Ночи весной в Японии почти всегда безоблачные. Грозное темное небо усыпано россыпью миллиардов и триллионов ночных светил, озаряющих собрание Свастонов и придают мимике Сано какую-то особенную харизму. Главарь Тосвы об этом даже и не думал, ему изначально просто казалось, что ночь — это время мафии, мистики и ассоциировал Тосву с ночной жизнью. Поэтому и форма была чёрная — чёрный это стильно.

Впрочем, о своих мыслях он мало распространялся.

— Кенчик, я устал, — в своей обычной манере протянул глава.

Послышался вздох.

— Тебе просто нравится, когда тебя носят на спине, да? — впрочем, Кен уже давно привык к странностям своего друга и командира.

Этим он и цеплял, этот Сано. Он странный. И непознаваемый.

— Спорим, я в прошлой жизни был пандой.

— Я в этом не сомневаюсь.

Кен усмехнулся и помог своему боссу забраться на широкие плечи, бережно подхватив его под колени руками.

— Думаешь о экзаменах-то вообще, Майки?

— Не-е.

— Кто бы сомневался.

И правда, сакура отцвела, значит и экзамены уже на носу. Скоро закончится учебный год, будет небольшой перерыв и, следовательно, численностью группировки на некоторое время снизится — поедут вместе с родителями отдыхать кто куда. Будет временное затишье, если повезёт. Можно будет уделить больше времени байкам. Кенчику этого бы очень хотелось.

Повернув за угол и сойдя с широкого тротуара в узкий проход между домами ребята услышали слабо различимые глухие звуки ударов и пискливые всхлипы. Кенчик насторожился. С недавнего времени Тосква стала достаточно многочисленной группировкой, которая медленно, но верно, завоевывала все большие территории. И тут как раз — их владения.

— Посмотрим, что там, — констатировал глава, поднимая веки и всматриваясь в темные силуэты перед ним.

Кенчик пошёл быстрее и быстро вышел на детскую площадку, где увидел достаточно мерзкую картину.

Двое пацанов колотило кого-то свернутого в «черепаший панцирь» около детской горки.

Подойдя ещё на пару шагов вперёд картина открылась ещё ужаснее: жертвой была девчонка.

— Эй, совсем ахуели? Вдвоём на одного?! Так ещё и девчонку?! — голос Кенчика не на шутку испугал хулиганов. Ещё бы, он уже успел сломаться.

Парни обернулись, но успели увидеть лишь лица верхушки Тосвы, а потом попадали на песок.

Майки поставил ногу на живот корчащегося от боли ученика средних классов:

— Еще раз увижу на нашей территории Тосвы – убью.

Судя по черной ауре и жажде крови, окутавшей плечи Сано – это была не шутка. На месте этой девчонки могла быть Эмма. И, случись с ней что, глава Тосвы не стал бы сдерживаться.

— Ты как? — спросил уже Майки, присев на корточки возле девчонки.

Она слышала голоса словно в тумане, через призму губа грови у перепонок и вату. Но, поняв, что теперь никто колотить и без того огнем боли разрывающуюся спину не собирается, девушка судорожно выдохнула.

Послышалось слабое мяуканье. Девчонка обессилено перевернулась набок и повалилась на спину, но тут же пронзительно застонала:

— Твою же ма-а-ать!

— Стоять можешь?

Майки внимательно всматривался в округлое лицо с острым подбородком. Девчонка была вся в грязи, а темные волосы местами напоминали осиное гнездо.

Минутная заминка, когда девчонка соображала. Она внимательно оглядела лицо Майки, Кена, небо над головой, а потом котенка, которого крепко сжимала в руках. Потом вытерла рукавом слёзы на щеке, но в итоге только ещё сильнее размазала грязь по коже.

— Думаю, могу, — сказала она уже более вдумчиво.

Послышалось шуршание песка, и девчонка, все также не отпуская рыжего пушистого котёнка, который неожиданно для всех начал тихо мурлыкать, резко села на зад.

Ещё секунда и незнакомка качнула головой, пробормотав:

— Сейчас отключу-

Ее руки мгновенно ослабли, и кот с грацией картошки приземлился на землю, завалившись на бок и слабо пискнул. Оказалось, у него была повреждена передняя лапка чем-то острым. А сама девчонка с глухим звуком откинулась на спину.

— Какого хуя… — смотря на полу-мертвую школьницу пробормотал Кен.

— Возьми кота, девчонку в больницу понесём.

Кен задумчиво посмотрел на главу, пока тот аккуратно поднимал девушку с песка и закинул ее себе на плечи. Потом на пушистого котёнка, сверкающего при тусклом свете ярко-красными зрачками, и все-таки поднял его с песка.

Кажется, именно Кену теперь придётся нянчится с котенком, пока девчонка будет поправляться. Майки котов не слишком любит, возможно, даже побаивается? Кен об этом догадывался, но глава Тосвы точно не даст ему ответа на такой вопрос. Ну, если, конечно, удар в нос вообще можно будет считать ответом.

Главы Тосвы перешагнули через все ещё отключённых от связи с космосом хулиганов на площадке и быстрым шагом направились к районной больнице.

— Каков шанс, что нас прям на месте повяжут?

— Да брось. Мы же школьники, спасли девчонку. Все нам только благодарны будут.

Прошла пара минут тишины, пока он не почувствовал слабое шевеление около шеи.

— Не двигайся, мы несём тебя в больницу, — Майки схватил ноги девушки чуть сильнее, почувствовав, как она едва заметно попыталась соскользнуть со спины.

— Как вас зовут… — перед глазами девчонки все расплывалось, а фонари теперь для неё казались яркими прожекторами. Попытки слезть прекратились.

— Я Манджиро Майки, а это Рюгуджи Кенчик

— Спасибо вам. Манджиро Майки. Рюгуджи Кенчик, — и девчонка уже спокойно выдохнула, легко уткнувшись носом в тёплую шею главы Тосвы. Она так безбожно устала. Все тело разрывалось в миллионах болевых точках, словно по ним кидали бомбы, а это были лишь камешки, на которые Майки ненароком наступал. — Без вас нас бы там знатно отмудохали.

— Куда больше-то, — закономерно подметил Кен. – И я — Кен. Не Кенчик.

И когда девочки начали так грязно ругаться? А Майки, придурок, кто вообще так представляет?

Майки промолчал, лишь сглотнул слюну. Слишком шумное дыхание, слишком тепло под мочкой уха.

Лучше бы кота понёс.

— Как тебя зовут? — вновь обратился к девушке Кен.

Такой интерес было достаточно просто объяснить: нужно же будет родственников позвать.

Секундное замешательство, после которого девушка буркнула:

— Только не смейтесь.

Как заинтересовать идиотов она точно знала. Посчитав молчание за согласие, школьница ещё тише сказала:

— Кикоу Юко.

Повисла тишина, похлеще вакуума. Кен всеми силами сдерживался от едкой шутки, он перебирал их в голове столько, что в итоге заржал в голос. Ну, а Майки чертыхался про себя, думая, что это было конечной точкой сегодняшнего его кипения. Точно придётся достать журнальчик.

— Извращенец, — буркнула Юко, не зная, что их было двое.

Юко же окинула своих спасителей усталым взглядом, вполуха слушая о том, что ей желательно проверить голову на сотрясение. А потом скрылась в коридоре. Сил говорить уже что-то не было – сидеть на спине у Майки было, бесспорно, приятно, но удобством там и не пахло. Ноги затекли, а от самостоятельного передвижения очень болели разодранные колени.

Решив, что коту будет лучше остаться все-таки у Майки, так как Эмма точно разберётся с ним лучше, чем орава проституток, у которых и без того забот достаточно, главы Тосвы вышли из больницы. Расспросы врачей оказались очень утомительными, а взгляд одной из регистратуры был ну слишком уж осуждающим. На ее лице так и читалось «опять из-за бандюганов невинные страдают». Сано такие взгляды раздражали, а вот Кен был сама галантность и терпеливость, так что ни в какую перепалку они не попали.

Вдохнув свежий воздух, Майки прикрыл веки, а потом печально взглянул в огромные глаза рыжего кота. Ему, кстати, оказали первую помощь в виде обработки раны любезная медсестра.

— Ну и зачем ты мне?

В больнице пахло медикаментами, и Юко наслаждалась этим запахом с самого момента пробуждения. За окном приятно светило яркое солнце, и школьница ловила ярких танцующих солнечных зайчиков на пухлые щеки и грелась в тёплых лучах. Моменты безмятежности – редкость. Но такая приятная.

— Ну и во что ты опять вляпалась? — холодный знакомый тон вырвал девчонку из размышлений еще быстрее, чем с хлопком открывшаяся дверь.

— Прости, Мару, — Юко сжалась и подтянула колени к груди, пытаясь закрыть пластырь на подбородке.

Бессмысленно, ведь Мару и без того все узнал у врачей.

— Если родители узнают, они с меня шкуру спустят. Съебешь к маме, и все. Еще и мне мозги делать будут. Поверь, мне такие проблемы вообще не упали.

Парень прикрыл дверь в палату, грузно вздохнул:

— Я, может, и не худший брат, но все-таки, неужели у мамы все настолько плохо?

Девочка поморщилась:

— Новый хахаль мамы – гандон.

В карих глазах старшего брата на секунду потеплело. Но потом вернулся прежний холод. Отцовского инстинкта у него так и не проснулось, хоть Юко и переехала к нему уже три месяца назад. Проблемная, маленькая, глупая девчонка, которая не умеет за себя постоять. А он в белые рыцари не нанимался. Ну, с натяжкой разве что. Все-таки бросить ее с Нагасаки… не позволили остатки совести и здравомыслия.

— Слушай, — прервав несколько затянувшееся молчание, девчонка подняла на брата серьезный взгляд, — не знаешь, что за ребята носят черные куртки с золотой вышивкой?

Мару выпал в осадок:

— Это тебе еще зачем?!

— Раз спрашиваю, значит надо.

— Раз не говоришь зачем, то иди в жопу с такими вопросами, — отрезал Мару, сверля искрящиеся на солнце бликами голубые глаза.

Юко буркнула, обиженно надув губы:

— С каких пор тебя вообще волнуют те, с кем я общаюсь?

— Да с таких, что ты спрашиваешь о гопниках! Ты ж не я, чтоб с такими тусить. А я, как старший брат, не позволю тебе общаться с ними. Вон, вчера тебя побили, а сегодня ты спрашиваешь о них. Совсем больная что ли?

Девочка отвела взгляд, решив, что смотреть прямо в осуждающие карие глаза не так интересно, как наблюдать за неподвижным темным уголком комнаты:

— Уж не знаю, гопники они или нет, но это именно они отбили меня от уебков. Меня, может, там и убили бы. Они явно были серьезно настроены.

— Как ты вообще там оказалась? – Мару все же присел на стул рядом с койкой. Отсюда было лучше видно ссадину на нижней губе, а еще синяки на плечах.

Поняв, что этот разговор неизбежен, Юко закусила губу и тут же ойкнула – едва зажившая ранка тут же открылась.

— Блин, — болезненный вздох, — Я осталась, чтоб помочь старосте с бумагами. Скоро же фестиваль какой-то там. Ну, неважно. А потом она попросила проводить ее до дома, так как жутко боится темноты. И вот, когда я уже шла домой, то увидела котенка, которого кидали из стороны в стороны какие-то уебки… Ну и вот.

Юко вновь закусила губу и была теперь уже сосредоточена на том, чтоб высосать из нее кровь.

Мару скрестил руки на груди и голосом санитара из психиатрической больницы спросил:

— Я правильно понимаю, что ты – пигалица 150 сантиметра, которая не может открыть банку кукурузы, получает синяки от воздуха и спотыкается о собственные ноги – решила пойти на гопников, потому что хотела спасти котенка?

Юко сделала вид, что задумалась, а потом уверенно выдала:

— Ну да.

— Да ты точно такими темпами помрешь скоро!

Юко рассмеялась, увидев такое серьезное выражение лица у брата. Толстые черные брови сердито нахмурены, ноздри вздуваются, словно два паруса, а на лбу показались первые морщинки.

— Это не смешно, Юко. Тебя такие парни могут убить даже непреднамеренно. Не нужно связываться с ними.

— Мару-чан, — сестра редко обращалась к нему с суффиксами, и часто это означало то, что она хочет сказать что-то важное. Зелень глаз брата и сестры снова встретилась, — если я бы прошла мимо того котенка, то не простила бы себе этого никогда. Ты бы, вот, прошел мимо?

Ну, конечно бы не прошел. Он же не бездушная мразь. С другой стороны, на месте Юко он бы точно не стал встревать между охотником и жертвой. У него, в отличие от сестры, было куда лучше развито чувство самозащиты. Это не помешало ему связаться с «плохой» компанией и даже основать свою, но Мару мог похвастать тем, что ни разу не оказывался побитым на больничной койке.

Кикоу-старший нехотя покачал головой:

— Тогда смотри, у тебя два выбора. Либо ты перестаешь гулять по ночам черт возьми где и с кем-

— Отпадает, — не сказала, отрезала.

— Либо я записываю тебя на занятия по самообороне.

— Вот, это уже другой разговор, — воодушевленная Юко вскинула руки вверх в победном жесте. – Вот похожу на пару занятий, а потом бизнес у тебя отожму.

— Охотно верю, малявка, — Мару потрепал сестру по мягким темным волосам.

Когда он смотрел на Юко, он видел в ней своего отца. Слишком уж они были похожи и характерами. И волосы – у самого Какоу-старшего они были куда более жесткими и не завивались в причудливые локоны. А глаза у Юко от матери. Наверное, единственное, что вообще от нее хотелось бы иметь.

 Мару безумно любил сестру, хоть и не умел это показывать так, как большинство братьев.

— Я не знаю, пиздишь ты мне о какой-то своей подружке-старосте или нет, — Юко незаметно вздрогнула, но взгляд не отвела. Мару всегда был проницательным, но в ее дела лез лишь на поверхностном уровне. Это она в брате ценила больше всего. — Но имей в виду, что дорожка, по которой иду я не та, которую пророчили тебе с малых лет. Не изговняйся, ладно?

Юко коротко кивнула. А Мару знал, что она все равно сделает все по-своему.

— Так что там с парнями в черных куртках?..