ЦзиЛи

Ши Цинсюань отвернулся. Ему было противно. К горлу подступала тошнота. Казалось, он извергнет из себя всю желчь и вместе с ней иссохший от голода желудок. Больно. Неприятно. Его Превосходительство Повелитель Ветров… Нет. Уже не Превосходительство, и никакие ветры более не были ему подвластны: даже справиться со сквозняком в своей убогой новой «обители» он был не в силах. Будучи Небожителем, Ши Цинсюань привык полагаться на сопровождающую его стихию, подобно ветру он не задумывался о своём будущем и не вспоминал о тяготах жизни до вознесения. Раньше он и представить не мог, что будет заниматься чем-то подобным. Однако теперь у него не получалось гнать от себя мысли о кошмарном настоящем, не удавалось без сожаления оглядываться на беззаботное прошлое и не бояться грядущего. От страшной действительности было некуда бежать, негде скрыться, и оставалось только принять её. Принять, что он — никто, что стоять перед кем-то на коленях в таком виде — его новая реальность. Ши Цинсюань дрожал. Растрепанный, грязный… Телом и душой. Оскверненный, поруганный, сломленный… Слабый. Он не сопротивлялся и даже не всхлипывал, не издавая ни единого звука. Ни когда его тягали за волосы, ни когда избивали, ни даже когда жестко брали. Он молчал, терпел и ждал, когда закончат, наиграются и вернут то, ради чего он терпел все унижения и надругательства.

Тяжелое, сбитое дыхание и кашель сильно раздражали глотку Ши Цинсюаня, а во рту появился неприятный горько-кислый привкус. Он содрогнулся и отстранился. Его стошнило. Но даже рвота казалась в разы приятнее мерзкого ощущения чужой плоти внутри себя.

— Фу… Но ты гляди, какой послушный. Эта вещица для тебя так много значит? — чужой смех острой иглой вонзился в сердце Цинсюаня. — Я повидал много шлюх, которые готовы были отдаться кому угодно ради шанса на лучшую жизнь, ради денег, ради статуса или признания, но чтобы за какую-то безделушку?! Такую же грязную, ничего не стоящую и никому, кроме тебя, не нужную. Как и ты сам. Ха-ха-ха. Поистине убогое зрелище.

С глухим стуком к коленям Ши Цинсюаня упала шпилька.

— Забирай свой мусор.

Не-Повелитель Ветров протянул руку к украшению, но между ним и желанной вещью встала преграда: один из мужчин резко поставил ногу, едва не наступив на пальцы Ши Цинсюаня, но тот даже не шелохнулся. Раздался недовольный вздох — мужчине не понравилось, что у него не получилось запугать свою жертву.

— Она тебе ещё пригодится при следующей нашей встрече, — мерзко ухмыльнувшись, он пнул украшение подальше от Ши Цинсюаня. — Чтобы волосы не мешали. Ха-ха-ха!

Грубый смех и сальные шуточки стихли, поглощенные скрипом разбитой двери. Ши Цинсюань ещё некоторое время сидел неподвижно, отрешенно смотря в одну точку. Сейчас он хотел только одного — вернуться в то место, что стало ему новым домом, свернуться калачиком на жесткой потертой соломенной подстилке и заснуть.

Где-то там, за дырявыми стенами бесхозного сарая, кипела жизнь. Веселье и звонкий смех лились рекой по городским улицам. Этим вечером город гулял и развлекался на очередном празднестве. Надежда и вера горели в каждом сердце так же ярко, как фонарики в каждом храме Небожителей. Но только не в его.

Пересилив себя, Ши Цинсюань аккуратно поднял шпильку и обтер её краем своих одежд, валявшихся рядом на пыльном полу, которые сейчас походили на кучу грязного тряпья, годившегося разве что для мытья полов какого-нибудь отстойника, хотя даже самой бедной хозяйке было бы стыдно пользоваться подобными тряпками. Бывший бог поднялся, накинул на обнаженное тело свои лохмотья, наскоро подвязал пояс, подоткнув под него шпильку, затем привел в порядок волосы, подколов сзади передние пряди, и, осмотревшись, покинул сарай.

Ещё совсем недавно Ши Цинсюань ни за что на свете не появился бы среди толпы в таком плачевном и позорном виде, предпочел бы передвигаться перебежками между знакомыми улочками, не привлекая к себе лишних взглядов. Теперь в этом уже не было необходимости. Никто не обращал на оборванца внимания, словно его и вовсе не существовало. Ши Цинсюань спотыкался на негнущихся ногах, случайно сталкивался со спешащими прохожими. Шпилька, едва державшаяся за хлипко завязанным поясом, выскользнула из-под него. Бывший бог встрепенулся, потянулся за украшением, но его снова толкнули, отчего он упал на колени. Не поднимаясь и не отводя взгляда от заколки, подполз к ней. Удача в этот день была особенно капризна, не проявляя к бывшему Небожителю ни капли сочувствия. Только он протянул руку к заколке, как перед ним кто-то остановился. Не-Повелитель Ветров замер, уставившись на дорогие сапоги, со странным узором-украшением и тонкими цепочками. Ну вот, осталось только нарваться на гнев ещё одного состоятельного господина, и домой он больше точно не вернется: найдут его бездыханное тело где-то в лесу.

— Уважаемый господин, не сочтите за дерзость, но не могли бы вы… — Ши Цинсюань замолчал, а незнакомец наступил кончиком сапога на конец шпильки, будто дразнил этим бедного бродяжку, который склонился еще ниже, почти касаясь лбом земли. — Прошу, не надо… Я… я могу сделать всё, что господину будет угодно, только не ломайте.

— Эта вещь настолько дорога тебе?

Ши Цинсюань вздрогнул. Меньше всего он ожидал, что с ним заговорят. Ещё меньше — что его послушают и отступят на шаг. Этот господин показался ему более благосклонным, чем те, другие, однако поднять голову бывший бог всё ещё не решался.

— Бесценна. Единственная ценность, оставшаяся с прежней жизни.

В ответ раздался сдержанный смешок, показавшийся смутно знакомым. В груди что-то сжалось и болезненно заныло. Сердце пропустило удар.

— Она ничего не стоит. Это просто…

— Нет.

Ши Цинсюань приподнялся, и небрежно накинутые одежды соскользнули с него, оголив верхнюю часть тела: кожа пестрела узорами проступивших синяков и ссадин, кое-где виднелись царапины и укусы. Бывшему богу стало невероятно стыдно перед незнакомцем, и он поспешно натянул ткань обратно, прикрыв свой позор и в то же время ответ, на что именно грязный бродяжка готов был пойти ради этой вещицы.

— Её ценность отнюдь не в стоимости. Может… может, она и выглядит неприглядно и дешево, но ведь главное, какие чувства в неё вложены тем, кто её сделал и подарил!

И эти слова были чистой правдой. Ши Цинсюань хоть и бережно хранил подарок, но тот всё равно заметно затерся и поцарапался за время его смертной жизни. Каким бы посредственным теперь не казалось украшение, в глазах бывшего бога оно всегда оставалось чистым, прекрасным в своей простоте, как в тот момент, когда его только подарили. Он дорожил украшением не столько из-за его материальной ценности, сколько от того, что оно было подарено важным и дорогим сердцу человеком, а главное — сделана его же руками.

— Бред.

Незнакомец развернулся и пошел прочь. Ши Цинсюань, не поднимая головы, тут же поднял заколку и прижал к груди. Вокруг всё ещё стоял шум празднества, но Не-Повелитель Ветров будто оглох: все звуки казались ему такими далекими и ненастоящими. Бывший Небожитель, наконец, поднял голову, и взгляд его забегал по толпе, высматривая того странного господина. Он запомнил узор на полах его одежд и звон. Легкий мелодичный звон тонких цепочек, раздававшийся при малейшем движении.

— Спасибо.

Домой Ши Цинсюань попал ещё не скоро. По пути он помог группе ребятишек отделаться от хулиганов и раздобыл пару черствых, но еще не заплесневелых булочек, съесть которые ему было не суждено: бывший бог отдал их девушке, что так пронзительно смотрела голодным взглядом на лотки с праздничной едой. Сам он и потерпеть может. К тому же, после произошедшего этим вечером, вряд ли хоть что-то полезет ему в рот. При мысли о той «ситуации», Ши Цинсюань почувствовал, как к горлу снова подступает тошнота, и, отгоняя неприятные воспоминания, замотал головой. Только дома он позволил себе тяжело выдохнуть.

Первым делом, Ши Цинсюань подошел к небольшому полуразрушенному постаменту, что служил местом для подношений, зажег благовония и несколько, почти полностью догоревших, свечей. Над постаментом висело полотно, вернее, его остатки: раньше оно поражало своим орнаментным великолепием и прекрасным портретом, вышитым очень давно весьма талантливым, но до сих пор неизвестным, мастером; теперь оно выцвело, не хватало почти половины полотна, а оставшаяся была местами надорвана. На месте лица зияла прожженная дыра, но это ничуть не смущало Ши Цинсюаня. Он слишком хорошо помнил образ, запечатленный на этом полотне. Разве он мог забыть?

Помолившись и пожелав спокойной ночи, Ши Цинсюань опустился на жесткую подстилку, провел по ней пальцами и горько улыбнулся. Он должен быть благодарен уже за то, что у него есть хотя бы где ночевать.

На улице со свистом пронесся порыв ветра, и через мгновение в помещении таким же стоном отозвался сквозняк. Свечи потухли, догорели, и в душе бывшего Небожителя тоже что-то угасло. Помолившись и пожелав спокойной ночи, он опустился на жесткую подстилку, провел по ней пальцами и горько улыбнулся. Ши Цинсюань больше никогда не увидит своего брата, не услышит его строгое, но полное любви и тепла «Цинсюань!». Единственное, что ему остается — быть благодарным за место, где он может хотя бы ночевать. Слезы покатились по раскрасневшимся от стыда щекам, а вслед за ними по лицу скатились и первые капли дождя, но бывший бог не двинулся с места. У него уже не было ни сил, ни желания перекладывать свою скромную постель в сухое место, где крыша еще оставалась целой. Он содрогался в беззвучных рыданиях, пока совсем не вымотался, не промок до нитки и не свалился без сил на мокрой циновке. Бывший бог погружался в омут сна с мыслями о том, что он никогда не сможет вознестись. Быть может, раньше у него и был на это шанс, но не теперь. Не после того, как он так низко пал. Абсолютно всё в жизни потеряло для него смысл. Кроме одного. Единственного, ради чего он всё ещё дышал и что было возможно. Засыпая, Ши Цинсюань прижимал к сердцу самое драгоценное сокровище, что у него осталось, но вместе с тем, где-то в глубине души, он желал заснуть и больше не проснуться.

На границе яви и сна он ощутил прикосновение к волосам, будто кто-то погладил его по голове, а затем осторожно коснулся влажного лба губами, холодными, как могильная плита. А может, бывшему богу всё это только почудилось в полусне. Он уже был не в силах разомкнуть тяжелые веки и поддался сну, полностью погрузившись в его пучину.

Следующие пару недель Ши Цинсюань провел в полубреду и горячке, лишь изредка чувствуя себя лучше. В такие моменты он заставлял себя сходить по воду и немного побродить по окрестностям, но едва к телу подступала слабость — возвращался домой. Дни напролет он то разговаривал с самим собой, то спорил с кем-то незримым, то сутками возносил молитвы, а иногда часами безмолвно пялился на выжженную часть полотна. И каждую ночь, засыпая, бывший бог ощущал чужие прикосновения. Всё чаще его посещали мысли, что он сходит с ума. Но вскоре самочувствие Ши Цинсюаня улучшилось и болезнь отступила. Тогда он поблагодарил Небеса за проявленную благосклонность, но улыбка и благодарности его были ложью. В глубине души он жалел, что лихорадка не забрала с собой его жизнь. Однако бывший бог не знал, что своим выздоровлением обязан отнюдь не Небесам.

За то время, пока бывший Небожитель провел в болезни, вокруг происходили странные и страшные события. Ши Цинсюань слышал о них, но за последнее время успел выучить ценный урок — порой не стоит вмешиваться в чужие проблемы. Конечно, поначалу он этого не понимал, или, скорее, не хотел понимать и помогал каждому нуждающемуся чем мог, старался знать всё и даже больше, почти всегда крутился в центре событий. Постепенно, шаг за шагом, удар за ударом, жизнь научила его думать прежде всего о себе, не высовываться и не влезать в происходящее, каким бы ужасным оно ни было, и как бы он не желал помочь. И со временем неприметное существование стало для него привычным. В чем-то такая жизнь оказалась значительно легче: у него больше не было никаких знакомых, а наедине с собой не нужно притворяться. И всё же временами он продолжал лгать даже самому себе. Но то, что происходило в городе, его не касалось. Ши Цинсюань не обращал совершенно никакого внимания на любые странности, пока случайно не услышал всего два слова.

Черная вода.

Эти слова поразили его, словно молния. Бывший бог замер, не смея двинуться с места ещё долгое время. Он хотел убежать, но ноги его не слушались — ступни словно гвоздями прибили к земле.

— Эй, чего стоишь, глазеешь?! Спереть что-то удумал?!

После этих гневных слов, все больше людей стали обращать внимание на замершего бродяжку, оборачиваться и роптать. Сердце Ши Цинсюаня бешено колотилось, и, наконец, он сдвинулся с места, уходил, спотыкаясь и падая, но не оглядываясь, словно боялся, что за ним погоня. Шаги перешли в быстрый рваный бег, и лишь переступив порог своего жилья, Ши Цинсюань позволил себе отдышаться и успокоиться.

Прихрамывая он дошел до подстилки, опустился на нее и принялся растирать, словно огнем горящую, лодыжку. Когда боль немного стихла, он глубоко выдохнул, запустил руку в кучу небрежно сваленного тряпья, что заменяла ему подушку, и вытянул пару небольших предметов: заколку он бережно погладил и положил рядом с собой; веер покрутил то открывая, то закрывая, а затем резко сжал его в руке. Бывший бог уже несколько раз пытался починить артефакт, который теперь стал ни на что не годным мусором, как и он сам. Как это все получилось? Почему именно он? Почему его брат? Почему они, а не кто-то другой? Почему Мин-сюн… Мин-сюн. Какой ещё Мин-сюн? Бесполезный хлам полетел через комнату и ударился о постамент. От резкого удара веер порвался, треснул еще сильнее, и, кажется, от него что-то отломилось. На мгновение Ши Цинсюаня охватил ужас. Он подскочил, чтобы поднять веер, но через секунду осел обратно. Какая теперь разница, что случилось с веером? Артефакт давно стал бесполезным, он всё равно уже никогда не пригодится, даже если чудом вернуть ему прежний вид.

Ши Цинсюань лёг на бок, прикрыв глаза. В его мыслях водоворотом крутилась всего одна фраза, услышанная не столь давно, а в ладони крепко зажата неприглядная потертая шпилька. Холодный и безжизненный свет луны, бледным лучами лившийся из дыры пробитой крыши, осветил тень, склонившуюся над Не-Повелителем Ветров.

Проснулся Ши Цинсюань от ноющей боли. Он снова пролежал всю ночь в неудобном положении, да так, что теперь и шеей не мог поворачивать без боли. Пустой желудок заныл. Уже не первый день Ши Цинсюаня тошнило от голода, во рту не было ни крошки, но покидать хлипкие стены своего убежища бывшему богу не хотелось. Желудок считал иначе и, призывая хозяина поскорее раздобыть еды, разболелся с новой силой. Ничего не поделаешь, подумал Ши Цинсюань. Если и умирать, то точно не от голода. Не хватало ещё после смерти стать каким-нибудь паршивым и вечно голодным демоном.

Не успел он осознать всю глупость и двоякость своей мысли, как в двери постучали. Ши Цинсюань насторожился и даже перестал дышать. Снова постучали, на этот раз уже более настойчиво, но и это не заставило откликнуться бывшего Небожителя. Спустя время послышался шум какой-то возни, а затем звук удаляющихся шагов. Немного подождав, Ши Цинсюань решил, что незваный гость точно ушел, и подошел к двери. Прислушался, чтобы еще раз убедиться, что снаружи действительно никого больше нет. Выйдя во двор, он боязливо, но не без толики любопытства осмотрелся. Никого. Около порога лежал странный сверток. Ши Цинсюань осторожно поднял его и занес внутрь. Там он аккуратно проверил содержимое и тихо вздохнул. Внутри лежала еда. Он снова вышел на улицу, внимательнее осмотрелся, но так никого и не нашел.

Приступая к обеду, Ши Цинсюань внезапно осознал, что скорее всего это было дело рук Его Высочества или ещё какого небезразличного Небожителя. И это после того, как он, к своему стыду, грубо отказался от всякой помощи товарищей и их визитов. Если подумать, ему ведь и до этого множество раз приносили различные кушанья, даже после его отказа от друзей. Обычно Ши Цинсюань не ел принесенное, предпочитая раздавать другим, но потом еда перестала появляться. А теперь снова… В этот раз он был действительно благодарен принесенной еде, ведь это избавило его от необходимости выходить в город.

Едва ли не с первого дня, бывшего Небожителя не покидало ощущение, что там, в городе, за ним кто-то всё время следит. Но когда бывший бог останавливался и оглядывался, то позади ожидаемо никого не оказывалось. Так он постепенно привык и научился жить с этим чувством, а потом и вовсе игнорировать его. В какой-то момент оно и вовсе исчезло, но в последнее время это ощущение вернулось и не давало покоя душе Ши Цинсюаня. Игнорировать — больше не получалось, а после тех самых слов… Вспомнив услышанные вчера слова, он тихо вздохнул и передернул плечами — по спине будто ледяной водой хлестнуло.

***

Спустя несколько дней Ши Цинсюань узнал, совершенно случайно, что странности в городе начались со смерти одного разгульного господина. Сам он погиб невесть от чего, а его супруга от горя сошла с ума, утопила детей, а затем и сама отдала богу душу. Дальнейшие события казались всё загадочнее да загадочнее: все приятели того господина тоже скончались при загадочных обстоятельствах, как и их семьи. Некоторым повезло больше — они просто помутились рассудком.

— Госпожа Фань совсем умом повредилась после смерти мужа. Всё стонет, да ноет, ничего внятного не скажет. Иногда только без устали бормочет себе под нос одну и ту же фразу, — одна из девиц участливо покачала головой и, вздохнув, призадумалась. — Как же она была?

— Черная вода…

— Да-да! Страх какой! Совсем бедняжка тронулась.

— А жаль, такая умная и симпатичная была.

Бывший Небожитель пораженно ахнул. Он вспомнил, что первый раз услышал эту фразу как раз от какой-то женщины, проходя мимо, похоже, её же дома. В этот момент что-то решив для себя, Ши Цинсюань поспешил домой. Там он наскоро обмылся, переоделся в чистую и целую одежду. Бывший Небожитель хранил для особых случаев, которые, впрочем, не торопились происходить. Приведя в порядок волосы, он собрал их в высокий хвост и перевязал черной лентой, которую недавно кто-то потерял возле его жилья, и он решил, почему бы не оставить её себе. Убедившись, что выглядит более менее сносно, Ши Цинсюань покинул дом.

Он шел торопливо, нервно озираясь по сторонам, словно искал кого-то взглядом и в то же время страшился найти. Бывший Небожитель не понимал, почему так сильно волнуется и что боится увидеть, но это липкое ощущение чьего-то взгляда на себе, странного ощущения, будто кто-то идёт за ним, не покидало его. Ши Цинсюань почти чувствовал чье-то присутствие рядом, на столько близко, что можно было протянуть руку и коснуться. Он мог поклясться, что услышал шаги, но когда остановился и обернулся — все ощущения тут же исчезли. Передернув плечами, Ши Цинсюань глубоко вдохнул и пошел дальше, однако, к его удивлению, странного чувства больше не возникало.

Остановившись у порога нужного дома, он постарался придать себе как можно более уверенный вид. Постучал, но никто не откликнулся и не отпер. После еще нескольких безрезультатных попыток, Цинсюань осмотрелся и слабо толкнул дверь ногой, отчего она открылась. Это немного встревожило бывшего бога.

— Прошу прощения, я вхожу!

Ответа не последовало. Собравшись с духом, Ши Цинсюань переступил порог. Дом зажиточного купца оказался обычным, ничего не выделялось и не казалось странным, кроме одного — очевидного отсутствия хозяев. Если все действительно умерли, а хозяйка сошла с ума, то и искать её здесь не было смысла? Может, полоумная шатается где-то по городским улицам? Ши Цинсюань только собрался уйти, как сверху донесся шум. В доме кто-то всё-таки был.

Дверь громко хлопнула за спиной Ши Цинсюаня, отчего он испуганно подскочил на месте и обернулся. К его счастью там никого не было, и дверь, скорее всего, захлопнулась порывом ветра. В конце концов, чего бояться в пустом доме, почти пустом, безумной женщины? Ха. Стерев со лба испарину, бывший бог ещё раз осмотрелся, чтобы убедиться, что ничего не упустил, и поднялся наверх. Остановившись посреди коридора с несколькими дверями, он прислушался — в одной из спален раздавался странный скрежет. Ши Цинсюань медленно подошел к двери и постучался.

— Простите. Госпожа Фань? — в ответ ему снова раздался звук, похожий на то, что кто-то царапал двери. — Вам нужна помощь? Госпожа…

Бывший бог осторожно толкнул дверь. Из комнаты тут же вырвался кот, а из груди Ши Цинсюаня невольно — вздох разочарования. Значит, это был всего лишь кот?

— Похоже, и правда никого нет…

Войдя в комнату, Ши Цинсюань поднял голову и замер. Луна осветила тусклыми лучами висящее под потолком тело женщины: шея её была сломана, язык висел, а залитые кровью глаза — широко распахнуты, будто в последний момент жизни она увидела нечто невообразимо кошмарное. В остекленевшем взгляде застыли безумие и дикий ужас. Ши Цинсюань сглотнул ком в горле и обошел тело, внимательно его осматривая. Похоже, хозяйка не выдержала свалившейся судьбы и решила прекратить свои страдания.

Дрожащими руками он потянулся к узлу на веревке, желая развязать его, но раздался треск, и балка, на которой висел труп, сломалась, и тело упало к ногам Его Не-Превосходительства. Он не смог унять дрожи и попятился назад, со страхом и сожалением смотря на искалеченное тело. Оно упало спиной кверху, а голова была повернута и запрокинута так, что мертвые глаза уставились прямо на него, на Ши Цинсюаня. Он старался побороть тревогу, переступить через себя и подойти к покойнице. В конце концов её следовало упокоить. Но стоило сделать шаг, как в мутном взгляде он заметил промелькнувшую за своей спиной тень. Волосы на затылке встали дыбом. Он резко обернулся, но никого не было, только тускло освещенный луной выход комнаты. Однако теперь позади раздался неестественный хруст. Кроме трупа там никого больше не было и Цинсюань это прекрасно понимал. Бывший бог оказался на улице раньше, чем сам осознал это. Он бежал не оглядываясь и не обращая внимания на нарастающую боль в ноге.

Голова трупа упала набок, невидящие глаза отражали черный силуэт, стоявший у стены и смотревший в сторону двери, через которую мгновение назад выбежал Ши Цинсюань. Что бы он не хотел узнать у бедной хозяйки, теперь это было невозможно.

Пробежав через весь город, Ши Цинсюань, наконец, остановился, чтобы отдышаться и перевести дух. К тому же, его ногу охватила такая боль, что он едва не расплакался. Опустившись на землю, Ши Цинсюань начал растирать лодыжку, пытаясь хоть немного унять боль. И тут подумал, если хоть кто-то видел, как он входил или выбегал из дома, а потом там обнаружат мертвеца, то ведь могут подумать, что это он убил несчастную женщину. Но сейчас была ночь и его никто не мог увидеть. А тот, кто был в доме? Нет. Это всё бред, там никого не было. У него просто от волнения разыгралось воображение, вот и всё. Прохладный ветер выдернул Цинсюаня из мыслей и заставил оглядеться. На улице было пусто, только придорожные фонари тускло светили. Где-то вдалеке слышались редкие пьяные возгласы, в остальном — город спал. Пора было и ему возвращаться домой и хорошенько отдохнуть, а после можно будет как следует обдумать сегодняшние события. Слишком много странностей произошло в последнее время.

Цзынь. Цзынь. Звяк.

Ши Цинсюань поднялся. Тихое приближающееся позвякивание уже было знакомо ему. Так звенели цепочки на убранстве того господина, которого Ши Цинсюань повстречал на празднике несколько недель назад. Странно, но при этом совсем не было слышно звука шагов, только звон. И чем ближе он становился, тем быстрее билось сердце бывшего Небожителя. По спине пробежался холод. Недалеко, примерно на расстоянии в пол чжана, остановился паланкин. Ши Цинсюань повернулся и тихо ахнув, отступил назад. Тонкие цепочки ниспадали сверху струясь по черной газовой ткани серебристой паутиной, такие же украшения обвивали оба шеста, за которые носильщики держали простой, но изящный паланкин.

Легкий флер, скрывавший сидящего внутри человека, колыхнулся от едва ощутимого ветерка. По улице разнесся мелодичный, отдаленно напоминавший журчание воды, тихий звон. Кажется, господин внутри что-то пил, и Не-Повелитель Ветров предположил, что скорее всего он пил вино, и уж точно не ароматный чай. Тогда ему стало интересно какое именно, и он чуть было не спросил, но вовремя опомнился и устыдился своих мыслей.

— Ходить в такое время довольно опасно, особенно, когда в городе произошло столько трагедий.

Ши Цинсюань замялся и смущенно кивнул, спеша согласиться, однако, поняв, что незнакомец не смотрит в его сторону тихо кашлянул и ответил.

— Ваша правда, достопочтенный господин.

Он попытался разглядеть собеседника, но, несмотря на прозрачность ткани, она этого не позволяла, дразня лишь неясным образом за ней. Человек в паланкине поставил пиалу и повернулся в сторону Его Не-Превосходительства. Казалось, что она, вуаль, совершенно не мешала ему рассматривать Ши Цинсюаня. Последний же, почувствовав неловкость, отступил ещё на шаг и, вымученно улыбнувшись, склонился в благодарственном поклоне. В голове крутилась только одна мысль — как можно скорее вернуться домой.

— Что-то случилось?

Ши Цинсюань вздрогнул и выпрямился, склонив голову. Он задумался, стоит ли рассказать о произошедшем. С одно стороны, если ему поверят, то, в случае чего, был шанс остаться оправданным в том, чего он не совершал. С другой, он совершенно не знал этого господина и своими рассказами и предположениями мог лишь сделать хуже самому себе. От незнакомца определенно веяло угрозой, но почему-то совсем не возникало чувства, что он может как-либо навредить. Окружающая аура опасности казалась знакомой и в то же время совершенно чужой. На долю секунды Ши Цинсюаню показалось, что это был Хуа Чэн-чжу, но голос… Такой ровный, глубокий, холодный в своем безразличии и… чарующий. Нет, он не принадлежал Собирателю цветов под кровавым дождем, в какой бы форме тот ни был. Это был не его голос.

— В чем дело?

Ши Цинсюань от неожиданности хихикнул и вновь покраснел, устыдившись своей реакции.

— Простите, я немного задумался, — он понял, что не отвечал слишком долго, да и его вырвавшийся смешок был слишком неуместен, пусть и был результатом волнения. — На самом деле произошло слишком много загадочных вещей…

Ши Цинсюань говорил медленно, размышляя, стоит ли сейчас осторожничать, но не мог не подметить, что собеседник терпеливо ждал ответов и больше не собирался подгонять взволнованного бродяжку.

— Ваши слова верны, столько трагедий… Но не странно ли это? Так много смертей за такой короткий промежуток времени, — он говорил осторожно, пытаясь рассмотреть и понять реакцию незнакомца, но тот сидел неподвижно, он был спокоен и, похоже, не слишком разделял заинтересованность Ши Цинсюаня в этом вопросе, не считал произошедшее чем-то из ряда вон выходящим.

— Разве в этом есть что-то странное? Люди умирают каждый день. Одни — своей смертью, другим надо всего лишь немного помочь.

— Вы снова правы, — бывший Небожитель не ошибся в своих суждениях относительно мнения собеседника, да и не согласиться было трудно, но что-то всё же не давало ему покоя. — Но, позвольте, ведь не бывает так, что после смерти одного человека всё его окружение внезапно отходит в мир иной, вслед за ним. Ещё и при весьма трудно объяснимых обстоятельствах. Нет, даже не так. Погибли ведь не все. Кто-то просто утратил здравый рассудок… Разве это не сбивает с толку ещё больше?

— Такое случается, если человек слишком слаб духом, чтобы пережить случившееся горе. Разве не так?

Верно.

— Но, позвольте, мне кажется, что те кто сошел с ума, стали такими не только потому что не выдержали трагедии. Я думаю… — Ши Цинсюань шумно выдохнул и неуверенно продолжил. — Что здесь замешаны злые силы. Проклятье…

Он и правда так думал, но только сейчас понял, как глупо со стороны выглядит, говоря подобное человеку, которого встретил второй раз в жизни и даже не видел его лица. Что еще он мог сказать? Спросить не знает ли тот каких-нибудь заклинателей, которых заинтересовало бы это дело? Какая нелепость. Быть может, ему стоит попытаться как-то связаться с Его Высочеством? А ведь и правда. Почему происходящим до сих пор не заинтересовались Небеса?

— Эти события как-то связаны с тем, что молодой господин так спешно покинул дом господина Цзан?

У Ши Цинсюаня сердце в пятки опустилось. Он робко улыбнулся и, нервно посмеиваясь, попытался оправдаться, но запинался и заикался, походя сейчас на полоумного не меньше, чем некоторые жертвы недавних событий. В конце концов, тяжело дыша и оглядывая ошалевшим взглядом дорогу, он замолчал. Тишина вокруг угнетала и вызывала тревогу. Страх подкрадывался медленно, ледяным потоком разливаясь в груди бывшего бога. Даже ветер молчал. Безмолвие со стороны собеседника пугало ещё сильнее. Ши Цинсюаню показалось, что прошла целая вечность прежде, чем он смог немного успокоиться и более менее внятно заговорить. Терпению незнакомца можно было позавидовать.

— Н-не совсем. Это… почти не связано. Я хотел всего лишь кое-что узнать у госпожи, но к превеликому сожалению, она… скончалась, — прикусив край обветренной губы, он понизил голос почти до шепота. — Я-я обнаружил её тело, висящее в одной из спален.

Тишина. Нервно перебирая пальцами ткань рукава, Цинсюань продолжил:

— Я хотел снять её тело. Нужно ведь… упокоить… Но, кажется, в доме был кто-то ещё…

И он трусливо сбежал… Не-Повелитель Ветров стыдливо опустил голову.

— О чем же молодой господин хотел спросить хозяйку?

— Это… не суть важно. Я просто подумал, что она, может, что-то знает…

— Знает о чем? — ледяная настойчивость в голосе граничила со странным ласковым интересом.

— О черной воде… — едва слышно прошептал Ши Цинсюань.

Он ожидал услышать в ответ как минимум вопрос о том, что за черная вода, а как максимум — смех. Но ни того, ни другого не последовало.

— Что простому бедняку может понадобиться от князя демонов? — ответил господин, который оказался хорошо осведомлен.

Это настораживало. Но Ши Цинсюань, возможно, и так наговорил уже слишком много лишнего, так что осторожничать больше не было смысла. Он обреченно вздохнул и опустился на колени. Бывший Небожитель устал, запутался, больная нога не давала покоя и стоять уже не было сил.

— Я бы хотел спросить Хозяина Черных Вод… про одну вещь.

— И только?

— Да.

Да, он всего лишь хотел задать вопрос Демону Черных Вод. О подарке, который тот когда-то сделал Повелителю Ветров. О том, был ли он обычной пустышкой от «Мин-сюна», или же этот подарок был от самого Черновода и всё-таки что-то значил? Подобного рода подношение не могло ничего не значить, ведь это… Ши Цинсюань сжал дрожащими пальцами ткань одежд. Он был так невнимателен тогда. Совсем не придал значения ни самому подарку, ни реакции друга, ни даже тому, как изменилось отношение «Мин И» после этого. А оно изменилось. И жаль, что осознание этого пришло спустя столько времени и событий. Так поздно.

Черный полог паланкина неожиданно приподнялся, но господин внутри не произнес ни слова. Ши Цинсюань расценил этот безмолвный жест, как приглашение, но решил воздержаться и покачал головой. Хозяин паланкина ещё некоторое время подождал, и только потом полог опустился обратно. По улице пронесся тихий звон.

— Благодарю, но боюсь, я не тот человек, что заслуживает подобную благосклонность, — улыбнулся Ши Цинсюань, но его улыбка получилось настолько неестественной и неискренней, что он просто тихо выдохнул и опустил взгляд.

— То украшение, — Его Не-Превосходительство вздрогнул и вскинул голову, взволнованно вглядываясь в призрачную ткань. — За сколько молодой господин готов продать?

— Простите?

— Назови любую цену.

— Боюсь, я вынужден отказать. Как я уже говорил, это подарок, и он — бесценен. Прошу простить за дерзость, но разве не вы сказали, что она ничего не стоит?

Незнакомец усмехнулся и щелкнул пальцами. Паланкин медленно понесли дальше по дороге.

— Молодой господин, никакой странности во всех этих событиях нет. Господа просто перешли дорогу не тому человеку. Не тратьте нервы на пустые домыслы.

Ши Цинсюань проводил взглядом плавно удаляющийся паланкин. А ведь и правда. Последние слова незнакомца были не лишены смысла. Если подумать, то всё произошедшее можно подвести под чью-то месть, а фраза, за которую бывший бог так зацепился, — просто совпадение. Как может сказать сумасшедшая женщина что-то вразумительное и логичное? Просто глупое стечение обстоятельств и не более.

Судорожно вздохнув, Ши Цинсюань поднялся, отряхнул одежды от пыли и прихрамывая побрел домой. Дышать становилось всё труднее. Он пытался сдерживать душившие его слезы, но в конце концов отпустил свои эмоции и разрыдался. Как же он жалок. Сам придумал что-то, сам поверил в это, понадеялся… Какой абсурд.

Этой ночью он не вознес молитвы. Просто опустился на свою скромную постель, закрыл раскрасневшиеся и болевшие от жгучих слез глаза и, с пожеланием себе, больше не проснуться, провалился в бесчувственное небытие.

Последующие несколько дней он провел словно в забвении. Потерялся во времени, спутав день и ночь, почти не покидал свой дом, пока одним вечером не произошло нечто невообразимо ужасное.

Ещё засветло он вышел прогуляться. Наконец, привести мысли в порядок и обдумать всё, что произошло за последние месяцы. К тому же пора было задуматься, что делать дальше. Так больше не могло продолжаться. Быть может… Он пытался возродить в своем сердце надежду хотя бы на крохотный шанс повторного вознесения. Бывший бог желал вернуть прежнюю жизнь и, в то же время, боялся. Сомнения остро впивались вопросом: достоин ли? Не достоин, но может быть, хотя бы самую малость… Так наивно. Ши Цинсюань посмотрел на свои ладони. Даже жизнь бедняка не отразилась на них. Он не возделывал поля, избегал любого физического труда, даже в таком положении не хотел марать свои руки. Бездарь и неженка. А может, попытать счастья здесь? Попытаться найти работу, начать новую жизнь. Нормальную. У него ведь ещё столько лет впереди. Он так молод и красив. Почему бы… Осознание собственных мыслей в момент стерло слабую улыбку с обветренных поблекших губ. Молодость и красота не вечны, когда ты обычный смертный.

Бывший Небожитель вздохнул и поднял голову к небу. Закат уже догорел, уступая место ночной тьме и в вышине небесной загорались мириады звезд. Где-то там, наверху… Ши Цинсюань покачал головой. Хватит думать об этом. Пора возвращаться. Уже достаточно сильно стемнело, и он не хотел столкнуться с очередными неприятностями. Ведь недавно снова произошло что-то странное, но в этот раз он не желал влезать в происходившее вокруг безобразие. С него хватит.

— Да, но если честно, я не думаю, что это как-то связано, — Ши Цинсюань замедлил шаг около одной из забегаловок, во дворе которой двое мужчин что-то обсуждали. — Понимаешь, те странные события просто… Похоже, просто чья-то месть.

— Да с чего ты взял! Это же как надо…

— С того! Слыхал я кое-чего… Сам Цзан Жэнь хвастал, что они с дружками трахнули какую-то смазливую шлюшку. К тому же, надругались-то совсем не над девушкой…

— О…

— То-то же!

— Думаешь…

— Да я уверен! В этом всём точно виновата та шлюшка. Хозяин решил отомстить за попорченный товар? А может, мать в гневе растеряла весь рассудок, да нагнала какое-нибудь проклятье на насильников, что поругали её сына?

— Мда уж… Жаль юношу. Интересно, а что с ним теперь? Жив-то хоть?

— Да черт его знает…

Ши Цинсюань побрел дальше, задумчиво прокручивая в голове подслушанный диалог. Так странно… Если это и правда — всего лишь чья-то месть… Надругались над… Цинсюань остановился. Юношей? Погибло семь господ, и с семью семьями произошли страшные трагедии. На затылке зашевелились волосы. Тогда… в тот день его обесчестило как раз семеро мужчин. От кружащихся в голове мыслей помутнело в глазах, к щекам прилила кровь, и он почувствовал жар. Нет, нет, нет… Ускорил шаг. Зачем вообще полез в это? Это всё глупо. Бессмысленно! Он здесь ни при чем. Это всё просто абсурдное совпадение, не более. Просто совпадение. Сейчас он вернется домой, поспит и… И что дальше? Уйдет отсюда, попытается начать всё заново, найдет новое жилье. Но на подходе к дому его ожидало новое потрясение.

В глаза ударил непривычно яркий свет. Ши Цинсюань поднял голову и изумленно выдохнул. Его дом, его скромное убежище теперь выглядело совсем иначе. Здание освещало множество ярких фонариков. Оно больше не выглядело заброшенным и полуразрушенным — его будто построили заново. Ши Цинсюань нервно осмотрелся и неуверенно подошел ко входу. Над ним золотым блеском переливалась табличка со словами «Храм Ветров и Вод».

Да, он жил в разбитом храме, в котором ему когда-то поклонялись. Когда его еще называли Повелителем Ветров. Может, со стороны это и выглядело несколько высокомерно и самовлюбленно, но Ши Цинсюаню так не казалось. Он всего лишь хотел быть ближе к своему брату. Хоть как-то. Жить в их храме, возносить молитвы Повелителю Вод и… надеяться. Ему было достаточно и этого. Но теперь кто-то бесцеремонно пытался влезть в его скромную жизнь. Зачем? Чтобы разрушить и её? Отобрать то жалкое, что у него осталось?

Внутри всё тоже изменилось. Больше не осталось и следа от пристанища нищего бродяжки. Богато украшенный просторный зал выглядел еще лучше, чем до того, как поток последователей иссяк и храм пришел в упадок. Так ярко и красиво. В храме горели благовония, свечи и фонарики, на которых, кажется, были написаны пожелания. Однако Ши Цинсюань не желал их читать. В этом храме не было статуи божеств, которым он принадлежал, но был прекрасный холст с их вышитым изображением. Мастер, изготовивший это полотно, не упустил ни единой детали в чертах двух Небожителей. Изящность и величие, легкость и твердость, благородство и гордость. Глаза благородного изумрудного цвета одного мужчины светились ясностью, весельем и дружелюбием. Взгляд холодно-голубых глаз второго был строг, но не лишен тепла и понимания, и лишь где-то в их глубине запечатлелась тень заносчивого самолюбия. На целом, украшенном цветами и лентами, постаменте лежало множество подношений, в том числе и все яства, что кто-то оставлял последние дни у порога храма. Свежие, ароматные, словно только приготовленные. Цветы… Аккуратные композиции из ярко алых пионов и белоснежных орхидей украшали просторный храмовый зал. Его будто подготовили к церемонии…

— Нет, нет, нет…

Почему именно сейчас. Почему именно сегодня.

— Где…

Он точно знал, что спрятал своё сокровище под подстилку, но ведь теперь её не было. Не было никакой подстилки! Больше не было ни одной его вещи. Не было ни его драгоценной шпильки, ради которой он терпел любые мерзости, ни его бесполезного сломанного веера, что до этого все время валялся словно мусор на пыльном полу. Пропали самые дорогие его сердцу вещи, и он понятия не имел, где их искать, и найдутся ли они вообще. Ши Цинсюань как умалишенный метнулся к постаменту с подношениями. Осмотрел всё, что там лежало, остановился и через мгновение снова начал нервно искать. Он осматривал всё снова и снова, но так и не нашел желаемого. Его Не-Превосходительство обреченно рухнул на колени. Почему именно сегодня, когда он оставил её дома? Кто решил так жестоко и чудовищно подшутить над ним? Неужели ему решил отомстить злой дух той несчастной повешенной женщины? Нет, разве такое под силу обычному призраку? Это всё даже не было иллюзией. Подобное подвластно лишь… Ши Цинсюань схватился за голову и замотал ею так, что она тут же разболелась. Он склонился к полу, уперевшись в него лбом и отчаянно разрыдался. За что? Он ведь ничего им не сделал. Да, он попросил не беспокоить его больше, не помогать, может быть и немного грубо, но это ведь не повод так бесчеловечно поступать. Это… это они все бросили его. Разве не очевидно было где он обоснуется для уединения? Но никто ни разу к нему не пришел, не проведал его. Даже Его Высочество… То, что Ши Цинсюань сказал не навещать, не значило, что он правда больше не желал их никогда видеть! Ах, да, какое Наследному принцу теперь дело до бесполезного бродяги, когда у него есть его Хуа Чэн. Этот Хуа Чэн… За что они так с ним?!

Ши Цинсюань рыдал до тех пор, пока не осталось слёз. Судорожно вздыхал. Позорный жалкий скулеж перерос в полный боли и обиды крик:

— Да я лучше умру…

Бывший Небожитель тихо засмеялся, сжал кулаки и начал неистово бить по полу. Немного успокоившись, накрыл голову руками и снова заплакал. Без слёз, беззвучно. И лишь спустя время понемногу пришел в себя. Выпрямившись, он уставился на образ Повелителя Вод. Ши Цинсюань не позволял себе вспоминать, в каком состоянии теперь был его брат. Хотел запомнить его таким, каким он был всегда, каким его изобразили тут, каким он его знал. Не-Повелитель Ветров протер заплаканные глаза и вымученно улыбнулся, поерзал на коленях, поправляя одежду. Сложил руки в молитвенном жесте и склонил голову. Он хотел попрощаться с Ши Уду, вознести молитвы ему и Небесам. В последний раз.

Двери в храм тихо отворились, огоньки свечей заплясали от сквозняка, а по спине Ши Цинсюаня прошелся призрачный холод. Бывший бог почувствовал чужое присутствие, в груди что-то опустилось, а в животе всё стянулось в тугой узел. Кто это? Кто вошел? Почему не было шагов? Он старался не подавать виду, что заметил присутствие еще кого-то, но не мог не запаниковать, когда непрошеный гость замер прямо за его спиной. Он чувствовал это. В горле моментально пересохло, а глаза защипало от вновь подступивших слёз. Раз он сам возжелал умереть, так чего бояться теперь? Но он боялся. Кто-то прикоснулся к его волосам, и с губ Ши Цинсюаня невольно слетел судорожный вздох. Испугавшись, он распахнул глаза и хотел было обернуться, но перед глазами резко потемнело. Он смотрел, но не видел, лишь ощущал нежное прикосновение шелковой прохладной ткани. По щекам снова покатились предательски жгучие слёзы.

— Ты снова всё делаешь не так.

Ши Цинсюань задрожал, сердце бешено заколотилось. Он знал этот голос. Он помнил его. От легкого ветерка по залу разнесся тихий мелодичный звон паутины цепочек.

Почему он не узнал его раньше?

— Не о том думаешь.

Ши Цинсюань почувствовал легкие едва ощутимые прикосновения к волосам. Что он делал?

— Не тому молишься.

Раздался щелчок. Его Не-Превосходительство напрягся, но вдруг понял, что его одежды стали приятнее телу. Такое знакомое ощущение легкости ткани… Что-то заправили за пояс. Что происходит? Мин… Нет. Нет, нет, нет.

Черная лента шелковой змеей свернулась у колен Цинсюаня. Он снова мог видеть. Его придержали под руку, помогая подняться. Опустив взгляд, он увидел, что на нем были совершенно иные одежды: нарядные, алого цвета с золотыми узорами и серебристой вышивкой. Это ведь… За поясом был веер. Его веер. От него исходила странная аура… Он вдруг понял. Его починили? Быть того не может.

— Не о том скорбишь…

В ровном холодном тоне просочилась неприкрытая обида, фоном маячила злость, и только почти в равной степени с обидой была слышна, пропитанная болью и одиночеством, тоска. У Ши Цинсюаня кольнуло в груди и перехватило дыхание. Он слишком резко обернулся, устояв на ногах лишь благодаря демону. Ши Цинсюань то бледнел, то краснел. В его душе назревал ураган эмоций. Ему хотелось накричать, ударить того, кто стоял перед ним, толкнуть, обидеть его, задеть за самое больное… прикоснуться. Узнать. Его Не-Превосходительство аккуратно и боязливо протянул руку к лицу Хозяина Чёрных Вод, осторожно коснулся мертвенно серой ледяной кожи. И больше не смог сдержать чувств.

— Хэ Сюань? Хэ…

Ши Цинсюань вновь разрыдался, ничуть не сдерживая горячих слёз. Он бил демона кулаком по груди, ткнувшись лицом в его плечо.

— Я тебя ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Ненавижу!!!

Цинсюань повторял это снова и снова, пока не перешел на хриплый шепот, а затем и вовсе замолчал. Он всё ещё содрогался в судорожных вздохах, когда почувствовал, как его неуверенно обнимают, но уже спустя мгновение прижимают к груди. Настойчиво, но так бережно. И замученный, надломленный Ши Цинсюань доверился, расслабился и прильнул к чужому телу, сжимая в ладонях ткань таких же красных одежд. Двое стояли в полном безмолвии, только стук сердца падшего Небожителя, казалось, будто эхом отбивался от стен храма. Стук всего одного сердца… Верно. У мертвых оно не бьется. Ши Цинсюань тихо выдохнул и немного отстранился. Положив ладони на плечи демона, он задержал свой взгляд на его одеждах. Алые? Почему… Он покачал головой и посмотрел по сторонам. Всё такое… До его уставшего ума стало понемногу доходить, что происходит. Ши Цинсюань почувствовал волной нахлынувший жар. Щеки и уши заалели.

— Хэ…

— Ты слишком много говоришь.

Ши Цинсюань замолчал и, наконец, поднял глаза на князя демонов. Его острые угловатые черты лица совсем не казались резкими и отталкивающими, хоть он и был сейчас в своём страшном истинном облике. Яркие янтарные глаза будто светились, а внимательный взгляд выжидающе изучал лицо бывшего Небожителя. В этом взгляде больше не было привычного «Мин И», не было безразличия и сдержанности. В этих глазах, что раньше снились ему в кошмарах, он впервые увидел неподдельное беспокойство, настороженность и… сожаление? Черновод нежно коснулся лица Ши Цинсюаня, утер одинокую слезу и немного наклонился, вглядываясь в изумрудного цвета, припухшие от постоянных рыданий, глаза.

Значит, с самого начала, всё что происходило…

— Ты хотел что-то спросить у Хозяина Черных Вод. Сейчас у тебя есть эта возможность.

Ши Цинсюань отвел взгляд и внезапно встрепенулся. Шпилька! Он испуганно уставился на демона, но тот и бровью не повел.

— Она там, где и должна быть, — Ши Цинсюань смущенно ахнул, вспомнив прикосновения к волосам. — Вопрос.

Демон наклонился еще ниже и у Его Не-Превосходительства снова не хватило воздуха. Он понял, что совершенно не ощущает его дыхания на своей коже. Мертвые не дышат.

— Ты… Этот подарок был от Мин И или от Хэ Сюаня? Он значит… — Ши Цинсюань запнулся, ему казалось, что он сейчас задохнется от волнения.

— От Хэ Сюаня, — демон усмехнулся, немного обнажив ряд острых зубов, наблюдая за смущением и растерянностью в ясном взгляде. — Ты знаешь, что он значит.

— Я не… Я же больше не…

Он не договорил. Его губы обдало холодом, он сжал пальцами крепкие плечи демона и отдался во власть поцелуя. Их взгляды встретились, и, полный смущения, он прикрыл глаза, на мгновение успев заметить знакомый блеск — золотая серьга, которую он когда-то подарил «Мин И».

Пока у тебя есть ко мне какие-либо чувства, пока наша дружба хоть что-то значит для тебя — носи её. Если снимешь — мы станем друг другу никем.

Так он сказал тогда. Всего лишь перебрал вина. Всего лишь пошутил. «Мин И» было всё равно. Хэ Сюань эти слова запомнил.

Тебе очень идет, Мин-сюн!

И вправду шло. Но Хэ Сюаню подходит больше.

Ши Цинсюань распахнул глаза и попытался отстраниться, но демон лишь прижал к себе сильнее.

— Возвращаю… Это мне не принадлежит, — прошептал Хозяин Черных Вод, едва разорвав поцелуй, и вновь прильнул к губам Его Превосходительства Повелителя Ветров Цинсюаня. Небожитель только и успел, что робко ахнуть и вновь прикрыть глаза, полностью расслабляясь и доверяясь одному из четырех Бедствий.

Кроваво алый так ему к лицу.

Он наконец получил ответ на терзавший его вопрос.

Свадебное украшение в черных шелковых волосах поблескивало в ярком свете фонариков и свечей.

Самое драгоценное от самого дорогого сердцу человека.

Быть может, он сошел с ума, доверяясь тому, кто так жестоко убил его брата и разрушил всю его жизнь. Но если и так, он был готов погрузиться в этот бездонный черный омут весь без остатка.

Черные воды спокойны, их гладь как стекло — ровна и холодна, но может быть теперь ветра погонят рябь по безмятежной и безмолвной, как мертвое сердце Непревзойденного Князя Демонов, водной глади.

***

— Наконец-то…

— Сань Лан, ты рад! Не отворачивайся, я же видел, как Сань Лан улыбнулся!

— Пф…

— Я только одного не пойму… Зачем он скрыл его ото всех?

— Гэгэ, даже не пытайся понять, что творится в голове у этой костлявой рыбины. Пойдем.