Тачибану Мамору тошнит от неё. Он не может выносить её рядом с собой. Она раздражала его. Он выходил из себя всякий раз, как ему приходилось контактировать с ней, хотя и не всегда это показывал. При мыслях о ней его голову заполняли неприятные и болезненные мысли, настолько тёмные и жуткие, что Мамору начинал бояться себя. Но при всём этом он не мог ненавидеть Оказаву Макото.
Голос Оказавы, слишком громкий, слишком яркий, слишком сильный, резал ему уши. Её дурацкие гримасы, как будто бы её лицо чисто физически не могло оставаться в нормальном спокойном состоянии хотя бы на протяжении нескольких минут, впивались в его мозг несмываемыми чернилами. Она была излишней во всём: в своих разговорах, в своих связях с людьми, в своих движениях, даже в своих достижениях. Семья Тачибана не любила излишеств, чего-то больше необходимого, так что не было ничего удивительного в том, что он не мог перебороть свою неприязнь к ней. Она представляла собой всё то, что не считала приемлемым вся его семья, что не считал приемлемым он сам.
Излишества одобрялись только в сфере достижений. Но там они были необходимы. В конце концов Тачибана — великое семейство, все его члены должны быть выдающимися. Они должны быть самыми умными, они должны быть самыми стойкими, они должны быть самыми сильными. Они должны быть первыми.
Но Оказава была сильнее, была более стойкой, была более популярной, была более любимой учениками. Даже на экзаменах по социальным наукам она часто набирала больше баллов, чем Мамору. С этим он не мог смириться, из-за этого она раздражала его лишь больше.
Урон от проигрыша в учебном рейтинге бил по Мамору особенно сильно. Нет, безусловно, было много учеников и учениц, которые иногда или часто превосходили его успехи в учёбе. (Хотя обычно именно Мамору находится на вершине списка результатов.) Например, Минасе-сан или Куроко-семпай были великолепны в учёбе, они — круглые отличницы, даже Мамору нужно было постараться, чтобы потягаться с ними. Но они были серьёзными девушками, вдумчивыми, они вкладывали в учёбу много сил, тратили на работу много времени. Их успехи были результатом тяжёлого труда, и это было видно. Они были такими же, как Мамору, и потому проигрыш им его не задевал.
Однако Оказава была другой. Все свои достижения она преуменьшала, махала руками на любые возражения и убеждала, что всё это действительно гораздо легче, чем кажется. Она говорила так обо всём выдающемся, что она делала. И улыбалась своей самой беззаботной и глупой улыбкой, прикрывая глаза. Улыбалась и даже не думала прятать под одеждой сотни шрамов из-за постоянных силовых тренировок, не мазать заживляющим кремом десятки вздувшихся мозолей на ладонях перед своей командой, перестать пить тонны энергетиков прямо в школе, не скрывая своего уже чуть ли не хронического недосыпа.
Оказава была либо чертовски искренней, либо чертовски глупой. Для Мамору эти два качества были почти синонимами, так что сути раздражающей девчонки они не меняли. Безусловно, Тачибана Мамору не был лжецом, он не имел права быть лжецом. Он был честным и правильным человеком, он никогда не обманывал людей. Но многие личные вещи, свои чувства, свои мысли от окружающих он скрывал. И это было правильным решением. Открывают свою душу всем вокруг, показывают себя без утайки только в высшей степени глупые люди. Такие, как Оказава.
Многие говорили о том, что у Оказавы был талант, ниспосланный с небес. Ей всё даётся легко, ей не надо постоянно стараться и испытывать себя на прочность, чтобы быть на высоте в тех областях, что ей интересны. Мамору был абсолютно убеждён, что эти люди явно были слепыми.
Разумеется, честнейшая Оказава Макото не лицемерила, не притворялась. Его терзали серьёзные сомнения, что она в принципе умеет это делать. Отвратительных девчонок, издевающихся над более слабыми и травящих их, она поливала натуральной грязью во всеуслышание, несмотря на то, что эти девушки всячески старались ей понравиться, зная, как почти все в академии любят Оказаву. Ей было наплевать на статус этих жестоких девиц, на их деньги или репутацию, и за это он мог бы её безмерно уважать. На самом деле она останавливала издевательства над учащимися чаще, чем сам студенческий совет. Это было ещё одним поражением Мамору. Поражением, которое нанесла ему она. Снова.
Просто Оказава Макото яро верила, что даже если ей очень тяжело, даже если ей невыносимо, всем остальным тяжко в той же степени, если не больше. А потому она не считала свой труд, свои тяготы, свои достижения чем-то потрясающим, чем-то уникальным, чем-то выдающимся… Разумеется, это было не так. Мамору ненавидел этот тип её мышления. Всегда есть те, кто стараются больше, те, кто страдают сильнее, те, кто несут груз тяжелее, те, чья жизнь невыносимее. Это безусловное правило их мира, просто факт, который надо было принять. А она смела это отрицать. Какая же невыносимая глупость.
Если бы Оказава Макото была бы глупой, беззаботной девчонкой, имеющей счастливую жизнь без трудностей, тягот и забот, Мамору с чистой совестью мог бы презирать её за эти взгляды. Он мог бы смотреть на неё сверху вниз, он мог бы смеяться над её глупыми мыслями, называть её ничего не понимающей радостной идиоткой, которой слишком везёт по жизни. Однако Оказава не была такой. Её огромная семья была небогатой, из-за чего ей постоянно приходится работать. Она хочет стать известной спортсменкой, но у неё нет тётиного таланта, поэтому единственным выходом для неё остаются труднейшие тренировки, вполне способные сломать её тело, и даже тогда её, скорее всего, будет ждать будущее в тени известности уже ушедшей из спорта родственницы. Она заступается за слабых и беззащитных, но вместо признания получает ничтожно тихие благодарности, угрозы и втягивания в драки. Она умудряется совмещать постоянные подработки и адские спортивные тренировки с учёбой, при этом всегда умудряясь оказываться в первой тридцатке. Её жизнь, должно быть, действительно похожа на мучения в преисподней.
Однако… Однако почему… Почему она искренне счастлива? Почему она без притворства довольна своей жизнью? Как может она постоянно улыбаться, несмотря на всю эту боль, несмотря на всё это давление? Как она вообще может быть такой сильной?...
Если бы Мамору принял её за ненормальную, он бы не думал о ней так много и сильно, его душу не раздирали бы противоречивые чувства, он лишь чувствовал бы мимолётную жалость. Однако Оказава, конечно, была в своём уме, это нельзя было отрицать. Если бы Мамору считал Оказаву лицемеркой, ему было бы плевать на неё. Она ни чем не отличалась бы от Акаё-семпай и Широми-кун. Если бы Мамору начал думать, что Оказава втайне ненавидит всё вокруг из-за этого давления, даже сама этого не понимая, он бы презирал её. Возможно он даже смог бы возненавидеть её, если бы смог побороть ощущение дежавю, когда смотрел бы на неё всякий раз. Однако Оказава не была ничем из этого, поэтому такой покой в душе ему и не снился.
Мамору хотел бы её ненавидеть. Правда хотел бы. Он искренне этого желал всей душой. Возможно это было бы и не совсем правильно, ведь Оказава ни в чём таком не провинилась перед ним. Но для него такой расклад дел был бы гораздо легче. Но он не мог. Как бы он ни хотел этого, у него не получалось возненавидеть Окадзаву. Она была слишком чистой, гораздо чище, чем что-то ещё в жизни Мамору. А потому его глаз всегда и цеплялся так за неё.
Раньше Мамору всегда казалось, что когда ты смотришь на что-то чистое или светлое, ты и сам себя таким чувствуешь. Это было не так. Когда ты смотришь на что-то чище или светлее, то лишь больше ощущаешь себя грязным. Поэтому он не выносил одного лишь вида Оказавы. При взгляде на неё ему сразу казалось, что он весь покрыт гнилью, липкой кровью, сточной водой, рвотой. Он сразу хотел принять ванну, но знал, что сколько бы он себя ни мыл, сколько бы ни натирал свою кожу до красноты жёсткой губкой, ощущение собственной мерзости из него не уйдёт. И это была её вина.
Они были очень похожи, но при этом так отличались. Их взгляды, их поведение, их действия, их методы, их слова были такими разными. Поверхностная, жалкая схожесть их жизней лишь делала их лишь более разными, их отличия становились лишь более яркими, чёткими. Он не мог смириться с таким человеком, но и избавиться от неё никак не мог.
По всем законам этого мира Оказава тоже должна была относиться к нему так. Такая чистая, такая открытая, такая искренняя, добрая и понимающая до тошноты девушка должна была презирать его, он был уверен в этом. Живое воплощение свободы тоже не должно понимать его, не должно принимать его. Однако Оказава Макото никогда не подчинялась, казалось бы, обычным правилам жизни, фактам, которые относились к каждому, кроме неё.
Оказава Макото всегда относилась к Мамору, как и к остальным. Она была добра к нему, доброжелательно общалась с ним, помогала ему, хотя он никогда её об этом не просил. Это лишь сильнее раздражало. Он не скрывал своей неприязни от этой девушки, он грубо и холодно себя с ней вёл. Так почему? Почему она продолжала быть такой же, как и всегда?
Мамору знал, что одной особенностью Оказава всё-таки обладала. Она была у неё настолько сильно развита, что иногда в его голову закрадывались глупые мысли о том, что эта девушка имела какие-то мистические силы, не поддающиеся ни логике, ни науке. Она могла чувствовать людей. Она будто читала людей насквозь, как Мамору читал отчёты об учениках в комнате студенческого совета. Она умела понимать все ничем не высказанные, все никак не показанные мысли и чувства людей, хранящиеся в самых глубинах души. Мамору вряд ли был исключением. Она должна была знать всю глубину, всю темноту, всю запутанность его гнилых, чёрных чувства к ней. Так, каким образом, зная всё это (она не могла не знать, он был в этом уверен), она была способна продолжать разговаривать с ним, улыбаться ему, смотреть на него?..
Неужели она искренне делает всё это? Ей, что, совсем не обидно? Ей не больно? Её это не злит? Ей это не омерзительно? Неужели ей действительно наплевать?.. Даже самому Мамору тошно от этих мыслей. Они неправильны. Он не должен чувствовать их с пустого места. Почему ей не противно от этого?.. Если бы он смог себя убедить, что всё это ложь, жить стало бы гораздо легче, но по какой-то причине он не мог этого сделать.
Мамору не понимал Оказаву Макото. Он пытался, но всякий раз терпел неудачу. И это он тоже не мог принять. Он же Тачибана Мамору, он должен в итоге преуспевать во всём, за что берётся. Конечно, он человек, поэтому есть вещи, которые он не умеет или не знает. Но тогда он просто должен лучше стараться, чтобы преодолеть эти трудности на своём пути. Он не имеет права постоянно проигрывать в чём-то одном, повторяя свои поражения раз за разом. Как он может говорить, что он прикладывал все усилия, если он в итоге не добился результата? Но, видимо, понимание Оказавы Макото было за гранью его сил, как и избавление своих мыслей от неё.
Это так странно. Оказава всегда открыта, всегда показывает всем свою душу, всегда искренне ведёт себя, но почему-то он никак не может открыть её для себя, не может увидеть её истинную. И наоборот. Мамору всегда закрыт, всегда холоден, он никому не доверяет, он не показывает свои слабости, но Оказава видит его насквозь, для неё он настоящий также ясно виден, как полная луна на ночном небе, не затянутом облаками.
А Мамору даже не мог понять, каким взглядом на него смотрит Оказава. Не мог понять очень, очень долгое время. Это так странно, это так на него не похоже. Обычно он лучше разбирается в людях, но с этой девушкой всё всегда было не как обычно.
И ведь раньше он уже видел этот взгляд. Видел множество раз, чувствовал его смутно знакомым у Оказавы, но никак не мог обличить эмоцию, плескавшуюся на дне её невыносимо-ярких глаз, в слова. Таким взглядом всегда по вечерам смотрел отец на мать. Таким взглядом смотрел отец Аой на свою дочь в больнице десять лет назад. Таким взглядом директор их академии смотрел на одну странную девочку с пустым взглядом. Таким взглядом смотрела Куроко-семпай на спотыкающуюся в коридорах Каяхару-сан. Что это за взгляд Мамору понял, только осознав, что он сам смотрел на Ясухиро именно так.
Это была жалость. Оказава Макото жалела его. Почему?.. Он не понимал. Ему, наверное следовало бы разозлиться, следовало бы быть оскорблённым таким отношением к себе, но чувствовал он лишь сильное удивление. У Тачибаны Мамору, безусловно, была не самая лёгкая жизнь, в ней было много трудностей, но и жалеть его было абсолютно не за что. У него была хорошая семья: большая, порядочная, богатая, известная. Даже раздражающий глупый младший брат не позорит их семью. У него есть всё, что он захочет, ему никогда ни в чём не отказывают. На самом деле Мамору живёт гораздо лучше, чем многие другие учащиеся в этой школе. Тем более, лучше, чем сама Оказава. Так почему это она его тут жалеет?
Даже в своей жалости они не были едины. У Мамору это чувство всегда ассоциировалось с чем-то жалким, ничтожно-неприятным. Именно таким взглядом ты смотришь на сдохновшую у твоих ног крысу. Это брезгливое, мерзкое чувство, встающее комом в горле и застилающее неприятной пеленой омерзения глаза. Что-то бедное, несчастное, раздражающее до такой степени, что чувствуешь лёгкий укол грусти и разочарования. Именно такой была жалость для Мамору. Но в глазах Оказавы это чувство было чем-то совершенно иным. Нечто настолько глубокое, что потрясало всю её душу. Это несомненно была тоска, но тоска светлая, безмолвная, с отголоском надежды. Даже её жалость была такой чистой. Такой же чистой, как и она сама.
Мамору не мог сказать, что все мысли и чувства об Оказаве у него были грязными и тёмными. Нет, и именно потому он, вероятнее всего, так и не смог её возненавидеть. Он восхищался многими её чертами, и, сложись эта ситуация по-другому, он искренне бы её уважал. Она была в высшей степени достойнейшим человеком, настоящей героиней, оказывающей помощь и поддержку другим в ущерб себе. Даже сам Мамору мог бы ей довериться, но осознание очередной грани чистоты Оказавы лишь заставляло тупую боль в груди отдаваться сильнее.
Она была защитницей. Она была героиней. Её стальная воля похожа на острый меч; её душа похожа на разгоревшийся огонь; её появления в его жизни похожи на вспышки молнии, резкие, кратковременные и слепящие. Окадзава была слишком яркой для его распланированной жизни. Но возможно в других обстоятельствах он бы любил такую яркость.
Однако больше всего Оказава Макото выделялась своей свободой. Она будто была живым воплощением этого понятия. Её не сковывало по рукам и ногам. Она несла тяжкий груз ответственности, она очень много трудилась, но всё это не переламывало её. Она продолжала быть собой, она не прятала себя, она продолжала идти и улыбалась, искренне любя свою жизнь.
Мамору не нужна была свобода… Это лишь звучит красиво и приятно. На самом деле такой вещи не существует. У Оказавы есть другие оковы, он уверен, просто они невидимые, отличные от его собственных. Мамору это не нужно. Видимые ограничения лучше, ты знаешь, чего ожидать, чего ты можешь делать и на что ты не имеешь права. Он вовсе не желал свободы.
Конечно же, это было наглой ложью, безуспешной, ничтожной попыткой обмануть самого себя. Мамору понимал это, но понимание не убирало горечь из его сердца. Он не хотел свободы. Он жаждал её, чистой, неподдельной. Но это была единственная вещь на всём свете, которую он никогда не получит. Поэтому даже думать о ней бессмысленно.
Он — Тачибана. Даже если он не станет наследником семейства (что, честно говоря, мало вероятно), он все равно не будет свободен от обязательств, от чести, от оков. Он не такой, как тётя, он не может бросить всё это, он просто не имеет на это права. Без его долга, без его обязанностей у него не будет жизни. У него не будет ничего. Зачем ему получать какую-то абстрактную, невидимую свободу такой ценой? Неужели кто-то действительно думает, что она стоит всевозможных жертв? Что ж, Мамору так не думал.
В этом мире были вещи важнее свободы. Благородство. Помощь другим. Прогресс. Знания. Справедливость. Труд. Излишняя свобода будет склонять людей в сторону от этих истинных ценностей. Люди ленятся из-за свободы, люди совершают преступления из-за свободы, люди оскорбляют друг друга из-за свободы.
Но всё-таки… Всякий раз, когда он думал об Оказаве, всякий раз, когда она улыбалась ему и другим, всякий раз, когда она выглядела свободной и счастливой, его идеалы трещали по швам. Его сердце сжимала ледяная (ещё холоднее, чем у деда) невидимая рука, затуманивая разум или очерняя его мысли лишь больше. Он одновременно хотел, чтобы Оказава продолжала постоянно так улыбаться вечно и чтобы её лицо искажалось в невыносимой муке, в страданиях. Мамору пугал себя. Он не должен желать плохого одной из учащихся, которым торжественно поклялся помогать во всём, когда был выбран главой студенческого совета. Кроме того, он не думал, что боль Оказавы действительно принесла бы его душе хотя бы толику удовлетворения.
Именно осознание того, что он завидует Оказаве Макото чёрной, грязной завистью, окончательно выбило Мамору из колеи. Казалось, он сходил с ума, казалось, из-за этой проклятой девушки он потерял сам себя. Она разрубила его жизнь, пронеслась мимо и исчезла во мраке в мгновение ока, но он никак не может перестать думать о ней.
Раньше Мамору всегда считал зависть уделом жалких, ничтожных и крайне слабых людей. Кто же знал, что однажды он сам окажется среди них?.. Не то чтобы его отношение это хоть как-то поменяло. Сейчас он ведёт себя в той же степени жалко и ничтожно, ему уже противно смотреть на себя в зеркало. Зависть — грязное чувство. Если ты хуже человека, то просто перестань завидовать и сам старайся стать лучше. Не обвиняй других в собственных неудачах, обрати внимание на себя самого. Так раньше думал Мамору. Но он никогда не сможет стать чище Оказавы, как бы не старался. Он никогда не будет свободен от этого ничтожного чувства.
Лишь свобода отделяла его от таинственного секрета счастья, которым обладала Оказава? Они оба имели обязательства и несли груз ответственности, так почему только Мамору это ломало? Почему только он из них двоих начал ненавидеть вещи и людей, которых раньше любил и ценил больше собственной жизни? Где он совершил ошибку? Когда он сделал её? Жалостливо-сочувственный взгляд голубых глаз Оказавы снова промелькнул перед глазами.
Кружка с кофе упала с рабочего стола и разбилась. Мамору, задыхающийся в гневе и вскочивший со стула, не понимал, когда он успел отпихнуть её от себя и подняться на ноги. Проклятый взгляд. Проклятая девушка всё ещё жгла его взглядом. За окном царили сумерки, на затянутом облаками тёмном небе не было ни звёздочки. Здесь не могло быть никого в такое время, даже остальных членов студенческого совета, что уж говорить про Оказаву.
Как хорошо, что в академии больше никого нет. Никто не увидит его таким, никто не станет свидетелем его позора, того, как низко он пал. Ему не нужна ничья жалость, ему не нужна ничья помощь. Тачибана Мамору справится со всем сам.
Оказава не сделала ничего плохого. Он прекрасно понимал это, он знал об этом. Поэтому он не чувствовал к ней ненависти. На самом деле самого себя Мамору ненавидел в сто крат больше. Самому становиться тем, что всю свою сознательную жизнь презирал, было невероятно болезненно.
Мамору голыми руками собрал осколки и пошёл их выносить в мусорное ведро в коридоре. Он не мог позволить остальным членам студсовета усомниться в том, что он такой же, как и прежде. Он не должен позволять им видеть себя в таком состоянии. Особенно Аой. Так что осколки кружки не должны были обнаружить.
Перед глазами снова предстало лицо Оказавы. В тот раз она не жалела его. Она ярко и доброжелательно улыбалась ему, но тогда эта была не её обычная улыбка. Она улыбалась по-особенному. Мамору не мог сказать, что за выражение лица у неё было, потому что раньше никто так на него не смотрел. Она протягивала ему руку. Она хотела помочь ему. В тот раз он грубо помотал головой. Он никогда не возьмёт её руку в свою. Оказава понимающе кивнула, она продолжила улыбаться, но теперь её улыбка казалась грустной. Мамору не мог чётко разглядеть её выражения лица из-за своего внезапно размытого зрения, но он готов был поспорить, что она снова его жалела.
Мамору выкинул осколки в мусорное ведро. Почему-то на его белоснежно-белой коже лежал ярко-красный цветок, а на него откуда-то капала чистая, прозрачная вода. Ему пришлось потратить несколько минут прежде, чем понять, что это был не цветок. В конце концов цветы не льются сквозь пальцы багряным ручейком, верно? Он был неосторожен. Он слишком сильно поранился об осколки. Но действительно ли он плакал из-за этого?...
В кабинете пришлось обрабатывать руку. Теперь все точно заметят, что что-то не так. Он уже так и слышал сухие нотации Куроко-семпай и резкие крики Аой. Ладно, он сам виноват. Надо было взять веник и совок. Железный запах крови бил в ноздри. Мамору почувствовал невероятную слабость, у него закружилась голова. Нестерпимо захотелось спать… Нет! Он же специально остался в академии на ночь, чтобы покончить со всей накопившейся бумажной работой. Он не должен спать!
Работа. Именно она ему нужна сейчас. Он должен больше думать о работе, об учёбе, о его семье, а не о всяких девочках. Ему нужно сейчас очень много поработать, тогда и мысли об Оказаве немедленно уйдут.
Однако… Несмотря на то, что Мамору работал всю ночь, ни на секунду не отрываясь от своих дел, почему-то та грустная, одинокая улыбка Оказавы Макото никак не хотела выходить из его головы.
***
Оказава Макото видит это. То, что его тошнит от неё. То, что он не может выносить её рядом с собой. То, что она раздражает его. Она знала о том, что он выходил из себя всякий раз, как ему приходилось контактировать с ней, даже когда он старался этого не показывать. Она знала о не очень приятных мыслях в его голове, из-за которых он сам себя боялся. А ещё она знала, что при всём этом Тачибана Мамору-кун не мог её ненавидеть.
На самом деле Тачибана Мамору-кун нравится Макото. Он хороший парень, холодноватый, конечно, но гораздо более добрый и милый, чем он сам о себе думал. Он искренне старался сделать академию лучшим местом для всех, он помогал тем, кто просил у него помощи (даже самой Макото пару раз), он переживал чужую грусть как свою. Макото всегда уважала и любила справедливых и честных людей, так что Мамору-кун исключением не был.
Макото вообще любит людей, иногда даже больше, чем саму себя. Конечно, не всех, есть люди, которые злят её, но в целом Макото могла сказать, что ей нравится человечество. Один из её младших братьев говорит, что она неисправимая оптимистка. Что ж, возможно, он прав. Но Макото предпочитает думать, что это просто люди не так плохи, как о них любят говорить.
Да, безусловно, люди могут совершать ужасные вещи, люди могут быть слабы, люди могут сделать кучу глупых ошибок. Но люди также обладали уникальными способностями: размышлять о своих действиях, понимать последствия своих поступков и, конечно же, исправлять свои помарки. Не все люди используют эти способности, разумеется, но они всё ещё обладают ими.
Макото обожала размышлять об этом. Как-то раз им даже задали написать эссе на эту тему, так она настрочила 10 страниц. Чиба-сенсей очень им проникся, потом ещё долго хвалил Макото. Хотя по его предметам у неё всегда были хорошие оценки, ведь она так любила социальные науки.
Возможно дело было в том, что у Макото имелось глубокое, подкожное понимание людей. Нет, она не обладала никакими сверхъестественными способностями, не могла читать мысли людей, чувствовать их эмоции, видеть их ауру или что-то типа того. Но каким-то странным образом она часто могла чётко понять, о чём думал или что чувствовал какой-то человек в определённых ситуациях. Сама Макото не могла сказать, почему же это происходит, она лишь пожимала плечами в ответ на расспросы об этом. Возможно, это было ещё одно выражение её любви к людям?
Люди нравятся Макото, а Макото в свою очередь нравится людям. Многие хотят подружиться с нею (с большинством из них она тоже хочет подружиться), стать к ней ближе. Все считают её крутой и весёлой, Макото радуется, потому что именно такой она всегда и хотела быть. Правда, даже у этого есть обратная сторона медали. Люди готовы лгать Макото, лицемерить перед ней, стараясь казаться лучше, чем они есть, и это на самом деле очень раздражает её. Она хочет общаться с настоящими людьми, а не с пустыми масками, которые они натягивают на себя.
Макото вообще думает, что все люди хотят общаться с людьми, а не с масками. Но по разным причинам делают вид, что это не так. Например, из страха разочарования. Или же по причине боязни искренности. А может, тотальное недоверие ко всему и вся не позволяет поверить, что бывает иначе. Именно поэтому Макото старается быть настолько искренней, насколько вообще возможно. Она не притворяется, так что и людям можно меньше притворяться с ней. Она открыта, но при этом счастлива и не изранена, так что другие смогут меньше бояться показывать истинных себя.
Однако… Даже несмотря на всю искренность Макото, по какой-то причине у людей всё ещё возникает неправильное мнение о ней. Некоторые почему-то считают её героиней и даже называют её так вслух. От такой глупой шутки Макото постоянно хочется нехарактерно горько рассмеяться. Конечно же, это не так. Как вообще такое может прийти в голову?
О нет, она не была героиней. Совсем не была. Герои не поступают так, как поступила она. Они не убегают от проблемы, задыхаясь от страха и закрывая глаза. Они не позволяют произойти тому, что считают несправедливым, подлым, неправильным. Они ломают глупые правила мира, а не ломаются сами из-за этих глупых правил. Они прикрывают спины других, защищают их, а не плачут на чердаке в тёплом и уютном доме, надеясь, что всё как-нибудь образуется. Нет, Оказава Макото героиней не была.
Что с того, что она изменилась, исправилась? Разрушение жизни, души человека происходило прямо на её глазах, а она просто стояла, смотрела и ничего не делала. Это уже произошло, она уже не исправит эту ошибку, как бы она ни старалась. Капающая на пол с неприятным звуком кровь и блестящее на свету острие ножниц навеки отпечатались в её памяти. Они вряд ли когда-нибудь исчезнут оттуда. Как и безжизненные глаза абсолютного сломленного человека. Макото могла это остановить, но она этого не сделала. Так о каком героизме вообще может идти речь?
Почему-то самым грустным было то, что Мамору-кун тоже смотрел на неё как на героиню, смотрел на неё снизу вверх. Это так странно. Макото идеализировали и переоценивали многие другие, гораздо более близкие люди. Но почему-то эти чувства со стороны Мамору-куна вызывали больше всего неприятных ощущений, провоцируя глупую, почти детскую обиду. Она не чище его, она не выше его, они просто разные, хотя в некоторых вещах кажутся очень похожими.
А ведь в самом начале он не смотрел так на неё. Нет, раньше Мамору-кун сердился на её беззаботность, раздражался из-за каждого действия Макото и постоянно интересовался, а может ли она оставаться серьёзной хотя бы пару минут. Пусть это и было несколько грубо, зато Макото и правда нравилось с ним общаться. Хотя она понимала, что Мамору-кун не очень любит её, так что она старалась попадаться ему на глаза пореже. Она и хотела бы почаще с ним болтать, но ему же от этого было неприятно.
Сейчас Мамору-кун сам постоянно ищет с ней встречи (правда, наверное, сам того не понимая), но… Было лучше, когда он грубил, отстранялся или игнорировал. Было лучше, когда он не смотрел на неё как на чёртову святую. Было бы лучше, если бы он ненавидел её, чем продолжал смотреть на неё таким взглядом.
Самому Мамору-куну было бы гораздо лучше, если бы он ненавидел её. На самом деле Макото уверена, что он тоже так думает. Макото не волнует вероятность того, что кто-то будет её ненавидеть. На самом деле некоторые люди имеют на это полное право. Так что если Мамору-куну станет лучше, она не против быть объектом его ненависти.
Жизнь Мамору-куна и так совсем не лёгкая, а он своими принципами лишь только сильнее её усложняет. Макото, конечно, уважала его приверженность своим идеалам, но наблюдать за его растущей с каждым днём ненавистью к себе просто невыносимо больно. Она не может перестать сочувствовать ему, желать хоть как-то помочь ему, хотя и понимает, что Мамору-куну от этого будет лишь тяжелее. Макото, несомненно, вмешалась бы, если бы кто-то другой портил ему жизнь, но что она может сделать, если это его собственное намерение?
Мамору-кун и в самом деле был хорошим человеком. Только и вправду хороший человек стал бы со всеми этими смешанными чувствами помогать Макото. Он ни разу не отказал Макото в помощи, он ни разу не ранил чувства Макото нарочно. Он был крайне добр, а она этой доброты не заслуживала. Нет, разумеется, она была всей душой благодарна Мамору-куну и не хотела задевать его чувства. Но его доброта ранила её сердце.
Почему он вообще думал о ней, когда ему самому так плохо? Лучше бы Мамору-кун больше заботился о себе, чем о какой-то малознакомой девочке из его академии. Макото снова поймала себя на том, что она злится. Это действительно необычно. Похоже, Мамору-кун был для неё каким-то особенным, раз вызывал так много негатива.
Хотя она не могла сказать, что только беспокоилась о состоянии Мамору-куна и раздражалась на него. Опять-таки, он нравился Макото. Само собой, она искренне уважала и ценила его работу как главы студсовета, но и как просто человек — как просто Тачибана Мамору — он был ей симпатичен.
Макото очень восхищалась Мамору-куном. На самом деле она считала, что он более достоин почётного звания героя, чем она сама. Он был для неё примером, вдохновлявшим её на становление лучшим человеком. Это было одной из причин, по которым она чувствовала жгучую, страстную благодарность по отношению к нему.
Хотя Макото хотела походить на Мамору-куна не во всех вещах. Например, она не испытывала той же тяги к одиночеству, что и он, так что и людей от себя она не отталкивала. Хотя, с другой стороны, Макото не была уверена, что сам Мамору-кун искренне желал всей душой быть в одиночестве. Она думала, что он слишком боялся открыть кому-то своё сердце, а потому предпочитал близкое общение лишь с самим собой. Наблюдать за этим было грустно.
Он напоминал ей громадную гору на фоне какого-то города. Возвышающийся над остальными, сильный, неприступный, твёрдый, но в то же время такой болезненно одинокий, особенно на фоне многих других в академии. Может, одиночество в какой-то мере и закалило Мамору-куна, но покоя ему не принесло.
Он нёс на своих плечах так много обязанностей, имел дело со столь большой ответственностью, что Макото и в правду уверена, что однажды это всё раздавит его. Не казалось возможным, что всего лишь один человек может справляться со всем этим. А может, Мамору-куна уже раздавило, просто он этого не показывает?
Макото, разумеется, не могла пройти мимо и всякий раз настойчиво предлагала ему руку помощи, стоило ей оказаться рядом. Хотя сколько бы раз она этого не делала, результат оставался одним и тем же. Мамору-кун вежливо и холодно отвергал её протянутую руку, продолжая страдать в одиночку. Он не доверял ей. Не то чтобы Макото не могла его понять, но, похоже, она не была единственной, кто сталкивался с таким от него. Мамору-кун вёл так себя со всеми.
Мамору-кун иногда был таким странным. И он определённо плохо понимал Макото. Если он и правда хотел, чтобы она перестала его жалеть, смотреть на него с сочувствием, ему не надо было так отчаянно отказываться от её помощи. В такие моменты он выглядел особенно разбитым и несчастным, колеблющемся между поддержанием образа и своими истинными желаниями. Это было очень грустно. Это усиливало жалость Макото лишь сильнее. Но как бы это грустно ни было, он сам был причиной своих бед.
Этой своей бескомпромиссностью он напоминал Макото кое-кого. Такого же закрытого, такого же грубого (нет, наверное, даже более грубого), такого же сурового, такого же сильного, но такого же одинокого Итачи-куна. Правда, Итачи-кун всё-таки смог довериться ей и другим ребятам из спортивного клуба, что не могло не радовать. Однако у Мамору-куна такой возможности не было.
Макото почувствовала, как все неприятные мысли и чувства уходят из её головы, когда она вспоминает свой спортивный клуб. Они все такие хорошие, они все так поддерживают её и помогают ей. Изначально они все собрались из-за общей любви к спорту, но сейчас их дружба стала гораздо большим, чем это. У Макото будто сейчас две семьи: семья Оказава и её родной спортивный клуб. Возможно, она преувеличивает, говорит это на эмоциях, но Макото и правда считает, что обе свои семьи она ценит одинаково.
Особенно Макото ценила Итачи-куна. Она очень им дорожила, не зря именно он был её заместителем. Конечно, он не был добрым парнем, а уж, тем более, не отличался особой вежливостью. На самом деле порой он бывал тем ещё козлом, так что многие не понимали, почему Макото выбрала именно его своей правой рукой. Это правда, что Итачи-кун совсем не умел общаться с людьми, но этим может заниматься и сама Макото. Зато Итачи-кун искренне и страстно любит спорт и хорошо проводит инструктажи для новичков. Он был хорошим выбором, что бы кто ни говорил.
А ещё, наверное, Итачи-кун был единственным, кто видел её насквозь. Кто обращался с ней как с равной, не думая, что она не такая, какая она есть на самом деле. Да, он мог несколько раз дать Макото по башке кулаком. Но это было совсем не больно. Да и Макото всегда может дать ему по шее в обратку. (Но она физически сильнее его, так что обычно она так не делает, а то ещё пришибёт его ненароком.) Да, он может наорать на неё, обозвать тупой улыбашкой. Но он зато видит настоящую Макото, не строя никаких иллюзий на её счёт.
Общение с Итачи-куном было отдушиной для Макото. Даже с родителями, братьями и сёстрами ей не было так легко. Они-то как раз на неё не возлагали никакой ответственности, тут уже сама Макото решила, что раз уж она самая старшая в семье, то должна выкладываться ради неё на полную. Кстати, а ведь Мамору-кун тоже был старшим братом. Правда, у него был только один младший брат в отличие от большущей семьи Оказава.
Насколько Макото знала, в семье Тачибана была не очень хорошая атмосфера. Про главу семейства вообще ходили какие-то жуткие слухи, будто он был из ряда старых японских националистов. Он очень жёстко обращался со всей своей семьёй. Макото даже слышала, что тётя Мамору-куна сбежала из семьи именно из-за ужасной безразличности её отца к собственным детям.
Хотя, кажется, у всех родственников в этой семье плохие отношения. Они все такие холодные друг с другом. Макото нисколечко не удивилась бы, если бы узнала, что кто-то из них искренне хотел бы задушить своего родственника подушкой одной тихой ночью. От таких очаровательных семейных отношений у Макото по лицу сама собой расползалась нервная улыбка.
Стоило хотя бы пару минут посмотреть на общение Мамору-куна с его младшим братом Ясухиро-куном, и всё становилось понятно. Старший брат, с невероятным презрением обращающийся со своим младшим братом. Младший брат, который в открытую заявляет о том, что хочет убить своего старшего брата. Это страшно. Это страшно и очень печально. Макото знала Ясухиро-куна, он не был плохим парнем. Хотя иногда он бывал действительно испорченным самодовольным засранцем, но с людьми, которые ему нравились, он был очень даже милым. Поэтому Макото с грустью думала, насколько всё было плохо в этой семье, чтобы довести этого парня до мыслей об убийстве собственного брата.
Макото подобное совсем незнакомо. Нет, она понимает, как такое может произойти в семье, хотя она не хотела бы понимать этого. Но менее жуткой от этого всё-таки ситуация не становилась. Для Макото семья была самым важным, самым драгоценным, самым значимым. Она готова была отказаться от всего на Земле, лишь бы только с её родственниками всё было хорошо. Сама мысль о ненависти, о холоде, о нелюбви в семье (даже не в её) казалась кощунственной. Поэтому особенно Макото ненавидела тех людей, которые ранят свою собственную семью.
Зато Макото нравились люди, которые тоже выкладывались на полную ради своей семьи, как и она сама. Например, Юичи-чан. Это был, наверное, самый хороший мальчик во всей академии, он Макото очень нравился. Он часто угощал её различными вкусняшками и приходил к ней на тренировки, чтобы поболтать. У него была громадная семья, даже больше, чем семья Макото. Она хорошо знала всех родственников Юичи-чана и часто помогала им в семейном магазине.
Итачи-кун часто шутил про то, что Макото и Юичи-чан встречаются. Что ж, это абсолютная ложь и клевета! Нет, конечно, Юичи-чан ей нравился, но только как друг. Потрясающий, надёжнейший друг, надо добавить. Да и сам Юичи-чан не был заинтересован в романтических отношениях ни с кем, кроме Мие-чан. Правда, сама Мие-чан пока про это не знала, но это только пока.
Вообще стереотип про то, что слишком близко общающиеся парень и девушка не могут быть просто друзьями, дико раздражал Макото. Особенно от Итачи-куна. Чёртов придурок, ему самому же никогда не нравится, когда про них с Макото так шутят!
Не то чтобы она могла сказать, что Мамору-кун не был человеком, стоящим за свою семью горой. Напротив, он очень сильно защищал её. Но объектом его защиты были не члены семьи. Это была честь семьи, абстрактная вещь, а не живые люди. Кроме того, защищал и оберегал он её не из-за любви к самой семье, а из-за какого-то внутреннего чувства долга, спрятанного глубоко внутри.
По мнению Макото, это ничего не значило. Это была ненастоящая любовь, она ничего не стоила. Это была ненастоящая семья, она ничего не стоила. Это была ненастоящая честь, она ничего не стоила.
Наверное, Мамору-кун и сам так думал. Наверное, поэтому он завидовал ей. Она часто ловила этот его взгляд на себя. Взгляд, который будто кричал, что он хочет забрать жизнь Макото себе. Макото не сердилась на эту зависть, в конце концов, она понимала её причины.
Она невольно посмотрела в сторону окна кабинета студсовета, там всё ещё горел свет. Хотя было уже десять часов вечера. Неужели Мамору-кун снова остаётся ночевать там? Какой ужас, он совсем себя не жалеет! Макото тяжело вздохнула, вернувшись к тренировке по баскетболу и своим мыслям. Сегодня она так много думала.
Равномерный стук мяча по земле удивительно успокаивающе действовал на нервы. Макото прыжками добралась до кольца и приготовилась к броску. На краю сознания промелькнул чей-то взгляд. Оп! Мяч идеально выверенной дугой попал в корзину и с глухим ударом столкнулся с землёй. Макото улыбнулась, это была и правда хорошая работа. Надо было закрепить этот бросок до автоматизма. Как минимум, ещё час у неё был.
Казалось, во время броска в памяти Макото всплыли какие-то знакомые глаза. Чьи же они были? Если честно, из-за радости от своей хорошо выполненной работы этот момент пролетел в голове так быстро, что она даже не поняла. Запомнила только, что эти глаза были какими-то бледными.
Пока она тщательно отрабатывала этот бросок, к ней в голову снова пришли мысли о Мамору-куне. Совсем недавно она предлагала ему помочь. Как и сегодня, он допоздна сидел в кабинете студсовета, погребённый дурацкими бессмысленными бумажками. Макото действительно хотела просто помочь с бумагами, она даже разговаривать с Мамору-куном во время этого дела не планировала. Но он вежливо покачал головой, вежливо отказал ей, вежливо не принял её руку, вежливо отверг её.
Макото тогда улыбалась. Не то чтобы она ожидала какого-то другого ответа, нет, напротив, она на что другое и не рассчитывала, знала, что возможен только такой вариант развития событий. Но от выражения на лице Мамору-куна ей всё равно было больно.
Просто оно было таким одиноким, таким печальным, таким отчаянным. Оно было настолько одиноким, что сама Макото почувствовала себя такой. Одинокой, печальной, отчаянной. Хотя это странно. Она ведь в тот момент общалась с человеком, который был чем-то странно сильно похож на неё. С чего бы ей чувствовать одиночества, когда рядом был кто-то похожий?
Ещё один прекрасный бросок. Бросок, достойный называться идеальным. Но он требовал огромных усилий, гораздо больше усилий, чем обычные просто хорошие броски. Макото невольно рассмеялась. Надо же, даже мысли о бросках мяча напоминают ей о Мамору-куне. Она, что же, в него влюбилась?
Макото помотала в головой. Вряд ли. Любовь ощущается по-другому. Она не знает, как охарактеризовать свои чувства к Мамору-куну, но это явно не она. Сочувствие? Жалость? Понимание? Родство душ? Наверное, всё это вместе?
Макото снова покачала головой, правда уже неуверенно, слабо, в этот раз не в знак отрицания, а просто машинально. Она снова грустно улыбнулась. На самом деле Макото часто так грустно улыбнулась, но, наверное, мало кто это замечал. Она снова кинула печальный, на этот раз уже прощальный взгляд в сторону единственного окна (кроме окна сторожа, разумеется) академии, в котором всё ещё горел свет.
Она направилась в сторону спортзала, готовая наконец закончить свою тренировку. Дома её ждала любимая семья, дома её ждал тёплый уют и долгожданное мимолётное спокойствие. И ей хотелось глубоко похоронить в памяти болезненно обвиняющий взгляд человека, у которого этого всего никогда не было.