Цена твоей крови

Дайнслейф шёл впереди, изредка обрубая заросли синеватых растений. Кэйа шёл прямо за ним не отставая, а Дилюк... Дилюк плёлся сзади. Всё происходящее странным образом на него давило.

На него давил этот узкий коридор. Его стены, испещрённые сильно стилизованными изображениями, тянущимися в бесконечную ленту исторических событий. Он почему-то был уверен, что эти рисунки изображали какую-то историю, или несколько историй, сплетающихся друг с другом - конец с началом, начало с концом, и так далее. Один синий цвет, подчёркнуто иной, лазурный. Это был цвет Кэйи, Кэйи и этого Дайнслейфа, неожиданно появившегося на пороге Мондштадта.

Это был цвет погибшей Кхаэнр'и, лежащей в руинах. Орнамент, руины, цветы и кристаллы - всё это источало холод лазурита. Мёртвый, инфернальный холод. Пыль в воздухе можно было почувствовать на языке. Казалось бы, столько лет прошло с разрушения, а воздух до сих пор пахнет и ощущается так же. И всё это было как-то неправильно.

Рыцарь вывел их в огромный зал. Это было единственное сохранившееся место - какая-то огромная круглая башня, настолько огромная, что здесь, внутри, могло поместиться.... Сколько? Наверное, тысяча человек. Если не больше.

Дилюк медленно переставлял ноги, пытаясь объять своими глазами масштаб помещения перед собой. До путешествия сюда он никогда не задумывался о масштабах падшей империи. О том, насколько она была богата и влиятельна в прошлом. И чем она жила.

Огромный зал, где потолок заменяло собой само небо. И нетронутая напольная мозаика из сотен тысяч маленьких кусочков смальты - голубых, серых, синеватых. Они изображали мифических существ, каких не было на всём остальном континенте. Орлы со змеиными хвостами, закрывавшие тенью своих крыльев землю. Сребророгие лани, чей свет очей освещал дорогу запоздалым путникам. Киты, увенчанные длинным рогом, которые пронзали небесную твердь, чтобы она пролила слёзы и омыла ими эти грешные земли. И люди, которые радуются тому, что их небеса плачут от боли... Потому что это значит, что у них будет урожай. Снова будет урожай, и они будут жить.

Рангвиндр затерялся среди закрученного сюжета. Эту мозаику можно было читать как книгу. Здесь было изображено всё то, чем жил народ этих земель, кому он поклонялся и что перенёс. Единственным нетронутым местом был совсем небольшой круг с очень аскетичным троном из белого мрамора. Дайнслейф как раз к нему подошёл.

— Здесь и восседал правитель. Конечно, зал не был так пуст, как сейчас. Это всё, что осталось.

Его голос звучал так спокойно, словно он сейчас говорил совсем не о том, что имел в виду. Дайнслейф, производивший впечатление совы, сидевшей на древе мирового познания слишком долго... Его взгляд был до жути осязаемым. Холодным. Колким. До этого человека не хотелось касаться лишний раз. Но это и не было необходимостью. Он сам с радостью ограждал всех вокруг от контакта с собой.

И Кэйа. Его Кэйа, который казался сиротливо маленьким на фоне всего этого великолепия. Но ходивший среди руин так, будто бы действительно вернулся домой.

Дилюку хотелось одёрнуть его за плечо, взывая к разуму. Это не его дом. Его дом там, в Мондштадте. А всё это - лишь кости и пыль, которые нужно оставить в прошлом.

И Кэйа считал так же. Но не мог просто так игнорировать ощущение того, что это место, до этого присматривающееся к нему, начало касаться его и наполнять разрозненные пустоты души. И это ли не то, что ему было нужно, но он не знал об этом до этого самого момента?

Во взгляде блеснула искра. Он заметил на троне аккуратно лежавший там кинжал.

Дайнслейф, сразу же приметивший этот взгляд, тут же принялся удовлетворять любопытство.

— Я нашёл этот кинжал в руинах. Кажется, это не обычная железка. На ней гравировка королевской семьи. Подумал, Вам будет интересно взглянуть.

Конечно, это "Вы" он употреблял только по отношению к находившемуся здесь Кэйе. И предпочитал делать вид, что Рагнвиндра тут нет.

Господин Альберих подошёл к трону только чтобы взять кинжал в руку. Лёгкая серебристая сталь блеснула в свете заглядывавшей в зал луны. Маленький камешек в рукояти, казалось, моргнул синим в ответ. Кэйа принялся разглядывать тончайшую гравировку на лезвии, и действительно заметил знакомые уже королевские символы. Он медленно поднял кинжал к тёмному небу, удивляясь лёгкости небольшого оружия, сделанного целиком из какого-то неизвестного металла. Его было удобно и приятно держать. Рукоять точно повторяла форму сжавшей его руки.

Дилюк так и стоял поодаль, невольно любуясь на зрелище. Ему всё это очень шло... Он улыбался так тихо и радостно. Рангвиндр давно его таким не видел.

Только улыбка быстро сошла с лица. Он в растерянности опустил кинжал и поднял вторую руку к повязке на глазу, немного хмурясь.

— Что такое? — его голос, голос Дилюка, звучал как-то неправильно.

— Ничего, просто... Что-то глаз жжёт...

Он отвернулся обратно к трону и Дайнслейфу, стоявшему там как часовой, сложив руки за спиной. Даже мускулом не дёрнул. Лишь спокойно смотрел.

Кинжал с лёгким звоном ударился об пол. Кэйа медленно поднял и прислонил подрагивающие руки к голове. Затравленно зашипел.

Дилюк тут же оказался рядом, опуская руки на его плечи. Возможно, ему лишь казалось, но как-то потянуло холодом.

— Кэйа, всё в порядке?

Тот лишь продолжал сжимать голову руками, а потом медленно опустился на колени, со свистом выпуская воздух через рот. Дышал часто. Упрямо сжимал губы, качая головой на все расспросы. Точно силился...

Не закричать.

Он опустил голову, прижимаясь лбом к полу, и закричал. Крик, который лишь казался громким по началу - с каждой секундой он кричал всё громче и громче. Он был наполнен ужасающей болью. Дилюк невольно отпрянул от него - его душа провалилась в пятки. Он оцепенел, без понятия, что происходит.

Кэйа был в агонии. Он сжимал глаз под повязкой обеими руками, точно это должно было как-то помочь, но было тщетно. Его глаз не то что горел, нет - его голову пронзила ужасающая боль, точно в этот глаз воткнули раскалённую до обжигающего мороза ось. И с каждой секундой ось ввинчивалась в его череп, в его голову, в его сознание всё больше, но невероятно медленно - по миллиметру. Он брыкался, протирая пол своим лбом, точно загнанный бык, цеплялся за края мозаики ногтями, бил по этой мозаике, но боль никуда не собиралась уходить. Он ничего не слышал, ничего не видел. Он сходил с ума. Кроме боли не было больше ничего. Весь мир сжался до этого жалкого глаза.

Дилюк в шоке пытался удержать его от того, чтобы тот не разбил себе голову об пол. Дайнслейф, затихнувший в начале всего действа, так же тихо и медленно подошёл. Казалось, что его мало волновало то, что его хозяина разрывала дикая боль.

Он торжественно, благоговейно развёл руки в стороны.

— Я оказался прав.

Его взгляд был полон восхищения. Восхищения...

И любви.

— В Нём течёт королевская кровь. Всё так, как предсказывали звёзды. Моё главное пророчество...

Дилюк поднял на него испепеляющий взгляд.

— ...Кэйа Альберих, наш новый правитель.

— Козёл горделивый, ты не видишь, что с ним происходит? Что ты сделал? Он скоро потеряет сознание от боли!

Дайнслейф опустил на него взгляд ледяных глаз. Это был первый раз за этот день, когда он посмотрел на него прямо. Точно только сейчас заметил присутствие.

— Он не умрёт, — сухо констатировал он.

— Но ему больно! Это ведь твоих рук дело, так сделай что-нибудь, избавь его от боли!

Рангвиндр сам по неволе спускался на крик. Его трясло от негодования. Эта напыщенная птица упивалась сбывшимся пророчеством, пока Кэйа терял разум от боли.

Взгляд его пылающих глаз встретился с неприступно пустым взглядом рыцаря. Он никогда не делал вид, как ему наплевать на Рангвиндра.

Ему всегда было на него наплевать. Его для него не существовало. Для него существовал только Кэйа.

Он молча подошёл к ним, опустился на колено. Жестом отмахнулся от рук Дилюка, отчаянно сжимавших плечи Кэйи. Он нехотя отпустил его, понимая, что если этого не сделает, Дайнслейф даже не станет дотрагиваться.

Кэйа, которого отпустил приступ дикой боли, притих, почти свернувшись в клубок. Он вздрогнул, когда его плеч легко коснулась рука Дайнслейфа. Еле заставил самого себя приподняться и посмотреть на него. Он невольно плакал, и его слёзы тут же замерзали, кристаллами падая на землю.

Рыцарь почти с нежностью вытер его слёзы рукой в перчатке. В его глазах была странная, неправильная, граничащая с безумием нежность.

— Кэйа. Я могу избавить тебя от боли. Но мне нужно твоё согласие.

И в его руке блеснул кинжал. Дилюк было кинулся к ним, но взгляд Дайнслейфа буквально пригвоздил его к месту. А потом вернулся к Кэйе - с прежней мягкостью.

Кэйа в ужасе застыл, смотря на клинок.

— Это...

— По-другому от боли не избавиться. Глаз нужно извлечь.

— Но... Как же так...

Его голос как-то по-детски дрожал. Он обречённо смотрел на лезвие. Дайнслейф спокойно вздохнул. Его губы тронула лёгкая улыбка.

— Это очень древний обряд, Кэйа. Только так можно узнать, течёт ли в человеке королевская кровь, и только так заявляют свои права на престол.

— Но... Мне не нужен никакой престол.

— Ты обещан Кхаэнр'и, Кэйа. Да, это больно. Да, это большая цена. Но так надо.

Он посмотрел Дайнслейфу в глаза. Его слуга, его рыцарь.

— А что если откажусь? Если я не хочу править?

В глазах не промелькнуло ни капли сожаления. Казалось, Он примет любой ответ хозяина с пониманием.

Но там было беспокойство.

— Боль не уйдёт.

Он замолчал.

— Всё произошло уже тогда, когда ты впервые вступил на эту землю. Здесь нет ничего страшного, Кэйа. Я помогу тебе в любом случае. Твой шаг - мой шаг.

Кэйа смог смотреть на него всего пару минут, прежде чем его лицо снова исказила гримаса боли. Теперь он пытался закрыть рот рукой, заглушая рвавшийся наружу крик.

Дайнслейф осторожно положил кинжал перед ним и встал.

— Ты можешь сделать это сам. Я понимаю твоё недоверие ко мне.

Но Кэйа едва ли мог это слышать. Его разум снова сковали тиски невыносимой боли - пуще прежнего. Дилюк буквально подполз к нему. Его рука потянулась к кинжалу, но остановилась на пол пути. Всё происходило как в тумане - он говорил Кэйе, что поможет, что сделает это, пытался успокоить и говорил, что всё будет хорошо. Кэйа ревел от боли. Это было слишком, слишком невыносимо. Он слеп от неё, едва понимая, что происходит. Он не знал, что боль может быть такой.

У Дилюка дрожали руки. Мог ли он лишить своего собственного брата глаза, чтобы избавить от боли? Мог. Нет? Он был способен взять это клинок в руки и?..

Прежде чем он пришёл к какому-либо решению, Кэйю снова отпустило. Его единственный глаз опустошённо смотрел куда-то сквозь пространство. Дайнслейф снова подошёл, и Рангвиндр только через какое-то время понял, что он хочет, чтобы он отошёл.

Мечник отстранился на задний план. Но очень нехотя и готовый кинуться в схватку в любой момент. Он не доверял этому человеку, что упорно называл себя "рыцарем сэра Кэйи".

Альберих поднял на него полный муки взгляд. Он выдохся. Боль забирала у него всё.

— Я могу избавить тебя от боли, Кэйа.

Он лишь немо смотрел на него.

— Я сделаю это настолько безболезненно, насколько это возможно. Вам нужно лишь разрешить.

Всё погрузилось в тяжёлое молчание. Настало время выбора. Он мог доверить это брату. Или рыцарю, что с порога поклялся ему в бесконечной верности.

Возможно, Кэйа был бесконечно глуп. Он и сам об этом подумал в тот момент.

— Пожалуйста, Дайнслейф.

Тот лишь коротко кивнул, опускаясь на колено, поближе. Он снял повязку, схватил его за подбородок, фиксируя голову. В другой руке сверкнула сталь.

Дилюк не понимал, как такое могло произойти. Происходящее казалось форменным безумием. Нет, это не могло быть правдой - это какой-то невероятно реалистичный кошмар.

Он видел только спину Кэйи, зато хорошо видел лицо Дайнслейфа. Он выглядел так, будто готовился к этому всю свою жизнь и давно знал, что надо делать. В нём не было брезгливости, не было сомнений, не было сожаления. Он взял кинжал в руку как берёт лекарь с опытом, вырезая опухоль. И этот звук... В зале стояла полная тишина, и слышно было буквально каждое движение. И поворот лезвия в глазнице.

Дилюка могло не хватить, его тянуло вырвать на пол. Но всё закончилось так же быстро, как началось. Кэйа не произнёс ни звука. Дайнслейф поднял руку, и неестественно чистый глаз воспарил над ней, загораясь синей вспышкой. Он сжал его в пузырь и тот быстро куда-то исчез, а потом сел на пол, прижимая Кэйю к себе. Он безвольно уткнулся головой куда в ключицы, не в силах что-то сказать. Рука рыцаря водила по правой стороне лица, медленно охлаждая и примораживая место, где был глаз.

Второй раз за вечер его взгляд обратился к Дилюку. Это был разочарованный до глубины души взгляд.

Такой, будто падать ниже уже некуда.

Тогда он подошёл забирать у него Кэйю. И тот быстро отпрянул - будто пытаясь сохранять определённую дистанцию. Руки в перчатке вытирали клинок от крови.

Дилюк хотел перевязать брата, но он отмахивался. В этом и правда не было необходимости - Дайнслейф сделал всё, как надо. Даже кровь уже не шла.

— Ты плохой брат, Дилюк.

Эта фраза точно резанула по сердцу. Он оскорблённо посмотрел на него.

— Ты не смог его избавить даже от этой боли. А ведь он давно её носил в себе.

— Что ты несёшь...

— Ты даже не заметил. А ведь такое трудно не заметить.

Дилюк задумался, смотря на испачканный кровью пол. Капли слабо блестели на свету. Луна была точно над их головами.

— Но ничего страшного. Мы о нём позаботимся. Он больше никогда не будет один.

Кэйа прикрывал рукой отсутствие глаза и смотрел на него. Повязка болталась в другой. Дайнслейф смотрел ему в ответ, сомкнув руки, точно милосердная монахиня.

— Скоро ты всё узнаешь, Кэйа. Это большая жертва, но она пойдёт только на пользу. Я всегда буду подле тебя, если будет нужна помощь.

Он только коротко кивнул ему, и они вдвоём двинулись к выходу. Дайнслейф, точно часовой, остался стоять где стоял, и его фигура медленно уменьшалась в размерах до едва различимого нечто, прежде чем он не повернулся и растворился в тенях.

Настанет время, и он придёт забрать у него Кэйю. Навсегда. Дилюк не знал, кем были эти эфемерные люди, которые должны были о нём позаботиться вместо него, и существуют ли они вообще на самом деле (может, это лишь больная фантазия Дайнслейфа, помешанного на возрождение того, что так чтил?). Глубоко в его груди что-то протестовало после короткого разговора, и он не мог распознать это странное чувство, лишь крепче подхватывая Альбериха за руку.

Рангвиндр не понимал и не хотел понимать, слепо отрицая - он уже потерял его. Кэйа никогда не был своим. Его замашки, вкусы, выбор одежды и даже интерьера собственной спальни - всё это кричало о его связи с тем, с чем его предки расстались ещё 500 лет назад. Он никогда не был до конца своим, его всегда тянуло в сторону Кхаэнр'и, и его возвращение сюда было лишь вопросом времени. Вопросом, который так легко разрешил Дайнслейф.

Дул прохладный ночной ветер. Где-то снаружи шумел песок. Выходя из зала Дилюк обернулся и краем глаза заметил среди мозаики на полу сцену, где человек в короне протягивает руку с глазом навстречу спустившемся с небес лику Луны.