***
на далёких волнах океана ощущается тихий закат. вдалеке, меж долиной и небом, всё искрится, пестрит и дурманит. взгляд украдкой, тихий шёпот, кажется, что всё замирает; где-то в лесу трели птиц оседают в сознании. юнги опускает голову и прикрывает глаза. погружает ноги по щиколотку в приятную по ощущениям воду и морщится от яркого солнца. слишком жарко, слишком душно.
длинными тонкими пальцами расстёгивает первые две пуговицы на тёмной рубашке, тяжело вздыхает и размышляет.
в голове совершенно пусто; там вдалеке, кстати, тоже. море сегодня таинственно прекрасно — поблёскивает золотистыми лучами, слегка волнуется и застывает.
юнги бы в омут с головой, да вот только вещи жалко — намокнут; как ни крути, шмотьё сейчас не дёшево стоит.
он прикладывает ладонь к лицу тыльной стороной, пытается расмотреть горизонт оранжево-красный, пытается увидеть хоть капельку больше, но ничего не получается.
солнце хоть и заходит, но настолько яркое сейчас, что хочется в этом золотом дне утонуть. юнги много чего хочется: мирно жить, наслаждаться природой, чувствовать чужие прикосновения; но он довольствуется тем, как ласкают его только лучи солнца, тихий ветер и капли одинокого дождя.
хочется выть, хочется упасть на землю птицей раненной, забиться в уголок и подыхать от неизбежности, от неспособности.
временами юнги кажется, что волны океана куда более ласковы, чем собственные пальцы — на вид слишком худые, неаккуратные; он даже не может почувствовать сам себя. о чём может идти речь, если собственные движения будто в тумане?
остаётся просто сидеть, опустив ноги в воду, и наслаждаться тёплой погодой.
она успокаивает, она убаюкивает все проблемы и ноющее сердце, которое бьётся как-то синкопировано — сбито, рвано, через раз.
песок попадает меж пальцев левой руки, на которую приходится опора; юнги докуривает сигарету, выдыхая дым едкий, улыбаясь криво и взгляд кидая всё ещё в сторону горизонта.
солнце закатное опускается ниже, даже можно задрать голову выше и наблюдать уже без проблем за темнеющим небом; на голубом покрывале появляются едва заметные тёмно-синие разводы в чёрную крапинку. юнги улыбается уголками губ и вытягивает перед собой руку, кидая сигарету куда-то в океан. пальцы в стороны расставляет, глаза прикрывает и… чувствует…
на лице почему-то тень непонятная, юнги морщится недовольно и открывает глаза, встречаясь со счастливым лицом.
— ты такой чудной, — голос разливается патокой тягучей по всему сознанию юнги, а сам мин таращится на незнакомого парня и его слишком широкую улыбку.
юнги молчит, не желая что-либо говорить; лишь руку к себе придвигает и на парня косится, пока тот рядом присаживается.
как-то неловко, и юнги поворачивает голову к незнакомцу, а тот разглядывает горизонт. волосы у парнишки огненно-рыжие, и юнги хочется их потрогать, пропусить сквозь пальцы и слегка дёрнуть за прядки на себя.
— хосок, ты чего застыл там?
вдалеке слышится басовитый голос, и рыжеволосый оборачивается, рукой взмахивает, мол, отстань, и снова устремляет взгляд в сторону заката.
— невероятно красиво, — говорит он и поворачивает голову к юнги, — правда ведь?
юнги кивает, уголки его тонких губ поднимаются вверх, а хосок наклоняется в его сторону и предельно внимательно разглядывает. от этого пристального взгляда хочется спрятаться, хочется сжаться и нырнуть в тёмно-синюю бездну, которая смешивается с красками позднего вечера.
хосок улыбается ему обворожительно, ладонь вверх поднимает и касается угольно-чёрных волос с едва заметным пепельным отливом — проводит почти эфемерно, невесомо, а юнги приподнимает плечи и вжимает голову, потому что…
— не бойся, не обижу, — голос тихий, как и природа сейчас.
юнги запуганно поглядывает на рыжеволосого, собственную руку вверх поднимает и укладывает на чужую, имея желания убрать её со своей головы.
этот хосок какой-то обжигающий, какой-то солнечный и живой, что юнги от сильного ощущения чужого тепла руку резко убирает и не может вновь понять себя.
хосок невероятный? хосок маг?
хосок — солнце; яркое, доброе и обжигающее.
на месте чужих прикосновений расцветают витиеватые узоры; юнги разглядывает их и чувствует чужое дыхание рядом. хосок совсем близко, кажется, даже под кожей, ибо настолько сильно ощущается, что солнечный хосоков заряд позитива будто вместо крови течёт по венам.
губы у хосока такие же тёплые, как и он сам весь; юнги кончиками пальцев касается своей бледной щеки и до сих пор ощущает на ней жар. хосок давно поднялся с места, уже давно покинул юнги, оставляя в памяти нежные строчки приятным тембром: «ты был таким холодным, что мне хотелось тебя согреть».
юнги не умеет чувствовать, не умеет ощущать чужие прикосновения, но чужую улыбку почему-то до сих видит перед собой, чужие пальцы на своей ладони и невесомый поцелуй въедаются в память настолько сильно, что юнги прикрывает горящее лицо ладонями, поджимает ноги, а после на них укладывает лицо и обнимает себя за колени.
невероятно…
жарко…на далёких волнах океана ощущается тихий закат. небо полностью теперь находится во власти прекрасной ночи — едва прохладной, но завораживающей. первые звёзды появляются на небосклоне, а юнги не может скрыть улыбки на лице — солнце и луна, наконец, встретились.
***