Робин всего раз заглянула в операционную, прежде чем ее выгнали оттуда. Девушка попятилась назад, сжимая в руках окровавленную бейсболку. Ярко-оранжевая вещица обжигала руки девушки… конечно, не в буквальном смысле. Ее опросили уже десяток раз, но ответ Робин был всегда один: «я ничего не знаю». И Робин была бы рада что-нибудь знать… чтобы хоть как-то помочь полиции. Но она не знала. Попросту ей было нечего рассказать полиции, хотя девушка как никто другой понимала: любое ее слово несет за собой последствие.
Робин сжимала в руках бейсболку. В лучшие дни эта вещица представляла из себя яркое изделие из ткани, по центру которой был отпечаток… по единственному чистому участку бейсболки, Робин определила, что цвет этой вещицы — ярко-оранжевый, а значит, отпечаток принадлежал лисице. По крайней мере так сработала ее логика в три часа ночи, пока девушка ожидала хоть каких-нибудь новостей из операционной. В лучшие дни бейсболка ярким пятном украшала голову хозяина. Сейчас же ее покрывала почерневшая кровь и не наталкивала ни на одну позитивную мысль. Робин до сих пор не понимала, почему полиция конфисковала все вещи несчастного, а эту злополучную бейсболку оставила ей. Замешкались или Робин настолько сильно вцепилась в эту вещь, что у нее ее попросту не смогли отобрать? Жаловаться Кросс не собиралась. У того парня не осталось ни одной личной вещи, а эта кепка могла поспособствовать его скорейшему выздоровлению. Вот только… от крови ее стоило поскорее отстирать. Саму Робин кровь давно перестала пугать, а вот реакцию пострадавшего Робин угадать не могла. И рисковать, сунув под нос едва пережившему… что-то… она не собиралась.
— Робин… — девушка подняла взгляд, когда ее позвали и почти сразу подскочила. — Робин, — повторил голос, — ты знаешь его имя?
— Единственное, что он сказал, перед тем как отключиться… — Робин нахмурила брови. Имя крутилось на языке, но сегодняшнее потрясение заставило Робин забыть даже свое собственное имя. Что уж говорить о незнакомых ей раньше. — Он назвал имя «Эндрю». Я говорила об этом полиции. Не знаю, так ли зовут его или парень просто кого-то вспомнил, перед…
Она едва не сказала «перед смертью», но вовремя заткнула себя, больно прикусив язык. Он не умер. Эндрю это или не Эндрю. Все равно. Он еще живой. И если поборется за свою жизнь, то таковым и останется. А она — Робин, этого чувака обязательно поставит на ноги. И только пусть попробует отказаться! Она не для этого тащила его через лес, чтобы он тут умирал…
— Хэй… Робин. Ты в порядке? — мягко спросил мужчина и девушка поняла, что слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Вместо ответа, она протянула ему насквозь пропитанную кровью несчастного бейсболку. — Понятно. Иди в сестринскую и отоспись. Тебя пустят.
Робин была уверена, что этой ночью не уснет, но она недооценила тот липкий страх, сковавший ее несколькими часами ранее. Она недооценила и свою физическую усталость. Едва голова коснулась подушки, Кросс отключилась.
Но даже во сне она не выпустила из рук бейсболку. Почему-то была уверена — несчастный обязательно захочет получить ее назад.
*
Интернет пестрил яркими заголовками и по сей день, но теперь они казались Аарону не чем иным, как ненужным привлечением внимания. Но по крайней мере они не забывали. Не забывали, что Нил Абрам Джостен когда-либо существовал и продолжали писать о нем, как о человеке, который есть, который еще жив. И хотя Аарона нереально бесили статьи о Джостене и Лисах в целом… он надеялся, что это повлияет на его брата и заставит его психику работать в нужном направлении. Но пока Эндрю не подавал признаков заинтересованности в ситуации. Единственное отличие от бездушной куклы было в том, что Эндрю дышал. Хотя и это Аарон взял в привычку проверять. Он каждую ночь вскакивал и стирал со лба холодный пот, представляя себе лужи крови у кровати брата. Несколько раз он даже явно увидел перерезанные запястья Эндрю, но потом понял, что это был всего лишь очередной кошмар, типичная реакция уставшего, измученного мозга Аарона. Собирался ли Эндрю использовать свои ножи против себя или же нет, Аарону не суждено было узнать. Но при попытки конфисковать повязки, он получил такую явную угрозу, что больше не пытался лезть к Эндрю. Урок был усвоен и хотя Эндрю его едва не порезал, Аарон порадовался такому всплеску эмоций. Значит… его брат был здесь.
Эндрю все еще был здесь и Аарон обязательно дотянется до него.
Исчезновение Нила повлияло на каждого Лиса. Но никто из них не выпал из реальности, как это сделал Эндрю. И никто, кроме Аарона не вызвался быть для него нянькой. Одни просто боялись, другие не были уверены в своих силах, а третьи просто настолько были погружены в поиски, что им не было дела до морального состояния Эндрю. Во всеобщих поисках Нила, Аарон участие не принимал, взяв на себя ответственность за брата. Но каждый вечер, ложась в постель, он проверял телефон в надежде на то, что Джостен отыскался. Это бы решило ряд проблем. Поначалу Аарон был уверен, что если Нила за ручку привести Эндрю, то тот придет в себя и они оба продолжат бесить окружающих своим лавхейтом. Но чем больше Эндрю напоминал Аарону безжизненную куклу, тем сильнее Миньярд понимал — даже, если Нил вернется сам, это нихрена не поможет.
Он потерял его. Потерял и отказался искать. И когда это осознание накроет его, мало не покажется никому. Это был всего лишь вопрос времени, но а пока взору Аарона представилась картина, показывающая человека, который отгоняет реальность и прячется за фасадом безразличия ко всему.
Бетси назвала это шоком.
Аарон предпочитал называть это добровольным уходом из жизни.
Не было порезанных вен и луж крови на полу. Но был совершенно бесчувственный человек, в которого приходилось почти силком заливать бульон, чтобы он ненароком не умер. Иногда, когда дни выдавались особенно сложными, Аарон размышлял… убивался бы Эндрю также по нему, исчезни не Нил, а он — Аарон? И ругал себя почти сразу за эти эгоистичные мысли. Нил был в беде, он мог прямо сейчас страдать от боли или же был погребен где-нибудь за тысячу километров отсюда. Да и сравнивать себя с Нилом было смешно. Ревновать и завидовать Джостену — тем более. Он должен быть ему благодарен за то, что его брат нашел в нем успокоение, полюбил… да, Эндрю терпеть не мог это слово, но именно так звучала правда. Он полюбил его и эта любовь спасала Эндрю.
Но вместо благодарности Аарон испытывал жгучую злость на Нила. Любовь спасала Эндрю, а теперь она же его убивала.
«Вернись, вернись, вернись! Верни его мне!» — мысленно требовал Аарон каждый раз перед сном. Требовал вернуться и вернуть ему Эндрю. Он только недавно начал осознавать, что у него есть брат... Аарон засыпал до тех пор, пока его воображение не подкидывало ему в очередной раз окровавленные запястья брата.
Так прошло три месяца.
— Знаешь, если ты начнешь есть что-то помимо бульона, нам всем станет проще жить, — сказал Аарон, оставляя на прикроватном столике тарелку. Блюдо больше напоминало парню детскую неожиданность и он не мог взять в толк, как возможно уговорить человека поесть, когда тебе под нос суют это дермище. Кусок в горло и без того не лезет, а посмотришь на это и… в общем, Аарон понадеялся, что Эндрю не залепит это ему в лицо.
— Проваливай.
— Спустя три месяца ты начал со мной разговаривать. Сочту это за хороший знак. Слушай, тут неподалеку видели одного парня…
Эндрю закрыл уши.
— Даже не послушаешь?
Эндрю не ответил. Аарон не мог понять — Эндрю действительно не слышит его или притворяется, но это ничего не меняло. Неподалеку действительно видели человека похожего на Нила и Лисы во главе с Ваймаком отправились проверить. Аарон надеялся, что эта информация заставит Эндрю хоть как-то отреагировать, но все было впустую.
— Я не могу понять… не могу понять одного. — Аарон знал… этот монолог не сулит ему ничего хорошего. Но три месяца тишины со стороны Эндрю его измучили. Инстинкт самосохранения поубавился. — Ты так цеплялся за Нила, так яро защищал его, а теперь позволяешь неизвестности его отбирать у тебя. Как получилось, что Нил для тебя стал пустым местом?
Кольнуть побольнее, чтобы расшатать и без того расшатанную психику Эндрю? Бросить ему в спину острые слова, которые… резали явно больнее тех ножей, что скрывались у него под тряпками. Аарон сам не знал чего добивается, но очень надеялся, что добьется того, что Эндрю сорвется на поиски Нила. Пусть он лучше яростно будет искать его, пусть весь мир перевернет. Пусть… пусть он не найдет его, но хотя бы будет знать, что сделал все, что мог. Однако на Эндрю слова Аарона впечатления не произвели. И ему захотелось закричать на Эндрю. Встряхнуть его и волоком потащить его на улицу.
— Ты осознаешь?.. Эндрю, ты осознаешь? Нил пропал. Он исчез. Понимаешь это?
В том-то и была причина, что затянувшаяся стадия отрицания не давала Эндрю горевать. Горе или даже банальная злость подтолкнули бы его к действиям и Аарон бы получил то, чего добивался. Но с Эндрю никогда не было просто. И Аарон хотел бы его за это возненавидеть, но испытывал только прожигающую боль, что кажется проникала в каждую клеточку его кожи. Выворачивала его душу и заставляла сжимать кулаки в попытках удержать себя, чтобы не ухватиться за запястье Эндрю. Он отчаянно нуждался в том, чтобы почувствовать тепло Эндрю.
Потому что… следующее сравнение после бездушной куклы, пришло новое — живой труп.
*
Робин устроилась больницу санитаркой. Она, конечно, планировала работать в этом месте в будущем, но... сейчас? Не то, чтобы она очень рада была выполнять грязную работу, но по крайней мере всегда имела доступ к палате, в которой лежал тот парень. За эти пару недель, что он был в отключке, она не смогла придумать, как его называть, кроме как… ну, «тот парень». Полиции не удалось установить его личность. Никаких документов при нем не было, телефона тем более, а сам он производил впечатление человека, побывавшего в мясорубке. Причем судя по подслушанным разговорам врачей, большинство шрамов на теле несчастного были получены довольно давно. Робин оставалось только гадать, что ему пришлось пережить. Умом девушка понимала — жалеть паренька рано, он мог оказаться преступником… вообще кем угодно. Вот только она помнила его взгляд, наполненной надеждой, когда она нашла его там, в лесу — изрезанного и едва живого. Помнила и улыбку, с которой он произнес одно единственное имя. Свое или чужое — это уже было второстепенным. Так улыбаются, когда понимают, что ад позади. Робин знала это на собственном опыте, поэтому и заранее поверила в то, что несчастный неплохой человек. Наверняка это аукнется Робин нехорошими последствиями, но кто она такая, чтобы отбирать у него шанс? Ту самую надежду? Она обязательно поможет ему вернуться домой, где бы этот дом не находился.
Вот только судя по-всему домой парень не собирался. Потому что время шло, его состояние описывалось как «стабильное», но он стабильно в себя не приходил. Каждый вечер Робин проскальзывала в палату рыжего и читала ему. Сегодняшний вечер исключением не стал. Кросс зачитывала вслух «Маленького принца».
— Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он — единственный в целом свете… — едва девушка зачитала вслух эти строчки, приборы, к которым был подключен незнакомец, словно с ума сошли. Перепугавшаяся девушка подскочила, роняя книгу на пол. На обложке красовался сам маленький принц, крепко обнявший своего лисенка. Робин с пару секунд пялилась на картинку, прежде чем закричать. Был ли это шок или помутнение сознания, но девушка просто надеялась, что прошло действительно мгновение и это мгновение для несчастного не станет фатальным. — Врача! Эй!
Онемевшие пальцы стукнули по тревожной кнопке, а затем Робин оттеснили от пошевелившегося парня. Книжку нещадно затоптали… Робин смотрела на действия врачей уже из коридора. Ее прогнали и все что ей оставалось — это прижать ладони к стеклу и смотреть, как стая врачей в белых халатах борятся за жизнь несчастного. Не в силах справиться с подступившей тошнотой, Робин перевела взгляд вниз. Книжку отпинали в сторону, но она все еще лежала обложкой вверх. Девушка подумала, что это хороший знак. Отпечаток лисьей лапы на бейсболке, что она хранила, как самую дорогую вещь, рыжий оттенок волос незнакомца, а теперь еще и Принц со своим Лисенком. Склонив голову, Робин подумала… что несчастный заслуживает что-то большее, чем просто «этот парень», поэтому мысленно стала называть его Лисенком. Почему нет? Даже цвет волос подходил.
*
Интересно. Сколько еще Эндрю услышит «Нил пропал»? На стене было уже около сотни зарубок. Эндрю не знал: много это или мало. Он потерялся в днях недели и не особо хотел находиться. Не знал, сколько времени прошло с тех пор, как ему впервые сообщили эту новость. Нил пропал. Но как может пропасть тот, кого никогда не существовало?
«Ты ведь не думаешь так на самом деле… верно, Эндрю?»
Эндрю не помнил, спрашивал это Аарон или же Эндрю задавал этот вопрос себе сам. Иногда ему казалось, что он выдумал и Аарона тоже — якобы олицетворение его совести. Но даже для совести близнец был чересчур нудным, поэтому Миньярд быстро откинул эту идею.
— Нил пропал, — слышал он тихий голос Рене.
Зарубка.
— Мы найдем Нила! — обещал Ники. Только непонятно: обращался он к Эндрю или же сам себя пытался в этом убедить.
Еще одна.
Эндрю подумывал оставлять их не на стене, а на своей коже. Но боль приводила в чувство, приходить в себя Эндрю не пылал желанием. Стереть воспоминания о Ниле он не мог, но убедить себя в том, что он был просто его галлюцинацией, его измученный мозг мог. Травмированная психика Эндрю позволяла ему многое. Но ничего из этого не нравилось окружающим. Вот и приходилось терпеть няньку. Терпеть, потому что жужжание Аарона его раздражало. Но Эндрю понимал — избавься он от Аарона, ему обязательно приставят другую няньку. И тогда Эндрю не был уверен, что следующий человек, кто попробует к нему приблизиться — переживет это.
— Вы видели, что пишут о Ниле в прессе?
Зарубка.
В конце концов Эндрю стал делать отметины всякий раз, когда кто-либо упоминал имя Нила. Вне контекста. Он надеялся таким образом потерять значение этого имени, но получалось из рук вон плохо. Неплохо получалось только одно: выстраивать вокруг себя стены, по кирпичику… каждый отдавался острой болью в груди, которую Эндрю запихивал еще глубже. Это у него и раньше получалось, так с чего он взял, что в этот раз будет иначе? Стенами он ограждался он не только от окружающих, но еще и от себя самого.
Они рухнули в среду вечером, когда запах чего-то кислого пробился сквозь воображаемые кирпичи. На стене появилось сразу с десяток отметин, прежде чем Эндрю понял, что внутри у него что-то сломалось. Нет… сломалось у него это «что-то» еще три месяца назад, когда на стене появилась первая зарубка. Когда ему впервые сообщили о том, что его парень, его Нил, его придурок — пропал. Вот только он тогда рассмеялся в лицо Ваймаку и заявил — Нила он сам придумал. И пропасть он мог только по велению самого Эндрю.
— Ты осознаешь?.. Эндрю, ты осознаешь? Нил пропал. Он исчез. Понимаешь это?
Понимал ли Эндрю? Понимал ли он вообще что-либо из того, что говорит ему Аарон на протяжении трех месяцев? Он обернулся и присел на кровати. Слабость. Синдром отмены действовал на него примерно также, как сейчас чувствовал себя Миньярд. Слабость, тошнота и желание проткнуть брата одним из своих ножей.
— Никакого Нила не было, — наконец, сообщил Эндрю с легкой усмешкой.
— Ты серьезно? — не поверил Аарон.
Эндрю прикрыл глаза. Словно кадры из фильма проносились их с Нилом моменты. Их ссоры и споры, их поцелуи на крыше. Их маленький, кривой, но довольно теплый домик на дереве, который они выстроили, когда играли в дурацкую игру. Нил представлял собой слишком хорошее воспоминание, чтобы оказаться настоящим человеком.
— Ты… ты не думаешь, что Нил мог сбежать добровольно?
Эндрю распахнул глаза.
Он предлагал остаться Нилу Джостену. И Нил Джостен остался… с ним. Он существовал, несмотря на желание Эндрю сделать из него лишь галлюцинацию. Эндрю не понял, как его ослабленное тело дернулось вперед, а в руках показалось лезвие ножа. Обычно он контролировал это, но сейчас не помнил, как сполз с кровати и оказался верхом на Аароне, прижимая лезвие ножа к пульсирующей венке на его шее. Одно движение и кровь хлынет. Аарон умрет, а он — Эндрю, навсегда лишится своей копии… той, что только внешне была похожа на него. Но Аарон был хорошим, в то время как Эндрю чувствовал себя прогнившим до основания. Когда Эндрю только узнал про то, что у него есть брат близнец, он перерыл интернет в поисках информации о близнецах. Он искал что-нибудь о пресловутой близнецовой связи. Он так и не понял — есть она или нет. Во всяком случае у них с Аароном она никогда не проявлялась. Им потребовались годы, чтобы хоть на немного приблизиться к пониманию друг друга. И это грозило оборваться здесь и сейчас.
— Нил не твоя выдумка, — процедил Аарон. В его глазах не было страха, однако Эндрю знал… Аарон боялся и понимал, что брат может перерезать ему горло. Но все не затыкался.
— Моя, — спокойно отозвался Эндрю, — только моя.
— Ничего подобного! Нил — не твоя галлюцинация и ты не можешь отобрать его у нас, — Аарон сжал зубы, когда Эндрю надавил лезвием на его кожу, — он… он тот, кто боролся за нас. За нас всех. Не только за тебя. И ты должен помочь нам отыскать Нила, а не хоронить надежду на его возвращение в своем извращенном мозгу!
С этими словами Аарон оттолкнул Эндрю.
Он выронил из рук свой нож и посмотрел на бледные, трясущиеся руки.
Миг и Эндрю накрыло осознанием.