Дин вернулся в хижину после обеда, полностью трезвый и с подбитым капотом. В руках красовался бумажный пакет с аптеки. Дин бережно нёс его в дом, неспешно открывая дверь. Ему было страшно, по-настоящему страшно заходить внутрь. Он ожидал, что Сэмми мог сбежать, что он мог сейчас ждать его с ружьём в одной руке и святой водой в другой. Даже в борьбе с самым гадким демоном не было так боязно, как открыть дверь в эту чёртову хижину.

      Дверь открывалась предательски медленно и со скрипом. Дин сделал шаг внутрь и увидел приглушённый белый свет от телевизора. Сэмми сидел в кресле и переключал каналы, даже не обернулся на скрипучую дверь. Пальцы мягко постукивали по подлокотнику кресла, а голова делала ритмичные движения вверх-вниз под такт музыки с телевизора. Дин краем глаза заметил, что младший смотрит «Беверли Хиллз».

      Он поставил пакет с довольно громким звуком, чтобы привлечь к себе внимание. Не хотелось смотреть в глаза Сэмми, но сейчас ему необходимо было наладить контакт с братом.

— Ты пришёл, — произнёс Сэм, все ещё уставившись в экран.

— Да, я принес тебе лекарства для, — Дин запнулся, стыдясь произнести эти слова, — для тебя, короче. Там свечи разные и мазь.

      Дин переминался с ноги на ногу, словно провинившийся ребёнок. Тяжело было дышать, воздуха не хватало, хоть и были открыты все окна. Он не знал, что делать: подойти к брату, обнять его или просто уйти молча с дома? Дин смотрел прямо в макушку младшего брата, он точно знал, что тот от злости сейчас водит желваками, а глаза мельком бегают по квадратной святящейся коробке. Дин отчасти понимал его состояние, и ему было до ужаса страшно за их будущие братские отношения. Он винил себя уже в сотый раз за своё животное поведение, несколько раз в импале приставлял себе к виску пистолет и хотел застрелиться, но забота о младшем для него важнее. Он готов каждый раз уничтожать себя изнутри, лишь бы не покидать Сэмми, у которого, кроме Бобби, никого и не осталось. Даже в страшных снах он не мог представить, что совершит насилие, к тому же, над своим братом, которое обозначает теперь инцест. Но самое странное в том, что он не мог отделаться от той мысли, что ему понравился сопротивляющийся, извивающийся парень под ним.

— Спасибо, — еле слышно произнёс младший.

— Окей, — ответил Дин, слегка вскидывая руки в воздух, — Мне надо к Бобби, чтобы узнать, когда нам можно наконец-то уехать с этой дыры. В пакете ещё есть сэндвичи, если ты захочешь кушать. Я постараюсь быстрее вернуться.

      Большие плечи Сэма лишь тяжело вздымались, он ничего не произносил в ответ. Совсем не удивительно на самом деле. Дин другого и не ожидал. Выйдя с дома, старший ещё пару раз смачно чертыхнулся, ударив небольшой булыжник возле дома ногой, и вскоре уехал.

      Как только дверь захлопнулась и машина заревела своим обычным воплем, Сэм сразу же вскочил с кресла и подбежал к пакету. Грубо выкинув с него сэндвич на стол, он схватился за мазь. Внизу все настолько болело, что младший еле выдержал длительное сидение в кресле. Он бы встал раньше, но присутствие Дина в комнате усугубляло положение.

      Быстро вбежав в ванную, Сэмми достал тюбик мази с охлаждающим эффектом. Он снял брюки и припустил их до пола. Было гадко от ощущения того, что он сейчас делает и что с ним сделал его старший брат ночью.

— Чертов Дин, значит насиловать меня не стеснялся, а произнести «мазь для трещин в анусе» он постеснялся, — в слух произнёс Сэм, разговаривая сам с собой и выдавливая мазь на указательный палец. В комнате запахло мятой вперемешку с запахом геля для душа.

      Сэм наклонился и аккуратно раздвинул ягодицы, вставляя в себя палец с мазью.

— Блять, — зашипел сквозь зубы Сэм, нащупав пальцем маленькую ранку внутри себя. Возле неё все пульсировало и отдавало мелкими постукиваниями прямо в окончание пальца.

      Тело завелось дрожью, резко стало холодно. На лбу выступила испарина. Спустя время, неприятная процедура завершилась, и Сэмми облегчено натянул домашние штаны, выйдя на кухню за инструкциями для мази. Возможно, ему понадобятся ещё свечи для заднего прохода, потому что боль не собиралась отступать сегодня, нарастая жгучим очагом прямо возле пострадавшего места. Весь оставшийся вечер, до приезда Дина, младший изучал инструкции к применению и смотрел телевизор.

      В этот раз Дин вошёл в дом более уверенно, распахнув дверь на полную. На столе лежал сэндвич, который Сэм решил не кушать, отчего Дин расстроился. Зато хотя бы он забрал все лекарства, значит скоро младшему должно быть легче.

Возле телевизора Сэма не было, и Дин аккуратными шагами подошёл к его двери, сделав несколько постукиваний и через секунд пятнадцать открыл дверь. Брат лежал на кровати и что-то рассматривал в журнале. Грудь его спокойно опадала при выдохе и он вполне выглядел расслабленным. Дин отметил, что в комнате стоит жуткий приторный запах мяты.

      Облокотившись на дверь, старший обвёл взглядом комнату, в страхе вспоминая каждое событие в тот вечер. Удивительно, как пьяный разум смог запомнить абсолютно все.

«Как же мерзко, наверное, находиться Сэмми здесь» — подумал Дин.

— Мы останемся в хижине ещё на недели две. Нам опасно пока высовываться, как сказал Бобби, — произнёс Дин, разрушая тишину в комнате. Он осмотрел лежащего Сэма, его рельефные руки и красивые черты лица, его приоткрытый рот и чертовски привлекательные пышные волосы.

      Брови младшего приподнялись, но глаза все также не смотрели на Дина. В комнате повисла, невыносимая для обоих братьев, энергетика, было настолько тихо, что слышалось движение крыльев у мотылька, примкнувшего к комнатному светильнику. Хотелось как и раньше пригласить младшего на ужин, поинтересоваться как у него дела, просто посидеть рядом с ним.

— Прости меня, Сэмми, я мудак, — произнёс Дин и впервые встретился глазами с Сэмом.

      Он упёрся холодным взглядом в зелёные глаза Дина. Припухлые губы вывели легкую улыбку и, через силу он смог кивнуть головой. На самом деле, Сэму хотелось ударить Дина по лицу, пригвоздить его к стене и, возможно, даже изнасиловать его точно также как он сделал в эту ночь. Сэму хотелось шептать мерзкие словечки на ухо Дину, грубо насаживая его на свой член, видеть как он плачет от боли и просит его остановиться. Но он лишь кивнул головой. Простой кивок, который отобрал много моральных сил у младшего, но немного успокоил его брата.

      Дин вышел с комнаты и открыл бутылку холодного пива. Он не хотел напиваться, слишком боялся опять причинить вред Сэмми. Просто хотелось расслабиться, немного забыться в своих ощущениях.

      Следующую неделю в доме не было ни малейшего признака живого и бодрого разговора. Дин часто ходил на охоту в глубь леса поздней ночью, оставляя Сэмми дома. Он специально это делал во время сна младшего, чтобы тот не напрашивался. С утра, конечно, его преследовали недовольные взгляды со стороны брата, но лучше так, чем ощущать неловкость всю охоту, которая может смертельно помешать им.

      Дина часто одолевало беспокойство по поводу состояния Сэмми. Тот задерживался в туалете по ясным причинам, но старшему хотелось узнать как обстоят его дела и ничего ли не болит спустя неделю лечения. Дин старался всевозможными способами угодить младшему: готовил еду, приносил разные плюшки домой в виде новой игры или DVD диска с классным фильмом. Один раз даже вместе посмотрели фильм, но в полном молчании. Сэмми только немного рассмеялся под конец фильма, глупо растягивая рот в кривой улыбке.

      Сэмми действительно начал приходить в себя с той ночи. Дин не казался ему уже таким противным, а в комнате не стоял запах пота Дина, который преследовал его с момента изнасилования. Он въелся ему в нос, заставляя младшего постоянно думать о случившемся. Казалось, что в кровати Сэм буквально ощущал пыхтение Дина над собой.

      Он регулярно делал свои процедуры, отчего внизу становилось значительно легче. Сэмми подумал, что ему даже приятно делать это. Он ждал каждого вечера и утра, чтобы в ванной комнате вставить в себя свои длинные пальцы и ощутить некую эйфорию от происходящего. Как-то вечером он опять, стянув штаны, стоял в холодной ванне под ярким белым светом, словно подопытная крыса. Включив воду, Сэмми проделывал свои привычные процедуры, изворачиваясь под непонятным углом со скрюченным пальцем в мази. Запах мяты стал ему слишком привычным за последнюю неделю. Он заметил, что боли уже не наблюдалось, походы в туалет стали почти безболезненными, а злость на Дина утихала с каждым днем. Странное чувство негодования переросло в симпатию к старшему брату. Сэм не мог разобраться в своих чувствах, хотелось их отпихнуть как ненужное и неправильное.

      Наконец-то встав в свою удобную позу, которая была сосредоточена в сидение голыми коленками на кафельном полу и выпячиванием задницы над пальцами. В таком положении, как выяснил в течении этой недели Сэм, пальцы лучше всего входят в отверстие. Вот и сейчас он довольно резко вставил палец с мазью внутрь, чувствуя привычный холод, и внезапно его откинуло воспоминаниями в ту самую ночь, которая создала между родными братьями пропасть. Стало невозможно приятно.

Перед глазами предстал Дин, такой горячий и грубо навалившийся на него. Сэмми понял, что начал возбуждаться. Стало не по себе, рука напряглась, проталкивая палец ещё глубже, чем обычно. Он вспомнил, как Дин влажно дышал ему в ухо, сжимая своей шершавой рукой его бедро, на котором до сих пор не сошел синяк. Сэм вставил ещё один палец внутрь. Член начал приподниматься, Сэм выгнулся в спине, грудью уперевшись в пол. Длинное тело младшего распласталось на полу, ступни грубо уперлись в ножки ванны, а в шеи защемило от неудобного положения. Тело холодило, но сейчас было не до этого. Дикое возбуждение прошлось по телу и разуму младшего, он не мог отдавать себе отчёт в действиях. Двух пальцев было уже мало, хотелось почувствовать Дина внутри себя.

«Что я делаю?» — задаваясь вопросом, Сэм нашёл под тумбочкой зубную щётку и, сосчитав ее хотя бы приемлемой для этого дела, он медленно начал вставлять ее внутрь себя. Он представлял Дина над собою, трахающего его со всей неистовой силой, с которой он только мог. Щетка входила в него очень легко из-за ее тонких размеров, поэтому Сэм двигал рукой быстро, подталкиваясь задницей на встречу своему импровизированному члену. В голове все метались воспоминания, сейчас та ночь показалась ему совсем не мерзкой, а скорее возбуждающей. Вздохи пришлось сдерживать насколько возможно, чтобы Дин, сидевший в кухне и ничего не подозревающий, не услышал его.

Член был прижат прямо к полу, и при каждом толчке бёдер, его охватывала эйфория. Наконец Сэмми почувствовал, как напряженный член разрядился как раз на пол под ним, в глазах показались странные разноцветные кружки, голова загудела. Мокрые волосы от пота облепили лицо Сэма, а дрожащая рука вынула многострадальную зубную щётку и откинула ее в сторону.

Сэм не понимал себя и, возможно, даже не хотел понимать. Только неделю назад он ненавидел Дина, желая сделать ему больно, а сейчас трахает себя зубной щеткой, представляя своего старшего брата сверху.

— Сэмми, у тебя все хорошо? — послышалось за дверью, Дин в последнее время постоянно беспокоился о нем, — Может тебе помочь?

— Нет, — кратко ответил Сэм, вставая на ноги. Послышались шаги, значит Дин ушёл.

      Младший поспешно убрал следы спермы с пола, принял душ и, выйдя к Дину, почувствовал себя очень неуверенно. Румянец покрыл щеки, а грудь начала вздыматься и опадать слишком быстро для обычного темпа.

— Сэмми, у тебя точно все хорошо? Ты выглядишь странно, — сказал Дин, дожевывая свою лапшу и с подозрением выгибая правую бровь.

      От его младшего брата за долгое время несло облегчением, лицо больше не выглядело сурово и осуждающе, а глаза начали блестеть как когда-то, ещё до всей этой ситуации.

— Да, вполне, — ответил младший, — Я могу с тобой поужинать? Голодный как черт.

      Дин растянулся в улыбке, и вскочив со стула, метнулся к холодильнику, чтобы разогреть ещё одну порцию лапши. Отодвинув второй стул, он пригласил Сэмми, похлопав ладошкой по столу. Через пару минут они уминали ужин, пытаясь разговориться на банальные темы. Дин наконец-то почувствовал облегчение. А Сэм теперь не мог отделаться от странных ощущений внутри себя. Взгляд его был прикован к Дину, он не знал, что его ожидает дальше.