Был самый конец двухтысячного года. До рождества оставалось три дня. Толпы людей спешили по улицам из магазина в магазин в надежде найти самые лучшие, самые чудесные подарки к празднику. Украшенная елка, мерцающие свечи, ароматные пироги, теплые шарфы и семейные узы — дух рождества витал над городом.
Какая банальность.
Панси начинала злиться. Она уже полчаса сидела в этом пабе, ждала Блейза Забини, а он так и не явился! Как так?! Она устроит ему хорошенький такой скандальчик, она это отлично умеет. Пригласить ее на свидание — и не прийти! Блейза явно ждали неприятности.
Девушка посмотрела в окно, украшенное рождественской гирляндой. Синие сумерки поглотили серенький день. Вечер обещал быть весьма скучным. Да и с самого утра день не задался. За завтраком она поссорилась с отцом. В очередной раз. Мистер Паркинсон снова поднял тему замужества, дескать, дочка, тебе уже двадцать, пора бы и о собственной семье подумать, все подруги замужем, а приличных женихов раз-два и обчелся…
Панси выводили из себя эти разговоры. Во-первых, у нее никогда не было «подруг». Была соседка по спальне Миллисент Булстроуд, во время учебы в Хогвартсе они вынужденно общались — как иначе, если семь лет живешь в одной комнате. Ей не было интересно с Миллисент, тогда ей не была интересна сама Миллисент. А теперь Миллисент ее и вовсе бесила — после того, как сменила фамилию на Гойл и полгода назад родила счастливому мужу наследника. Мистер Паркинсон напоминал об этом Панси примерно раз в неделю.
О Мерлин.
Во-вторых, Панси не собиралась выходить замуж. Считала брак пережитком прошлого. Ну, вот если бы Малфой предложили ей выйти за него замуж, она бы еще подумала. Но он по воле родителей должен был жениться на Астории Гринграсс. Хотя и не отказывался провести время в компании Панси, как это повелось еще с седьмого курса, но встречи эти постепенно стали очень редкими. Новая жизнь — а после поражения Волдеморта всем пришлось выстраивать всю жизнь заново — развела бывших однокурсников.
Панси более-менее часто встречалась только с Блейзом. Минимум обязательств, максимум удовольствия — такой формат отношений устраивал их обоих. Но и Блейз тоже рано или поздно должен будет жениться, чтобы выполнить обязательства перед родом. Миссис Забини не торопила сына с выбором, давая мальчику «нагуляться». Мальчик и нагуливался — то с Панси, то еще с кем-то. Панси не хотела знать, с кем.
Они, как и их сверстники, несколько потеряли ориентиры. Новая реальность, несомненно, принесла «свет и благоденствие» в жизнь магического общества. Но для тех, чье взросление проходило в условиях противостояния «темных» и «светлых» сил, кто каждый день вынужден был выбирать, на чьей он стороне, и зачастую отстаивать свой выбор силовыми методами, старый смысл жизни как-то затуманился, а новый как-то не спешил появляться. Прежние идеалы — «чистота крови», «традиции» — стали считаться какими-то неидеальными, а новые — «всеобщее равенство», «общее благо» — не вызывали безоговорочного доверия. А лишь кривую усмешку.
Как ее жить, эту жизнь, Панси не знала. Жила, как могла. День прошел — и хорошо. Или не очень. Иногда она с трудом могла вспомнить наутро, как же закончилось вчера.
Даже в жизни егерей было больше смысла. И пользы.
Кто бы мог подумать! Вчерашние охотники за грязнокровками стали сотрудниками Министерства Магии, следили за порядком на улицах, предотвращали мелкие преступления. Интеграция такая интеграция — «не можешь запретить — возглавь» — чтобы не занимать попусту камеры Азкабана и не тратить деньги налогоплательщиков на содержание этого не так уж и сильно по сравнению с Пожирателями Смерти провинившегося перед магическим сообществом сброда, Министерство Магии приняло гуманное решение сделать егерей полезными членами общества. А если не станут приносить пользу, то камеры Азкабана гостеприимно распахнут перед ними свои унылые двери.
С чего это Панси вообще вспомнила об этих отбросах вчерашнего дня? Она посмотрела в свой бокал с огневиски. Надо бы заказать еще. Чтобы завтрашнее утро наступило как можно позже. А сегодняшний вечер растворился бы в приятном головокружении.
Панси поискала взглядом официанта.
А, вот почему она вдруг задумалась о егерях: один из этих «младших чинов Аврората» пару минут назад зашел в паб и делал заказ у стойки.
Взгляд Панси задержался на мужчине чуть дольше положенного.
«Интересный экземпляр», — подумала она. Действительно, егерь выделялся среди посетителей паба. Не только своей красной повязкой на рукаве, свидетельствующей теперь о его статусе сотрудника Аврората. Не только длинными волосами, заплетенными в неряшливую косу, из которой пряди выбились на плечи. Не только видавшей виды одеждой — и кожаное пальто, и высокие ботинки выглядели изрядно поношенными. На фоне в основном опрятно одетых волшебников егерь казался неким средоточием хаоса. Из которого, быть может, зародилась вселенная?
Зачем это она вчера вздумала читать «Придиру»? Там же пишут всякий бред.
Хаос стоял вполоборота к Панси и разговаривал с барменом. Девушка невольно отметила грацию жестов и живую мимику егеря, когда он что-то эмоционально стал рассказывать усталому бармену, периодически посмеиваясь. Тот слушал с вежливой улыбкой, протирая стаканы чистой тряпкой, и изредка качал головой. На стойке перед егерем будто сам собой возник бокал с янтарным напитком.
Панси не могла отвести глаз от этого человека. Может, в этом был виноват выпитый огневиски? В голове уже почти образовалась приятная беззаботность, но все же чего-то не хватало, чтобы весь мир стал добрым и приветливым местом. Хотя бы на время действия опьянения, почему нет.
Ох, и достанется же на орехи чертову Блейзу!
Егерь тем временем обернулся и сразу же поймал взгляд Панси.
Панси подняла свой бокал и сделала жест, который можно было бы истолковать и как приветствие, обращенное к егерю — «Панси, что же ты делаешь?» — и как знак бармену — «что за дела, у девушки закончился алкоголь, а вы не видите».
Егерь усмехнулся, отсалютовал в ответ, сделал небольшой глоток. Потом, покачивая бокал в руке, не спеша направился к столику Панси.
— Не помешаю, красавица? — спросил он, отодвигая от стола тяжелый стул и садясь слева от Панси.
— Помешаешь, — ответила Панси, не глядя на него. Где же чертов официант?
Егерь хмыкнул, покачал головой.
Она краем глаза все же посмотрела на него и отвернулась, демонстративно вертя в руках пустой бокал и проводя по стеклу кончиками ногтей. Закинула ногу на ногу и стала легонько постукивать носком туфельки о лодыжку.
Наконец-то к столику подошел парень в полосатом фартуке.
— Чего изволите? — спросил он.
Егерь ответил первым:
— Огневиски, повторить.
— А для дамы? — поинтересовался официант.
— Двойной, — теряя терпение, чуть резче, чем надо было бы, ответила Панси.
Официант кивнул и удалился.
— Что такая расстроенная, красавица? — спросил егерь.
Панси не ответила. Какое ему дело? Сейчас ей принесут огненной воды, и пусть все сгорит, все неприятности этого дня смоются и забудутся. «Надо было просто дома напиться», — запоздало подумала Панси. Но, с другой стороны, снова сидеть с бутылкой в своих комнатах значило опять нарваться на скандал с отцом. Уж лучше в пабе. Тут никому не было дела до Панси.
Кроме, видимо, егеря.
Официант принес на подносе два бокала.
Панси схватила тот, который был полнее, и сделала большой глоток. Почувствовала, как по телу распространяется теплая волна. Слегка улыбнулась и скомандовала официанту:
— Повторить.
Тот меланхолично кивнул и вновь удалился.
Егерь спросил:
— Есть повод?
Панси наконец удостоила его ответом:
— Конечно. Как у всех людей.
— Расскажешь? — заинтересованно спросил егерь, изображая на лице искреннее участие.
Панси поморщилась:
— Тебе-то зачем?
— Хочу узнать тебя поближе, красавица, — подмигнул мужчина.
Панси понимающе усмехнулась, покачала головой. Говори правду — это обезоруживает собеседника.
— Ты всех красавицами зовешь? — похоже, огневиски уже уверенно взял на себя контроль над Панси. На трезвую голову она бы такой тупой вопрос задавать не стала. Ну и пусть отвечает, раз сам подошел.
— Не только зову, но и искренне уверен в том, что ты, например, красавица, — убедительно сказал егерь с улыбкой, в которой было… что-то. «Явно позитивное», — поделился с Панси своими наблюдениями огневиски. Вслух же огневиски произнес:
— А, я поняла, это чтобы имена не путать?
«Мерлин, Панси, что ты несешь?»
Егерь коротко хохотнул, но затем сказал очень серьезным голосом:
— Твое имя я ни с кем не перепутаю. Если ты его мне скажешь, конечно.
Панси в этот момент делала очередной глоток огневиски и сразу не ответила. Поэтому егерь продолжил:
— Я Скабиор. А ты, солнышко? Как тебя зовут?
Обычно Панси не знакомилась с кем-то настолько близко, чтобы говорить, как ее на самом деле зовут. И в этот раз не собиралась отступать от этого правила. Поэтому сказала:
— Пенелопа.
Почему она назвалась так? Может быть потому, что всегда подбирала вымышленные имена так, чтобы первая буква совпадала с настоящим именем? И чем Пенелопа хуже Пруденс, Памелы, Пеппегрины, Паолы, Помоны, Примаверы, Патриции или там Петуньи какой-нибудь?
Егерь же как-то разом поскучнел, закатил глаза, покачал головой.
— Хорошо, Пенелопа. Хотя я бы тебя назвал по-другому, — он внимательно всмотрелся в лицо Панси.
Панси слегка — на сколько позволил шум в голове — занервничала.
Тут официант принес заказанный напиток.
После паузы, вызванной его появлением, Панси все же спросила:
— И как бы ты меня назвал?
Скабиор протянул правую руку к Панси.
— Я бы назвал тебя Вайолет.
Он осторожно дотронулся до шеи Панси, от чего девушка вздрогнула. Провел пальцем по коже вдоль короткой цепочки до овального медальона, который примостился во впадинке между ключицами. Панси задержала дыхание в надежде успокоить вдруг отчаянно зачастивший пульс, так что неяркий верхний свет стал отражаться от гравировки на украшении и оно мягко засверкало.
На медальоне была изображена фиалка Виттрока и выгравированы латинские буквы PP.
— А может быть — Панси? — предположил Скабиор, следя за игрой света на серебряных гранях. Он не трогал ни цепочку, ни медальон и не убирал руки, тихонько водя указательным пальцем вдоль ключицы Панси и отмечая, что девушка не делает попыток отстраниться.
— Все может быть. Зови как хочешь, — пожала плечами Панси и махнула рукой. В наблюдательности егерю не откажешь.
Да и в наглости, пожалуй, тоже.
Рука Скабиора, вместо того, чтобы вернуться к бокалу с огневиски, уверенно легла на левое колено Панси и слегка его сжала.
Панси и бровью не повела. Она изучала содержимое своего бокала. Там еще оставалось немного веселящей жидкости. Девушка опустила голову, разглядывая стол.
Проклятый Блейз. Убила бы. Панси с медленным мстительным азартом слегка раздвинула ноги. Огневиски в ее голове вспыхнул жарким огнем, в нем сгорали остатки здравого смысла.
Скабиор не торопясь огладил бедро девушки почти до самого верха, не дотронувшись впрочем до живота. Потом его рука опять скользнула к колену и стала изучать пространство теперь уже под юбкой. Миновав резинку чулок, горячая ладонь медленно продвигалась по внутренней части бедра.
Панси запрокинула голову и допила огневиски. Поставила пустой бокал на стол и стала смотреть на Скабиора.
Он заметил ее взгляд и, улыбаясь уголками губ, продолжал свою исследовательскую деятельность, наблюдая за тем, как изменилось дыхание девушки. Он положил левую руку на стол так, чтобы пола пальто закрывала происходящее от любопытных глаз, если вдруг кто-то вздумает остановиться возле столика и полюбопытствовать, чем это здесь занимаются, кроме распития крепких напитков. Подумал немного, достал из внутреннего кармана пальто волшебную палочку и наложил на столик Чары отвлечения внимания. И Заглушающие заодно.
Скабиор колдовал молча, но Панси по быстрому движению палочки поняла, какие заклинания он сотворил. Сама она тоже владела этими чарами в совершенстве.
Официант в полосатом фартуке, почти уже подошедший к их столику, резко сменил направление и стал принимать заказы у гостей в другой части зала.
Скабиор убрал волшебную палочку. По лицу его блуждала хитрая улыбка. Он сделал движение головой назад, откидывая волосы с плеча. Результат его не устроил, и он пригладил непослушные пряди рукой, заправляя их в косу. Слева на шее быстро промелькнула азкабанская татуировка — несколько крупных черных рун. Скабиор машинально поправил темно-зеленый шелковый шарф, скрывая под ним татуировку.
Панси отпила огневиски. Вновь тепло промчалось по ее телу и сосредоточилось внизу живота.
Скабиор, чья правая рука все это время находилась у Панси под юбкой, продвинулся выше, туда, куда его сильно манил инстинкт.
«Сейчас он поймет, что там нет белья», — отстраненно подумала Панси.
Скабиор явно был рад своему географическому открытию, глаза его расширились, дыхание участилось, ноздри затрепетали. Его пальцы аккуратно трогали Панси, будто знакомились, и не торопились проникнуть внутрь, а щекотно поглаживали нежную кожу, передвигаясь вниз и вверх.
— А ты запланировала вечерок, красавица, — егерь подмигнул девушке. Черная подводка на веках ему удивительно шла, она оттеняла синеву его глаз и придавала взгляду некую хищную лукавую порочность, не делая егеря, однако, похожим на женщину.
Панси молча развернулась, села боком к спинке стула лицом к Скабиору.
Он тоже развернулся к ней. Колени Панси упирались в его разведенные бедра, обтянутые клетчатыми штанами.
Деревянные стулья в этом пабе были очень массивными, тяжелыми, сдвинуть их с места было трудновато. Это очень облегчило для Панси задачу сохранения равновесия, когда она слегка откинулась назад, оперевшись руками о сиденье позади себя, и подалась бедрами к Скабиору, навстречу его пальцам, таким обманчиво нежным. Движение вышло совершенно развратным, пошлым, откровенным.
Скабиор не раздумывал долго и приглашение принял. Пальцы скользнули внутрь, в тесную влажную глубину, и принялись двигаться там, то замедляясь, то ускоряясь. Основанием ладони Скабиор прижимался к клитору, и прикосновения его очень скоро стали совсем не нежными, а совсем наоборот — властными и резкими. Почти грубыми.
Как раз такими, как нравилось Панси. Откуда он узнал? Но манящий зов плоти и чарующий голос огневиски приглушили в ее голове неуместные вопросы.
Скабиор подался ближе к Панси, склонился над ней, будто бы они находились в постели, а не расположились посередине паба на двух стульях. Он дышал так же глубоко, как и Панси. Было заметно, что он старается понять, какие его движения нравятся Панси больше всего.
«Слишком старательный для одноразового любовника», — невпопад подумала Панси.
Скоро у нее устали руки, которыми она упиралась в сиденье стула, и Панси выпрямилась, хватаясь за руки егеря чуть выше локтей. Черная потертая кожа на рукавах его пальто была очень мягкой на ощупь.
Скабиор тоже выпрямился, обнял девушку левой рукой за спину, а правой продолжал свои немыслимые движения у нее внутри, ускоряя темп и увеличивая давление.
Панси умоляюще смотрела на мужчину. Ее дыхание было частым и прерывистым, рот полуоткрыт, каждое движение его настойчивых пальцев сопровождал ее тихий стон.
В этот момент в паб вошел Блейз.
Панси краем глаза увидела его, и сердце ее сделало сложный акробатический кульбит. И сразу же мощная волна оргазма накрыла ее просто-таки с головой.
Выгнувшись навстречу Скабиору, Панси поцеловала его в губы, обнимая его за шею.
Вообще-то, она не целовалась со своими случайными любовниками. Считала нужным удовлетворить потребности тела там, внизу, а смотреть в глаза, соприкасаться губами или тем более языками считала чересчур личным. Только Блейзу иногда перепадали поцелуи. Да и то чаще всего ниже пояса. Блейз был хорошим специалистом по оральной части, умел дарить ласки и с удовольствием их принимал.
Но сегодня он опоздал.
Панси чувствовала, что яркий спазм удовольствия перерастает в горькую злость.
Во всем был виноват Блейз. И огневиски. Кто же еще.
И егерь.
Когда Панси слегка отстранилась от него и потянулась к своему бокалу, Скабиор, напоследок пощекотав кончиком пальца ее клитор, от чего Панси воззрилась на него весьма гневно, поднес правую руку к лицу и демонстративно стал ее нюхать.
— Божественно, — констатировал он и стал облизывать пальцы.
Панси покачала головой, дескать, у всех свои причуды.
Ее бокал был пуст, и она протянула руку к нетронутому бокалу егеря. Быстро выпила содержимое.
Скабиор только усмехнулся, глядя на эту экспансию.
— Хочешь еще? — спросил он.
Панси окинула взглядом паб. Посетители постепенно расходились. Блейза нигде не было видно. Что ж.
Панси кивнула егерю и сказала:
— Хочу.
— Идем, — предложил он и встал из-за стола.
Панси забрала свое пальто со спинки стула и пошла вслед за Скабиором. Он направился не к выходу из паба, а вглубь, к незаметному дверному проему.
Они вышли на лестницу. Скабиор взял из рук Панси пальто, пропустил ее вперед, поддерживая под локоть, чтобы она не оступилась.
Они поднялись на несколько пролетов и вышли на тесную круглую площадку с большим квадратным окном и железной лесенкой, ведущей, скорее всего, на крышу — в потолке был виден люк.
Прежде всего Скабиор опять наколдовал Отвлекающие и Заглушающие чары. Он совсем не хотел отвлекаться, а хотел полностью погрузиться. В эту нетрезвую и горячую — пальцы его все еще горели — девушку и в свои ощущения. Потом он положил пальто Панси на подоконник и, легко приподняв, усадил девушку спиной к окну. Подоконник был достаточно высоким, и, встав близко-близко к Панси между ее разведенных ног, мужчина касался ее сквозь штаны своим заинтересованным членом. Юбка Панси задралась, и Скабиор чувствовал тепло.
Сердце Панси билось очень громко. В голове был шум и туман. Панси понимала, что надо действовать, пока они не развеялись. И не уступили место сомнениям или сожалениям. Хотя какие сомнения или сожаления могли быть приняты к рассмотрению после того, что произошло между ней и Скабиором менее пяти минут назад? Когда она кончила с пальцами егеря внутри своего тела практически на глазах Блейза — слава Мерлину и Чарам отвлечения внимания, что Забини — как и все остальные посетители паба, между прочим — всего этого не видел и не слышал?
Будет впредь знать, как опаздывать на свидания.
Как же все бесит. Но, быть может, егерь знает еще какие-нибудь способы уйти от реальности, помимо огневиски и той методики, которую он ей уже показал? Чтобы весь мир удалился куда-то хотя бы на несколько минут.
Панси обхватила бедра Скабиора ногами.
Звякнула пряжка ремня. Скабиор расстегнул штаны и спросил у Панси:
— Хочешь потрогать?
Панси без колебаний протянула руку и дотронулась до члена. Ей нравилось трогать у мужчин.
Егерь обхватил руку Панси, сильно прижимая ее ладонь к члену, сделал несколько энергичных движений.
— Хочешь его? — вновь спросил Скабиор.
— Да, — сглотнув, ответила Панси.
Скабиор несколько раз легонько провел членом у Панси между ног, дразня ее.
Она погладила егеря по волосам, вновь выбившимся на плечи из косы, запустила пальчики и в это растрепанное произведение парикмахерского искусства. С улицы в окно неярко светил фонарь, и Панси обратила внимание, что часть волос мужчины окрашена в бордовый цвет. Она — или голос огневиски — решила было уточнить, совпадает ли это с последними модными тенденциями, но не успела.
Тяжело дыша, Скабиор попросил:
— Раздвинь.
Она послушно опустила руки и дотронулась до себя, развела в стороны нежную плоть.
Он направил себя рукой, входя в Панси. Он накрыл ладонью руку девушки. То, что их руки там соприкоснулись, показалось ей намного более интимным, чем то, что его член сейчас двигался внутри нее.
«Ближе, еще ближе, сейчас, будь со мной, пожалуйста», — думала она, покоряясь ему, подстраиваясь под его движения. Ни голос разума, ни голос огневиски, ни даже явление целой толпы свидетелей во главе с Блейзом не смогли бы сейчас пробудить у Панси сомнение в правильности происходящего. Панси было глубоко все равно, кем является мужчина, который сейчас делает с ней, Мерлин, такие сумасшедшие вещи. От которых по всему ее телу расходятся волны сладкой дрожи.
Во всем, несомненно, был виноват огневиски.
И ненависть!
И егерь.
Только бы не протрезветь. Нет. Ни секундой раньше, чем это все закончится.
Панси потянулась, чтобы поцеловать Скабиора. Он убрал снизу руку, провел ладонью по щеке Панси. Она поймала ртом его пальцы. Он усмехнулся и позволил ей их облизать, что она и проделала с большой охотой. Потом он поцеловал Панси, и ей опять показалось, что это первый — или последний — поцелуй в ее жизни, таким обжигающе-приятным он был.
Скабиор одной рукой держал Панси за плечи, а другой за задницу. Входил в нее то медленно и мягко, то вовсе покидал ее, потом вдруг резко врываясь на всю длину, так что Панси начинала опасаться, что она может выбить головой оконное стекло.
Пальто, на котором сидела девушка, временами готово было съехать с подоконника. Панси хваталась за шею Скабиора. Чтобы не свалиться на пол. Она была почему-то уверена, что он не отпустит ее ни на секунду и никуда она не упадет, но тоненький голосок спящего разума все же что-то нашептывал ей. Она глушила его, вновь и вновь целуя егеря.
Тот охотно, с большим мастерством целовал ее в ответ, языком толкался ей в рот синхронно с членом, орудовавшим внизу, и Панси не сдерживала стонов и хотела, чтобы эта близость длилась и длилась.
До тех пор, пока не прошло бы опьянение.
Было, правда, непонятно, от чего так кружится голова — все еще от выпитого огневиски, или от мужчины, которого Панси так сильно — с удивлением делая это открытие — желала сейчас.
Но все, даже самые приятные моменты жизни, имеют обыкновение заканчиваться.
Скабиор тяжело дышал ей в плечо. Он нащупал руку Панси, которая блуждала под его рубашкой, и направил ее к клитору. Своей рукой накрыл ее ладошку.
И вновь Панси изумилась, как соединение рук делает близость совершенной, завершенной.
Она стала трогать себя, как ей нравилось, и Скабиор повторял ее движения. Время от времени он обхватывал член и делал несколько сильных, резких движений, от которых у Панси перехватывало дыхание от восторга.
Теряясь в ощущениях, они нашли путь к наслаждению. Чувствуя, что все у нее внутри начинает сладко сжиматься, Панси притянула к себе Скабиора, чтобы вновь поцеловать его. Держа Панси за бедра, Скабиор с низким стоном наполнил ее спермой.
Скабиор не стал спрашивать, хочет ли она этого, рассудив, что если девушка оставила дома белье, то и к возможным вариантам развития событий подготовилась.
Они не торопились размыкать объятия. Но вот дыхание понемногу выровнялось.
Скабиор помог Панси слезть с подоконника.
Панси подтянула чулки, поправила юбку, надела пальто.
Они спустились по лестнице, стараясь ступать тише.
В пабе уже не было ни посетителей, ни официанта, ни бармена. Свет в зале не горел.
«Сколько же времени прошло?» — подумала Панси.
Скабиор держал ее за плечо.
Они вышли на улицу из задней двери, обнаружившейся внизу лестницы. Дверь была заперта, но Скабиор легко открыл ее.
Панси потрогала, в кармане ли ее волшебная палочка. Все в порядке, на месте. Приятное чувство, подаренное огневиски и не только, сползало с Панси, как облака с неба. Но то не солнце готовилось залить весь мир светом. А реальность собиралась показать свое лицо.
Была ночь. Тихий безлюдный переулочек, освещавшийся единственным фонарем, идеально подходил для того, чтобы незамедлительно аппарировать домой.
Но Панси вдруг стало плохо. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Она попыталась опереться о дерево, но промахнулась рукой и непременно упала бы, если бы Скабиор не подхватил ее.
— Аппарировать тебе точно не стоит, — сказал он.
— Пожалуй, — согласилась Панси, сгибаясь пополам.
Ее все-таки вырвало.
Егерь поддержал ее за руку и воздержался от комментариев. Наколдовал Агуаменти, и Панси умылась.
— Чертова срань, — а вот она прокомментировала ситуацию.
— Пошли обратно, — сказал Скабиор, указывая головой на дверь, из которой они только что вышли. — В любом пабе есть камин.
— Уже ночь, там нет никого, — возразила Панси. Ей было неловко, но она не собиралась это показывать, поэтому спорила, лишь бы спорить.
— А нам никто и не нужен, — с преувеличенной веселостью заверил ее мужчина. — Нам и вдвоем неплохо, правда, Вайолет?
Панси закатила глаза и пошла к двери.
Скабиор придержал дверь, пропуская Панси.
Они быстро нашли в зале камин.
— Что если он заблокирован? — спросила Панси.
— Разблокируем, делов-то, — успокоил Скабиор.
— Я смотрю, ты прямо на все руки мастер, — не подумав, съязвила Панси.
Егерь засмеялся:
— Спасибо, что оценила мои способности. Но, как ты успела заметить, таланты мои весьма разносторонни… — он говорил с самым серьезным лицом, как будто на самом деле готовился прочитать обстоятельную лекцию о своих достоинствах.
— Потом расскажешь, — перебила его Панси. Снова не подумав. Да что с ней такое сегодня.
— Ловлю на слове, Вайолет! Расскажу и покажу, все, что умею! — с воодушевлением произнес Скабиор. Глаза его блеснули в разгорающемся пламени большого камина.
— Мерлин, я хочу домой, — простонала Панси, прислоняясь к стене.
— Я, конечно, не Мерлин, но желание твое исполню, — мужчина подал Панси вазочку с Дымолетным порошком.
Девушка запустила пальцы в вещество, похожее на ощупь на крупную соль. Домой, домой.
— Буду ждать тебя через три дня на том же месте, в тот же час, — подмигнул напоследок егерь.
— Через три дня рождество, не получится, — пожала плечами Панси. В самом деле, почему бы не встретиться еще раз.
— Ну, значит, после рождества. В день подарков. Подаришь мне вечерок? — сразу же нашелся Скабиор.
Панси развела руками, показывая, что ее крайне возмущает наглость младшего сотрудника Аврората. И ответила:
— Да.
Камин полыхнул зеленым пламенем.