Чем дальше на север уходила Ма'Зури, тем холоднее становилась земля. Давно остались позади горячие пески Эльсвейра, теплый Сиродил, пусть и неохотно, но все же уступил под натиском холодов Скайрима. Хоть альфик и не могла путешествовать так же быстро, как сенч или хотя бы сутай, да и на лошади ездить не умела, зато в Тамриэле крошки-каджиты были редки и любимы, что позволяло ей на халяву пользоваться попутными обозами и караванами. Ма’Зури бы и сейчас с радостью подсела к каким-нибудь попутчикам, да вот только уже дюжину дней оные ей не попадались.

Год перевалил за середину месяца Последнего Зерна, а путь каджитки пересек границу Скайрима. Тонкая легкая шерстка Ма’Зури постепенно становилась гуще и теплее, поэтому все более холодные ночи не беспокоили альфика. Лапы ее стали сильными, тело – стройным и мускулистым, и теперь она походила на настоящую дикую кошку, только маленькую. Несмотря на холод – а дальше будет еще холоднее, каджитка знала это – здешние леса были полны мышей, крыс и зайцев (последних Ма’Зури могла поймать только при помощи магии), а реки кишели рыбой. Честно говоря, альфик не помнила, что побудило ее двинуться на север, но ни секунды об этом не жалела. Воспоминания о теплом Эльсвейре казались полузабытым сном. Ма’Зури понятия не имела, куда приведет ее это путешествие, но что она знала точно, так это то, что оно ей определенно нравится.

Солнце постепенно опускалось за лес на западе, тени становились длиннее, и каджитка, только расправившись с пойманным кроликом, стала присматривать место для ночлега. Сегодня ее выбор пал на довольно толстую березу, ветви которой давали уютную развилку в нескольких метрах над землей. Ловко взобравшись туда, Ма’Зури устроилась поуютнее, обняв лапой ветку и укрывшись хвостом. Засыпая, каджитка посмотрела на восток – туда, где высилась, едва заметная на горизонте, высочайшая гора Тамриэля.

«Когда-нибудь я побываю и там. Когда-нибудь…»

Среди ночи ее разбудил топот лошадиных копыт. Ма’Зури с готовностью подскочила, отряхнув остатки сна – в надежде, что неизвестные движутся на север, а значит, можно подъехать вместе с ними. Однако глупо было ожидать посреди леса телегу или обоз. Ночная темнота – не помеха каджитам, и Ма’Зури ясно увидела, что это был одинокий всадник, несущийся во весь опор. Безжалостно погоняя взмыленную лошадь, он направлялся не на север, а на юго-запад, что совершенно не устраивало каджитку. Но ей было жалко бедную лошадь, которую безжалостный норд гнал так, словно за ним гналась целая стая снежных волков. Втянув носом воздух, Ма’Зури убедилась, что волков поблизости нет. Ничего – сейчас будут.

Каджитка выпустила когти, по которым тут же пробежало темно-фиолетовое сияние. Ее когти – это и связь со стихиями, и источник лечащей силы, и ключ к Обливиону. Сейчас Ма’Зури нужно было последнее. Установив связь с обителью даэдра, альфик воззвала к одному из самых верных ее друзей по ту сторону Нирна – призрачному волку, не раз выручавшему ее из беды. «Сегодня воевать не будем, друг, только испугаем одного наглого норда», - с этими мыслями каджитка открыла дверь в Обливион в нескольких метрах впереди от несущейся лошади. Та испугалась уже вихря, вырвавшегося из потустороннего мира, резко остановилась, от чего человек едва не свалился на землю. А когда материализовавшийся волк огласил окрестности своим жутким воем, несчастная лошадь испуганно заржала, встала на дыбы, наконец сбросив осточертевшего ей всадника, и помчалась прочь.

– Что за даэдрщина! Куда погнала, скотина ты этакая! – вопли норда ей вослед были едва ли не громче волчьего воя. А уж когда крикливый человечишка заметил фамильяра Ма’Зури, от его визга у каджитки заложило уши. А волчара, молодец, подыграл, начал медленно надвигаться на норда, угрожающе скаля зубы и негромко рыча. Тот пытался пятиться, но на четвереньках получалось у человека не очень быстро, в отличие от зверорас. Ма’Зури чуть ли не свесилась с ветки, жадно наблюдая за представлением. Однако время нахождения волка по эту сторону Нирна истекло, и он с негромким хрустом исчез.

«Ну вот, а я только начала веселиться!»

Норд не верил своему счастью. Некоторое время он просто сидел на сырой земле, ошалело глядя в темноту. Ма’Зури уже потеряла к нему интерес, снова устроившись на развилке ветвей березы. Над головой всеми цветами радуги переливалось северное сияние – изумрудные и лазурные волны переходили в лиловые и ярко-алые, бросая на землю акварельно-прозрачные отблески. Почему она родилась именно альфиком, а не сутаем или омсом? Ночи в Скайриме были прекрасны, и Ма’Зури многое бы отдала, чтобы суметь запечатлеть их на холсте.

Тем временем человек отошел от шока, зашуршал травой, вставая. Поглощенная красотами неба, каджитка удостоила его всего лишь поворотом левого уха – послушать, а не будет ли продолжаться веселье.

И веселье продолжилось.

- В Обливион краденую лошадь, - громким шепотом причитал человек, потирая ушибленный зад и продолжая ковылять на юго-запад. – Главное что цел остался и этот призрак исчез. Откуда здесь призраки? Ох, и дурные у меня предчувствия…

Ма’Зури снова подскочила на ветке, приготовившись в случае чего спрыгнуть. И вовсе не потому, что разделяла дурные предчувствия норда или хотела лично поквитаться с конокрадом. Просто она услышала посторонние шаги, что весьма удивительно, учитывая то, сколько шума производил неудачливый вор. Их было много, этих других двуногих, около полудюжины, и они окружали норда. Один из них прошел прямо под деревом, где устроилась каджитка, и по его обмундированию та поняла, что сейчас уже не до шуток. Ма’Зури припала к ветке, сгорая от любопытства.

- Вот про краденую лошадь ты и расскажешь нам поподробнее, - насмешливое заявление, когда ты уверен в своем превосходстве, сверкнувшая в свете Массера сталь меча… Это что, имперская засада?

- Боги! – взмолился конокрад, падая на колени перед имперским воином. – Помилуйте, я заплачу любые деньги!

- Что же ты не заплатил деньги за лошадь? - имперец поднял голову норда за подбородок. - А, Локир из Рорикстеда?

Локир-конокрад все молил о пощаде, но имперцам не было до этого дела. Связав ему руки, они повели его к дороге, где ждали телеги. Очнувшись от оцепенения, Ма’Зури спрыгнула с дерева и помчалась следом.

Хоть Локир и был вором, раз уж он по вине каджитки попал в беду, то ей его и выручать.

Впрочем, что крошка-альфик может противопоставить отряду имперских воинов?

Ма’Зури успела в последний момент запрыгнуть на телегу, когда кучер уже послал лошадь вперед, и сразу же забилась под скамью, пока ее не заметили. По запаху каджитка определила, что Локир сидел на скамье напротив нее, а по количеству ног, которые ей были видны – что всего в телеге ехали трое людей.

- Братья Бури? – удивленно воскликнул Локир, когда в темноте ему удалось разглядеть броню соседей. – Да будьте вы прокляты, из-за вас меня поймали имперцы!

- Заткнись, конокрад! – раздалось сзади, оттуда, где верхом на лошадях ехали сопровождающие. И норд, к счастью, заткнулся.

- Завтра днем прибудем в Хелген, - донеслось спереди, откуда-то из головы вереницы телег. Люди вряд ли бы расслышали слова, но слух альфика был намного острее, чем у двуногих разумных. – Там и решим, что делать с вором.

- Как будто начальство будет церемониться, - фыркнул собеседник того имперца. – Им надо казнить преступников – они и казнят.

И оба заржали.

«Что ж», - думала Ма’Зури, засыпая во второй раз за эту ночь. – «В Хелген так в Хелген, знать бы еще где это. А там посмотрим. В любом случае, меня определенно ждет что-то чрезвычайно интересное».

А небо все так же играло красками, озаряя суровые земли светом ночных огней. Весь Скайрим замер в ожидании.