям во лжи понять, когда он им, собственно, лжёт?

Нил, оглядываясь, забежал в не самое проходное место, к своему тайнику. Чтобы порадовать Эндрю, нужны деньги. Да и Ваймакам он уже пообещал прикупить что-нибудь вкусное. Взяв достаточно денег, он трусцой побежал в лавку.

Как и ожидалось, Элисон ушла.

— Привет! — крикнул Нил, когда колокольчик над дверью звякнул. Из четырёх небольших столиков заняты были только два: явно влюблённая парочка (на прошлой неделе Нил видел их целующимися — в ином случае он бы ничерта не понял) и одинокая пожилая дама.

— Привет, Нил, — Рене улыбнулась ему милейшей улыбкой и кивнула. Она протирала прилавок, что и так блестел чистотой. Она улыбнулась ему лукаво: — Что привело тебя ко мне?

— Я не могу просто так зайти?

Подруга тихо рассмеялась на обиду в его голосе:

— Не пойми неправильно, Нил, ты здесь нечастый гость.

Нил прошёл к прилавку и привалился к нему. Что ж, она права.

— Ну… Мне нужно что-нибудь особенное — я сегодня ужинаю у Кева. И…

— И?.. — Рене склонила голову к плечу, отчего разноцветные кончики её волос закрыли лицо. Она заправила пряди за ухо, и Нил отмер:

— Мне нужно… нужно что-то сладкое и желательно шоколадное.

— О? Обычно ты не такой конкретный.

— Ну…

Чёрт, и почему он внезапно покраснел?! Это же просто… булочка с шоколадом или что-то вроде? Верно? Он же прав?

О, как же он далёк от этого!..

— Хочу кое-кого угостить, — скованно пояснил он. Твою ложь не распознают, если это не ложь, а всего лишь недомолвки, верно?..

— У тебя появился новый друг? Элисон будет рада это услышать.

— Ой, только ничего не говори Элисон, ладно? Это, — он вздохнул и прикрыл глаза, — это секрет. Пока что.

— Кто-то особенный?

И снова этот лукавый блеск в глазах!

— И когда ты заразилась таким любопытством? — проворчал Нил, скрывая смущение, и пошутил: — Элисон на тебя плохо влияет.

В ответ он услышал звонкий смех.

— Может, немного, — согласилась она. — Хорошо-хорошо, не буду тебя пытать. Просто это немного удивительно. Кроме нас троих ты мало с кем общаешься. Я просто рада. Можно только один вопрос?

Нил кивнул.

— Он хороший человек?

О, и как на это ответить? Хороший ли Эндрю? Определённо да. Человек ли? Точно нет.

Ладно, не то чтобы он не знал ответа…

— Да, — он уверенно кивнул. Будто есть в мире люди хуже его отца, ха!

— Что ж… — Рене сощурилась. Он понимал её беспокойство.

— Да брось, — он закатил глаза. — Я разбираюсь в людях.

«И не-людях — тоже».

— Знаю. Надеюсь, ты скоро нас познакомишь. Мне правда интересно, кто привлёк твоё внимание.

— Ни слова…

— Да-да, я помню. Смотри, — она махнула рукой на витрину, — для ужина могу предложить песочный пирог с ягодами и сметанной заливкой.

Нил оживился. Ягоды? Это он любил! Не должно быть сильно приторно и точно понравится всем.

— Отлично! А что насчёт шоколада?

— Я как раз подумывала над новинкой. Ты удачно зашёл. Пойдём.

Рене поманила его за прилавок. Он послушно последовал за ней, испытывая трепет. Готовка — это искусство. А Нил любил искусство.

— Что насчёт шоколадного тарта?

Рене немного волновалась. Впрочем, как и всегда, когда речь заходила о новинке. Нил втянул носом терпкий запах выпечки и закрыл глаза. Тот случай, когда в большинстве случаев аромат нравился ему больше вкуса. Сладкое он не любил. Но раз речь о новинке от Рене… ему всё равно придётся её попробовать.

— Что это?

— Секунду. — Они прошли вглубь лавки. Туда, где творилась магия. Нил сразу же заметил разложенные на пергаменте пирожные. Ну или что это было?.. — Тарт — это открытый пирог. Вот, попробуй.

Рене протянула ему один. Тот выглядел… аппетитно. Небольшой, с шоколадным куполом, украшенным сверху прозрачными карамельными кристаллами. Нил осторожно взял его и поднёс к лицу. Закрыв глаза, он вдохнул терпкий аромат шоколада.

— Ганаш из тёмного шоколада с небольшим добавлением пралине из фундука и чаем.

Нил глупо моргнул:

— Чаем?..

— Да, — Рене звонко хихикнула. — Это вкусно, правда, пусть и звучит немного странно для тебя. Не должно быть так уж и сладко.

Нил решился и откусил кусочек.

Ох. Рене оказалась права! Даже ему пришлось по вкусу! Ну, он любил шоколад. Горький в основном. Видимо, Рене это учла.

В груди разлилось тепло, а на языке — непередаваемо прекрасный вкус шоколада. Нил застонал.

— Боже, это правда вкусно. думаю, это понравится моему другу. Он как раз хотел нечто шоколадное, — Нил мягко рассмеялся, вспоминая просьбу русала. Он не заметил, как съел весь тарт, и кинул взгляд на ровные ряды десерта. — Я точно в восторге! Это бесподобно!

Плечи Рене расслабились и она с облегчением улыбнулась:

— Я рада, что тебе понравилось! Ты — мой самый любимый критик.

— Так уж и критик, — Нил в смущении потёр нос. — Просто, Рене, ты же знаешь… — Он виновато пожал плечами.

— Оттого твоё мнение для меня ценно, Нил. Если тебе что-то нравится…

— Да ладно тебе.

Нил взлохматил волосы. Слушать это было неловко. Словно он какой-то известный гурман, от мнения которого зависит репутация заведения.

— Значит, это подходит?

— Ага. Я забегу вечером, ладно? Можешь упаковать эти тарты так, чтобы Элисон ни о чём не спрашивала?

— Без проблем. — Рене мягко улыбнулась: — Не хочешь чаю? Я как раз сделала холодный.

На улице стояла жара, и пусть в помещении это не так остро чувствовалось, но охладиться хотелось.

— Не откажусь!

Рене взяла небольшое блюдо и положила на него свой новый десерт. Нил помог отнести его к одному из столиков, пока подруга несла графин с чаем. Пожилая дама уже ушла, а парочке не было никакого дела до других. Вскоре они с Рене сидели за столом, делили новый — шедевральный! — десерт и делились новостями.

Элисон действительно с самого утра направилась в свои любимые лавки. Она хотела обновить шторы на окнах: ей захотелось чего-нибудь лёгкого, невесомого. Летнего и беззаботного.

— Жаль, — сказала Рене с грустной улыбкой, касаясь лепестков белых цветов. На каждом столике стояла небольшая ваза с букетиком, что придавало свежести общему виду.

— Что?

Нил с наслаждением потягивал холодный чай. Лёгкие фруктовые нотки заставляли его жмуриться подобно коту.

— Цветы столь недолговечны. Хотелось бы, чтобы они стояли дольше. Жаль, что нет какой-нибудь магии или чего-то вроде.

Нил сглотнул, прикрыв глаза. Возможно, возможно где-то она, всё же, есть? Ведь существует же в этом мире Эндрю.

— Может и есть, — пожал Нил плечами. — Просто мы не в курсе. Но ты точно волшебница, Рене. И Элисон тоже. То, как она всё здесь сделала… — он обвёл рукой пространство. Панорамные окна, отделка из светлого дерева, маленькие картины со сложными десертами, что когда-то сделала сама Рене. В лавке было уютно. На самом деле, это можно назвать небольшим кафе. Быть может однажды они и расширятся. Рене и Элисон открылись сравнительно недавно, не рискуя начинать с нуля что-то слишком уж масштабное. Лавка с ограниченным количеством столиков оказалась верным решением. — Я верю, что однажды у вас будет много таких вот лавок. А может даже и кафе. А может, — Нил нежно улыбнулся, — вы пойдёте дальше и выйдете за пределы нашего города. Твоя выпечка, все эти шедевры, Рене, они достойны того, чтобы люди узнали о них.

Глаза Рене влажно заблестели и она польщённо улыбнулась:

— Спасибо, Нил.

— За что спасибо?

Голос Элисон нарушил момент, но Нил обрадовался. Он действительно давненько не встречался с подругами.

— Привет!

— Привет, маленький рыжий лисёнок, — Элисон ласково потрепала его по волосам и оглянулась, чтобы взять стул от ближайшего к ним стола. Она взяла один тарт и с наслаждением откусила. — М-м-м, детка, я ещё утром сказала, что это превосходно, и повторюсь сейчас: это восхитительно вкусно! А ты, Нил, тебе понравилось?

— Да, — Нил хмыкнул. — Мне понравилось.

Взгляд Элисон заметался между ними, и она прищурилась:

— Так о чём вы говорили? До того, как пришла я.

— Нил говорил о нашем расширении. Он…

— Однажды, — проникновенно заговорил Нил, прервав Рене, — вы станете популярны настолько, что вам перестанет хватать нашего захолустного городишки, и вы окажетесь в городе покрупнее. Вы будете процветать.

Элисон рассмеялась. Её голос предательски дрогнул, когда она заговорила:

— Ну, ну, неужели ты внезапно оказался одарён предвидением?

— Может, немного, — скромно потупился Нил, начав водить пальцем по столику. Весь его вид показывал его невинность и смущение. Рене наблюдала за ним с весельем: кому, как не ей, знать, что их друг любил вот так поиграть? Это всегда было так забавно. — Но с вашими талантами, Элли, это, скорее, факт решённый, а не небылицы какие-то.

Широкая улыбка Элисон ослепила его:

— Спасибо. Ты хороший друг, лисёнок.

Нил отпил из высокого стакана и, помолчав, тихо ответил:

— Вы тоже, девочки. Вы тоже.