Конец

Волосы приятно перебирают, гладят по голове, заставляя раствориться в доверии. Чужие руки, что пропахли металлическим омерзительным запахом, сейчас оставляют его фантомные частички на локонах, но Пугоду плевать. Забыть все свои проблемы и утопать в объятиях, что лечат душу — вот его планы на вечер.

Сейчас такого нет. Вечер встречает его с холодом. Даже одеяло не скроет тот ледяной, ужасающий поток переживаний. От него кровь стынет в жилах. Да, он, несомненно, гений, но найти решение этой проблемы он не смог. Был один незаменимым способ справиться с вечным ознобом. И сейчас этот вариант перекрыт. Его откроет один единственный ключ, что был безжалостно выкинут в бездну. Такую пустую, бесконечную, что не ощущается в пространстве.

К сожалению, спасения от этой напасти нет. Приходится мириться с этим. Пускать её в свою жизнь, делая вид, что всё хорошо, хотя на душе так тоскливо, что хотелось скулить и выть от колющей боли. Улыбка перекрывает все переживания, все сомнения и негодования. Он может общаться с ним наравне, как и до этого. Что может пойти не так?

Он наивно смеётся. Действительно, что же может пойти не так? В образе нет обиды, нет упрека, есть лишь дальнейшее общение, но уже без того доверия. Что уж говорить, Пугод боится его. Не показывает этого, но боится. Но что его так пугает? То, что Модди выставит его в настоящем свете, в котором его видел только его сосед, когда он изливал свои чувства ему в грудь? Да, именно этого он боится.

Модди продолжает ему приветливо улыбаться, когда видит, продолжает подкалывать его, делая вид, что всё в порядке, хотя знает, что это не так. Он не проводит столько времени с Пугодом, сколько раньше. Они уже не говорят по душам, они скованы в своих словах. А всё из-за того, что у Пакета будто сработал щелчок, которому он верит. Верит, что Модди выслушивает так любого. Он может возиться так с каждым, чтобы не обидеть, и его обидеть он не хочет.

Он не обижен, но внутри мечется паршивое чувство. Пугод знает, как это чувство кличется, но не осмелится сказать, не рискнет признать этого. Будет держать язык за кислой улыбкой. Язык связан крепко, даже когда Модди взрывает полюбившийся ему мост.

И извинений он не дождался. Лишь появилась очередная шутка, что Пугод обиделся, хотя это не так. Не так же? Да не обидно ему вовсе, но внутри что-то оборвалось. Но что, если доверия к этому человеку и так нет?

Пугод облагораживает местность возле дома. Можно сказать опять по инициативе Модди. Спиной чувствовал на себе взгляд такой пристальный, что мешал сосредоточиться на примерном плане. Оборачиваясь, встречается с неуверенным взором, что быстро переметнулся на только проложенную тропу, по которой взгляд и метался.

— Извиниться пришел?

С надменной ухмылкой зрачки бегают по фигуре перед ним. Наблюдают за реакцией, что слабо выделялась определенными повадками. Модди мешкает с ответом.

— Ну и отстойная тропа.

— С твоей копировал.

— Ну, тем более.

Он усмехается и уходит. Зачем приходил? Непонятно. Для некоторых протяжный день для Пугода закончился за работой крайне быстро. Спина болела от вечно неудобного положения. С руками не лучше: мелкие ссадины от острых камней, чуть бледный оттенок коже придавала не стряхнувшаяся костная мука, небольшие мозоли от вечного скольжения рук по лопате. В общем, усталость давала о себе знать не самыми приятными вещами, но оставляя самоудовлетворение на душе.

— Ладно, признаю, неплохо вышло. Чего-то не хватает, конечно, но мне нравится.

Голос позади в начале кажется лишь реалистичной галлюцинацией от усталости. Но, к сожалению или к счастью, там был настоящий МоддиЧат, который не то чтобы закончил свою часть работы, но, заметив усталость соседа, пришел к нему.

— Рад, что наконец-то угодил тебе.

Потянувшись, Пугод слышит хруст затёкших конечностей. Дрёма охватывала всё тело. Строгий режим дает о себе знать. Уши улавливают не шуточное «Могу провести с тобой ночь, как раньше?». Недоверчивый взгляд пронзает Модди, давая очевидное «нет» на его вопрос.

— Мхаха, эти ночи были не самыми весёлыми.

— И тем не менее. Они мне нравились.

— Как знаешь, Модди.

Но глаз не видно, надменного взгляда тоже. И рот выдает очевидное «да». Противовесом являлась недавно появившиеся бессонница, что не на шутку мучила. Может, хоть Модди даст ему шанс достойно провалиться в мир странных снов и удивительных кошмаров? Не давая точного ответа, Пугод идет домой, слыша позади себя шаги, что идут прямо за ним.

Наступает неловкая тишина. Они слишком давно не проводили вечера вместе, они забыли каково это. Каково это чувствовать тепло внутри себя. Модди адаптируется к смене температуры тела мгновенно, а Пугод так не может. Не может поверить, что вечно мучительная дрожь от холода, сменяется дрожью от переизбытка тёплых ощущений.

Опять поддается своему внутреннему голосу, что ждал возвращения Модди в его жизнь. Но быть честным, он и не покидал никогда его жизнь, лишь сменил температуру в ней на продолжительный период, как некий эксперимент, а после вернул все на круги своя. Ну как минимум старается подобное провернуть.

— Ну тогда снимай всё что не жалко и ложись, не первый день знакомы.

Пугод без стеснения смеётся и скидывает с себя промокший от пота пиджак, оставляя на себе ярко-желтую футболку. Признаться честным из-за ужасной жары перспектива остаться в трусах казалась не такой уж и плохой, да и четыре года знакомства с Модди должны же о чем то говорить? Но из-за чистого уважения к соседу он надел пижамные штаны. Шляпу тоже не было нужды оставлять, так что по некой инициативе её он тоже снял.

Модди был поскромнее: остался в своей красной водолазке и закатал штаны чуть выше колена, под предлогом, что потом всё равно пойдет работать. Выглядело это мило, веяла такая приятная атмосфера домашнего уюта, несмотря на неловкость, что иногда проскальзывает от долгого молчания.

Первым, как обычно, ложится Модди. Всё потому что Пугод до безумия любил лежать на его томно поднимающейся груди. И тот исполняет свои хотелки не задумываясь. Несмотря на жару, одеяло покрывало их по пояс, выше и не требовалось. Выше они грелись друг о друга. Чат не обнимает его, потому что Пугод всегда против сковывающих объятий, от которых и без того больные конечности неприятно затекают. Поэтому он как раньше рукой зарывается в волосы Пакета, гладя и лаская его как кота. Пусть тот и не признавал, что ему такое нравится, но и не противился подобным ласкам.

— Почему ты избегал меня?

— Ответ «потому» тебя устроит?

— Нет.

— Жаль. Я не хочу об этом говорить, я за сегодня наговорился и наработался.

— Будто ты часто работаешь.

— Модди, ты издеваешься?

Модди посмеивается. Унимая чуть подскочившее раздражение. Тот устало вздыхает, оставляя на груди тепло, и так с каждым вздохом. Приятно так лежать, рядом с человеком, который тебе дорог, только вот странные сомнения терзают его. Странное ощущение, что заставляет прижать уже сопевшего Пугода крепче к себе, нервно накручивая его локоны на своих пальцах.

Завтра Кролик и Клайд проводят ивент, неужели это его так терзает? Это глупо. Но с губ слетает неосторожное «Пакет, даже если моё предчувствие меня подведет и завтра не случится что-то плохое, то даже просто так, знай, ты самое ценное, что у меня есть»

У Пугода проскальзывает улыбка. Он всё слышит, пусть и сквозь сон. Благодаря Пугоду всё же удаётся сбавить своё херовое предчувствие на нет и заснуть, пусть ненадолго.

Очень жаль, что предчувствие Модди не врёт…