『Higher Place』

Гнетущая тишина пустой церкви, казалось, давила на Феликса. Место, где он обычно находил утешение, принимавшее его с распростертыми объятьями, теперь окутывало жгучими взглядами, сканирующими каждый его грех и каждую мысль. Он даже не надеялся, что пастор все еще будет в своем кабинете в столь поздний час.

– Что привело тебя сюда так поздно? – нервозность на лице Феликса тут же привлекла внимание мужчины. – Тебе не о чем волноваться. Ты же знаешь, я не стану тебя осуждать, только Богу дано это право, – сказал Чан. – Ты можешь рассказать мне о своих волнениях, – его язык тела выражал искреннее беспокойство, но голос звучал ровно и глубоко, будто бы вытягивая из Феликса грехи.

Что вообще может беспокоить его в такое время? Это не может подождать до завтра? Но, разумеется, Чан не мог отказать Феликсу.

Для него Феликс был тестом на сдержанность во плоти. Каждая прядка волос, невинное свечение фарфоровой кожи, и то, как платье обнимало изящную фигуру, каждый его сантиметр был неотразимым.

– Меня посещают… нечистые мысли, Отец, – пропищал Феликс, стискивая кулаки на коленях в попытках сдержать дрожь.

– Всех нас преследуют подобные мысли. Почему бы тебе не рассказать мне о них поподробнее?

– П-подробнее? – запинался Феликс, он совершенно не ожидал такого ответа.

– Расслабься, милый. Помни, я не в том положении, чтобы осуждать тебя, – прошептал Чан голосом гладким, как шелк.

– Они… они о вас, Отец, – признался парень, чувство вины спустилось с его плеч лишь на мгновение, прежде чем он осознал вес своих слов.

Мысль о том, чтобы подарить Чану, мужчине почти что вдвое старше него, годящемуся ему в отцы, власть над своей невинностью, позволить ему лишить девственности свое нежное тело – была мечтой, о которой Феликс не мог позволить узнать ни душе, она мучила его сознание в течение уже нескольких недель. Он только и думал о том, как напрягались бы мышцы сильных рук Чана при каждом ударе своих бедер о его собственные.

– Что ж, это было не так уж и сложно, да? – ласково сказал пастор. – Всевышний наделил нас этими… желаниями не просто так. Зачем же отрицать их? – Чан понимал, что не должен поощрять эти желания, но Господи, когда перед ним настолько уязвимый Феликс, кровь моментально приливала к нижней части его тела.

– Я более чем готов помочь тебе справиться с этими мыслями.

Чан наклонился и затянул Феликса в глубокий, небрежный поцелуй. Движения его губ были принуждающими, властными, откровенно требующими подчинения Феликса. Рука Чана обвила талию парня, удерживая того именно так, как он хотел.

Сердце Феликса вырывалось из груди из-за того, как внезапно был украден его первый поцелуй, и того, насколько страстным тот был. Его щеки покраснели, в голове безудержно проносились абсурдные и грешные мысли. Смесь страха и растерянности осела в его глазах, только еще сильнее ускоряя кровь, приливающую к члену Чана.

Язык Феликса двигался сам по себе, путаясь с большим языком Чана и создавая еще более громкие, влажные звуки между ними. Пульсация между его ног становилась невыносимой, из него выделялось так много смазки, что внутренняя поверхность бедер уже была мокрой.

– О-отец?.. – выдохнул Феликс, пытаясь вырваться из хватки. Чан обвил парня свободной рукой и схватился за его пышную грудь.

– В чем дело? Когда ты успел стать таким скромным? Мы не делаем ничего плохого, я просто хочу помочь тебе позаботиться о твоей маленькой проблеме.

Для Чана каждый сантиметр парня был идеален. Его тонкая талия переходила в довольно пышные для его нежного возраста бедра. Пока все остальные черты Феликса были довольно неброскими, его грудь выступала, словно бельмо на глазу – эти дойки разместились в привлекательных DD-чашках. Чан сходил с ума от того, как в его больших ладонях плющились пышные бутоны Феликса, от того, как холмики выпирали между щелями его пальцев, когда он сжимал их. Самые идеальные буфера, которые ему довелось потрогать за всю жизнь. Чан чувствовал, как пухлые розовые соски парня выступали от каждого скольжения его пальцев по ним и блять, это была последняя капля. Если бы он не был терпеливым мужчиной, он бы сорвал с Феликса платье и взял бы его здесь и сейчас. Его мужское достоинство медленно начинало пробуждаться, умоляя быть освобожденным из штанов. Он жестом сказал Феликсу сесть на его офисное кресло, не заботясь о том, насколько оно может испачкаться после того, что он собирался сделать с парнем.

Чан расстегнул ремень, позволяя тому звучно удариться о пол. Для того, кто называл себя «человеком Божьим», его член выглядел далеко не таким. Он возвышался более чем на двадцать два сантиметра, а в обхвате был чуть ли не толще предплечья Феликса, а расположился он над парой больших, полных, набухших яиц, пульсирующих в агрессивно-красном оттенке. Аромат пота и мускуса члена взорвался перед лицом парня, и он с жадностью его впитал, издавая стон. Из уголков его рта начала вытекать слюна, когда он был сражен видом на гигантский, покрытый венами, твердый, словно камень, член своего пастора. Ни одна проповедь, и ни один стих в Библии не готовили его к тому, что ему придется вобрать в свою киску такой объем.

Чан положил свою руку на щеку Феликса, зацепив пальцами подбородок парня, чтобы тот не отводил взгляд. Младший позволил пастору потереться своей толстой плотью о его лицо, слегка вздрогнув, когда его непорочные черты были измазаны накопленным вожделением, прежде чем головка члена надавила на его нос, вынуждая вдохнуть густой мускус Чана. Феликсу было достаточно одного вдоха глубокого аромата мужчины, чтобы у него закружилась голова, а киска сжалась в предвкушении.

Большой палец Чана прошелся по центру пухлых губ Феликса, раскрывая их, несмотря на напряжение в челюсти.

– Открой.

– Хорошая девочка, – поначалу Чан не спешил, медленно продвигая член между мягкими словно подушки грудями Феликса, вонзая истекающую головку в невыразимо гостеприимную долину буферов с пошлым, мясистым звуком.

Толчки создавали звук, который Феликс находил абсолютно унизительным, потому что казалось, он только подчеркивал тот факт, насколько трясущимися, молочными и мясистыми были его груди, как бы он этому не противился. Трение от толчков начало становится слабее из-за смеси предэякулята и пота, облегчающих движения Чана, и Феликс осознал, что его твердые как камень соски начало покалывать от сексуального напряжения.

Феликс аккуратно накрыл губами головку огромного члена, выглядывающую из его декольте, пухлые губы работали мягко с розовым кончиком, а язык периодически выскальзывал изо рта, чтобы слизать липкий предэякулят, сочащийся из щели. Для девственника, звуки, которые он издавал слишком сильно напоминали качественное порно – пошлое хлюпанье в сопровождении с довольным мычанием и брызги слюны, когда Чан с легкостью проскальзывал вперед и назад. Мясистая головка упиралась в небо парня и медленно проталкивалась дальше в горло, в конечном счете щекоча миндалины и заставляя парня отстраниться, чтобы прокашляться, прежде чем обратно взять в рот с еще большей решимостью обслужить своего мужа.

Одного только вида на мягкие груди Феликса, сжатые вокруг его похабного члена, было достаточно, чтобы заставить Чана кончить на месте.

Феликс смог вобрать только две-трети всей длины, прежде чем его горло начало сопротивляться. Его губы, натянутые и сухие, были широко раскрыты вокруг члена пастора, а челюсть была вынуждена приспособиться к размерам. Он начал давиться и пытаться отодвинуться, чтобы отдышаться, но Чан запустил свои большие ладони в его волосы, удерживая на месте и заставляя опуститься еще ниже. Глаза Феликса расширились в панике, его руки подлетели к бедрам Чана, чтобы попытаться отстраниться.

– Ты же знаешь, что я не такой человек. Я бы не стал делать этого, если бы знал, что ты не сможешь взять его полностью.

Вскоре Чан ослабил свою крепкую хватку на голове Феликса, позволяя парню отстраниться с непристойным чмоком, тот начал кашлять и пытаться отдышаться, вытирая слюну с губ и отводя мутный взгляд. Мысль о том, как им владели, окончательно превратила его киску в мокрое месиво, увлажняющее его ляжки блестящими полосками смазки.

Феликс сжал запястьями свои толстые дойки вокруг члена Чана, зарывая его покрытый слюной и предэякулятом ствол между ними.

Чан стиснул свои зубы и изо всех сил старался не кончить так скоро, но это было бесполезно. У парня были сиськи, которые отвергали любую попытку самообладания и словно побуждали расслабиться.

Чан ахнул, и бесконечно горячие, готовые заполнить матку всплески густого крема вырвались из его головки прямо в тесные объятия грудей Феликса. Младший сразу же заворковал от удивления и восторга и посмотрел вниз на сжатые запястьями груди, пока плоть Чана продолжала извергаться между ними. Его сперма была обильной, горячей, образовывающей треугольную лужицу в том месте, где в ложбинке выглядывала головка члена.

*Пле-е-есь!* Последняя струя горячего соуса приземлилась на язык парня, его изящная шея непристойно выпирала, когда он сделал огромный глоток дымящегося, похабного генетического материала, отправляя его прямо в свой живот.

Голова Феликса затуманилась, словно в мозгу проросли хлопковые шарики. Первая проба насыщенного семени чуть ли не заставила его упасть в обморок. Он желал закопать себя в этой густом, мужественном вкусе пастора.

– Знаешь, я копил это все для тебя. Я уже давно положил на тебя глаз. Тебе известно почему?

Феликс ответил милым мычанием.

– Потому что, – продолжил Чан, присев перед Феликсом. – Ты думаешь я не вижу, как ты смотришь на меня? Как ты постоянно выставляешь на показ свое блядское тело? Ты хочешь, чтобы я был твоим первым, верно?

Феликс кротко кивнул, заслуживая тем самым теплое прикосновение крупной ладони Чана к своей щеке.

– Хорошая девочка.

Чан раздвинул бедра Феликса и спустил с него трусики, получая полный доступ к его киске. Прекрасно-девственная промежность парня блестела грешными соками и подрагивала от желания, пока сам он находился в блаженном неведении о реакциях своего тела. Нервы на его коже были словно оголенные провода, когда Чан провел пальцами по внутренней поверхности бедер. Пастор прошелся языком по его клитору, вызывая сдавленный стон.

– Я еще даже не трахнул тебя, а ты уже пахнешь, как сучка во время течки.

Старший удерживал бедра парня раскрытыми и широко облизывал насквозь промокшую дырку. Чан наслаждался властью, которой обладал, отправляя парня на седьмое небо. Он начал с медленного темпа, стараясь не перегружать Феликса ощущениями, когда скользнул пальцем в лоно младшего, проталкивая его так далеко, насколько могли позволить стенки гимена, давая парню время привыкнуть к ощущениям, прежде чем добавить еще один палец и осторожно продолжить, чтобы пока что ничего не порвать.

Он загнул пальцы вверх, вбиваясь ими быстрее, и одновременно с этим посасывая клитор Феликса, заставляя его ноги дрожать и стремиться сомкнуться. Обычно Чан раздражался от чрезмерных движений, но с Феликсом его это привлекало и еще сильнее мотивировало, поэтому он раздвинул бедра парня сильнее, впиваясь в его киску с энтузиазмом изголодавшегося человека.

Казалось, прошла вечность, пока он трахал его пальцами и посасывал клитор, прежде чем тот издал очень женский плач:

– П-постойте, Отец~♡! Если вы не остановитесь… Я… Я ♡♡!

Первый в жизни оргазм Феликса привел его в полное блаженство, его щеки были красными и влажными от слез, но Чан все еще не был удовлетворен. Одного раза было недостаточно, он нуждался в том, чтобы заставить парня кричать, как свою женщину, укоренить в его мозгу женское удовольствие быть взятой и подчиненной мужчиной.

Его обнаженная грудь вздымалась, а стеклянный взгляд не мог ни на чем сфокусироваться.

– Я знаю, что тебе будет немного больно, но я также знаю, что ты сможешь справиться с этим.

Дыхание Феликса сбилось, когда он почувствовал, как головка Чана скользит по его теплу, разделяя пухлые холмики киски, словно хотдог в булочке, и трется о разгоряченный клитор. В сравнении с его телом, он выглядел огромным, способным с легкостью удариться о его нетронутую шейку матки. Вид гигантской плоти Чана – как минимум двадцати пятисантиметровой – на фоне его торса был совершенно непристойным. Обеспокоенное выражение лица Феликса сменилось болью, когда головка члена вошла в него и растянула его невероятно узкую киску до предела. Его мышцы напряглись от боли и слабости в ногах, которая продолжала расти с каждым новым сантиметром, разрывающим его гимен. Чан видел, каждую деталь того, как растягиваются гладкие безволосые губки киски Феликса вокруг его пульсирующего, абсурдно толстого ствола, на фоне миниатюрной фигуры младшего он выглядел еще больше. Тело парня изо всех сил пыталось подстроиться под огромный член Чана, но оно абсолютно отказывалось прекращать сжиматься вокруг него, сдавливая словно тиски.

После нескольких тяжелых вдохов, Феликс смог отпустить напряжение в теле, крепкая хватка на толстом члене Чана ослабла, а скольжение от его смазки наконец-то позволило ему приспособиться ко всей длине. Сильный толчок заставил толстые бугры сисек Феликса покачнуться на месте. Его глаза снова закатились, когда все тело пробило током в новом, плавящем мозг оргазме, его рот был широко раскрыт в бесшумном крике.

Хватило всего нескольких быстрых и мощный толчков, чтобы головка Чана ударилась о шейку матки Феликса, вызывая острую боль, которая была идеально смешана с приятным чувством растяжки. Он резко втянул воздух, сперма фонтаном заструилась на пол под ним, когда внезапный толчок о его матку заставил звезды заплясать перед глазами.

– Так… Так хорошо♡~ – пробормотал он в ментально выебанном состоянии, находясь на грани обморока из-за интенсивного оргазма, отключившего все его нервы, чтобы тот сосредоточился на блаженном удовольствии, от которого из глаз летели искры.

– ♡!! П-постойте, Отец! Вы разорвете мне матку~♡ – вскрикнул Феликс, словно сирена, когда все его тело омыло переполняющим ощущением подчинения и того, как он был взят Чаном. Пастор, в чьих глазах сверкали искры, использовал его тело, словно оно было игрушкой-мастурбатором. Вспышки боли, сопровождающие каждый удар по шейке матки, и жжение от нарастающего с каждым толчком растяжения смешались с предвкушением и возбуждением, подталкивая Феликса все ближе к новому пику.

Эго Чана только еще сильнее разрослось, когда он посмотрел вниз на зрачки Феликса. Хоть они и были полны шока, но влечение в них углублялось каждый раз, когда головка члена упиралась в чувствительную преграду перед его маткой. Эти глаза-блюдца говорили ему все, что должно было быть озвучено: боль, удовольствие, смятение, трепет и заполняющая полнота.

Чан отвел бедра назад, член следовал за ним с нитями девичей смазки и влажным хлюпаньем из тугой киски, когда член полностью вышел.

Звук хлопков яиц Чана о мокрою задницу Феликса был совершенно непристойным, и каждый раз, когда его качающаяся, тяжелая мошонка ударялась о парня и по инерции отклонялась назад, блестящие нити девственной влаги растягивались между их телами.

Младшему все тяжелее было формировать даже слова, его клетки мозга начинали медленно разрушаться от обжигающего притока мужественных головастиков Чана, вытрахивающего из него разум. Все, на что он сейчас был способен, – беспомощно стонать и задыхаться с каждым толчком, возбуждаясь до точки невозврата, конечной точки здравомыслия и благочестия. Взрывное чувство внизу его живота только становилось горячее, будто бы в знак протеста. Его крик стал таким высоким, что казалось, он вдребезги разобьет витражные окна. В этот момент Феликс был больше похож на дешевую безбожную блудницу, неузнаваемо отличающийся от своей прежней достойной личности. Его тело взорвалось в жестоком, душераздирающем сотрясении спермы, которое было в десять раз мощнее любого оргазма, который он испытывал наедине с собой.

Его мышцы сжались, и он почувствовал, как Чан сжимает его бедра, оставляя синяки на светлой коже, и опустошает содержимое своих толстых яиц прямо в его матку. Его толстая щель выплеснула сперму прямо в священное, животворящее место, и в этот момент Феликс был уверен абсолютно на все сто – он сейчас забеременеет. Его собственные сливки обволакивали член пастора со всех сторон, а яичники болели от нужды служить личными детскими мешочками сильному доминантному мужчине. Даже в своем обморочном, спермо-опьяненном состоянии он чувствовал жирную всеобъемлющую сперму жеребца, заполняющую яичники и оплодотворяющие его.

Он даже не мог понять сколько времени прошло, прежде чем его тело перестало спазмировать от оргазма. Феликс чувствовал, что его нервные окончания вот-вот сгорят от удовольствия.

Когда Чан почувствовал, что поток его спермы замедлился до струйки, он лениво отвел бедра назад, заставляя Феликса издавать легкие всхлипы от дискомфорта, пока член старшего вываливался из своего уютного домика. Склизкие нити спермы обоих мужчин соединяли чувствительную киску Феликса с огромным членом Чана.

Как только вся длина Чана выскользнула из промежности Феликса, кремовая сперма начала литься из его использованной дырки, пачкая ноги и растекаясь под ним плотной лужей.

– Я знал, что ты будешь такой хорошей девочкой для меня, тебя просто нужно было немного воодушевить.

Почти что инстинктивно, Феликс наклонился к прикосновению Чана, как если бы в его зрачках были сердечки, посвященные мужчине, который сделал его женщиной.

И, как и со всеми грехами, он вернется за своим покаянием.