Мир другой

"You run with me

And I can cut you free

Out of the drudgery and walls you keep in"

— Они никогда нас не примут, — сказала сестра. В голосе её не было печали. Если бы они слишком печалились по пустякам, они бы никогда не обрели того, что имели.

— Пусть так, — согласился он вполголоса, поверх её тёмной макушки осматривая толпу, — но я всё же попробую. Кто вон та, в золоте?

Сестра прикрыла глаза, но не стала спорить: они слишком долго держали свои сердца закрытыми, без радости и желаний большего. Не удивительно, что он изголодался.

— Брат помнит мост через реку, по которому мы прошли вчера? — он только кивнул, не смея её перебить, и шевельнул ушами, готовый ловить каждое её слово. — Мост был человеческий. А река — её.

На другом конце зала та, кому принадлежала река, подняла руку, потянулась за бокалом. Золото, белизна и лазурь засияли, как пена речная в свете солнца. За одно кольцо с тонкой руки можно было купить этот город. За все кольца — не иначе как весь мир.

Сестра вздохнула еле слышно и поправила трехвостую шкуру, сползающую с плеча.

— Не вплетай в косу несорванного цветка. Она вышла из золотого яйца на золотой песок, а ты из норы выполз на прелые листья...

Её слова придали сил. Ни словом сестра, предостерегая, не старалась отговорить, а значит он выбрал верно.

— Иди, — сказала сестра. У него был один шанс.

Он пошёл.

Чужой, точно репейник среди пионов, яркий, точно танцовщица среди почтенных жён, и возмутительно быстрый, точно рыбацкая лодка среди стоящих на якоре кораблей, он проскользнул в своей рыжей шкуре мимо всех — роскошных, в шелках и камнях, белых, синих и чёрных, — и остановился перед той, в золоте, к которой шёл.

Глаза, отражавшие речную гладь, глядели безразлично, рука, способная купить город, держала ножку бокала. Мерцали речной туман и чешуя.

Он подошёл так близко, как никто не смел, стремительно опустился, разметав по полу рыжим кругом пять хвостов, на колено и посмотрел снизу вверх в полные речной воды глаза.

— Я восхищён.

Капризные губы изогнулись в улыбке.

На него смотрели со всех сторон, смотрели как на пришлого, как на вора. Он не жалел. Он был пришлым, и был вором — в этом зале, полном золота, камней, шелков, еды и дорогих вин он безошибочно, одним жестом украл самое драгоценное из сокровищ.

Та, кто владела рекой, смотрела на него одного.