Саша не любил 20 век

Петербург ненавидел 20 век. Оно и неудивительно, мало кто будет действительно любить период страданий и сожалений в своей жизни. Чувство безысходности давило титанической силой на горло, перекрывая любые возможности жить. Александру Романову, хотя нет, теперь уже Шуре Невскому оставалось лишь пытаться существовать. Существовать и просуществовать этот трудный период в своей жизни.

Александр прекрасно помнит императора Николая Александровича. Тогда Петербург и не подозревал, что этот царь окажется  одним из последних,  кого застанет Россия. И Саша в том числе. Но на самом деле где-то очень глубоко в своём подсознании Романов понимал, что политика Николая до добра точно не доведет. Отказ от реформ, приглашение Распутина, полное игнорирование проблем страны, бессмысленная японская война. Александр соврёт если скажет, что просто спокойно смотрел и наблюдал за крахом своей империи. Но все попытки в содействии и помощи воспринимались Николаем в штыки, как оскорбление его методов правления. «Надо было настаивать на своём» - иногда по ночам в одиночестве бормочет себе под нос Санкт-Петербург. 

Бессонницы начали его преследовать задолго до расстрела Романовых и образования РСФСР. Ещё во времена переговоров с Николаем, когда тот просил: «оставь ты Японию, она слишком сильна, а мы обессилены революционными идеями». Николаю было плевать. Сама мысль, что он должен был как-то слушать воплощение столицы, его раздражала. Император плохо ладил с Москвой, считал его слишком узколобым и бессмысленным в гос делах. Что уж говорить о столице, последний император часто мог отталкивать Петербург от политики. Ему казалось, что он точно знает побольше, чем 2-хсотлетний город, заставший Петра 1 и Екатерину 2. 

Воспоминания пеленой затмевали разум, когда Романов вспоминал кровавое воскресенье. Руки по локоть были в крови у всего двора, включая Петербург. Перед глазами пустота, в ушах шум. А прямо перед тобой лежит гора бренных бездушных тел, которые ещё несколько минут назад дышали. Они жили, думали, помнили, верили своим идеалам. Александру дорогого стоило сдержать приступ тошноты.

-успокойся ты. Это естественно, ты столичный город. Веков так 6 назад за твоё звание нужно было сражаться и бороть…

-да заткнись ты! - впервые Александр позволил себе повысить голос на учителя. На бывшего учителя, настоящего друга и единственного любимого человека. Романова распирало от боли за своих граждан, от чувства вины и разрыва между чувством долга и морали. А ведь всего каких-то лет 30-50 великие мыслители 19 века поднимали этот вопрос. Бесполезно. Когда революция застает врасплох, отключается любая способность думать. Даже у хладнокровной, как казалось многим, столицы.

Болезнь младшего из детей Николая погубила мать и отца изнутри полностью. Единственный наследник трона не дожил бы и до 16 по предсказаниям врачей. Иронично, ведь Алексей и погиб раньше назначенного срока, но не от гемофилии. Впрочем, как  Распутин и все остальные Романовы. Константин Уралов (Екатеринбург)  - один из последних, кому удалось застать живыми монархов Российской Империи.

Петербург часто просил старого близкого друга рассказать об их кончине. Костя старался умалчивать все подробности. Не из жажды наврать, а скорее из понимания.

-о чем говорила княжна Татьяна перед своей смертью? - почти со слезами на глазах спрашивал Саша.

- о… я не помню… про..сти, Саш. 

-как же так…? Последние из родственников моего отца, и те погибли от рук революционеров. 

-это было неизбежно, Саш. Лев Толстой предсказывал революцию ещё в конце 19 века. Это бы случи… - Уралов не закончил фразу, тихий шум капель не позволил.

Последнего из живых Романовых, не кровного родственника монархов возненавидели так же быстро, как изменили столицу нового государства - Российской Советской Федеративной Социалистической республики. Российской империи больше не было, как и России в принципе. Нынешний Саша Невский ещё отчетливо помнил, как Александр | говорил о непопулярности республик в мире. Все меняется. Быстро. Старому Александру уже было не уследить за всеми изменениями.

Ярко-красные глаза новой столицы Петроград запомнил на всю свою жизнь. Насильно пораженный новыми идеями коммунизма, Московский уже не слышал своего бывшего любовника. Все горечи и страдания Невского об умерших монархах Михаил воспринимал в штыки, с гневом и криками. Ссоры стали чем-то обыденным среди бывших влюблённых. Саша был за монархию всей душой и сердцем, он не видел будущего в республике, а в последующем СССР тем более. И это все шло наперекор взглядам Михаила, одурманеного идеями коммунизма и социализма. Именно Михаила, ведь нынешнего Московского лаского «Миша» назвать у Петрограда язык не поворачивался. Из отношения были разрушены на долгие 90 лет вперед. 

Саша Невский ненавидел 20 век. Ненавидел всеми фибрами души, каждой клеткой своего бренного тела. С самого начала века Ленинград, названный в честь революционера, так нелюбимого старым Сашей Романовым, ненавидел весь этот век. А впереди ещё были Сталинские времена, блокада Ленинграда, время нехватки продуктов и лихие 90-е…