кёджуро слышит, как шипит газировка, чувствует, как из баночки поднимаются пузырьки, кёджуро едва успевает спасти джинсы от липкого фонтана.

кёджуро смеётся, рассказывает шутки в компании, одновременно с этим - упорно набирает узуя, что никак не хочет брать трубку, появляться в сети или хотя бы заявлять о своём в этом мире существовании, хотя они все точно договаривались собраться, и узуй точно говорил, что подъедет вовремя, чтобы была классная музыка на их "тухлом, скучном вечере".

музыку включает кочо, что-такое "типично-девочковое", захватившее тренды соцсетей в своё время или делающее это сейчас.

кёджуро усмехается, выцепливает у неё телефон, быстро-быстро стуча чуть замёрзшими пальцами по клавиатуре, по памяти набирая песню из своего плейлиста, и кочо тянется за своим мобильным, и кёджуро быстро включает песню, и компания выдыхает, когда попса сменяется - пока что звуком рекламы.

после - закатывание глаз, вопросы в духе "а можно меньше лирики?" и всё такое.

кёджуро пожимает плечами, поднимает руку с телефоном, пока не отобрали, чтобы включить обратно хиты местных подростков.

кёджуро запрокидывает голову, чуть щурясь от непривычно яркого сегодня солнца, и поднимает уголки губ.

подставляет веснушчатые щёки лучам.

пока сквозь музыку прорываются вопросы типа "а кто делал испанский?", "а что задавали на пятницу, помимо той моей нелюбимой ерунды?" и "кто умыкнул у меня в столовке плеер?", кёджуро раскидывает руки.

сейчас ему слишком хорошо - и что, что завтра ему вставать рано, трястись в душном транспорте и ехать на четыре пары?

это будет завтра.

а сейчас - ему в лицо светит солнце, у него зубы чуть поскрипывают от газировки, кто-то из компании предлагает завтра перед столовкой прибиться к студентам понаглее, и кёджуро думает: "после сегодняшнего вечера хоть потоп".