Погребённое счастье

Оно было подобно началу обыкновенной грозы. Штормовое предупреждение, оранжевый уровень опасности.

Две незнакомые читателю, но связанные годами знакомства девушки бежали к железнодорожной станции, сопротивляясь ураганному ветру, стремясь обогнать ливень. Стремясь обогнать слёзы небес, таящие прощание с цивилизацией. Беларуска и русская — они бежали от бабули, у которой останавливались на полчаса повидаться. И поужинать.

Знай они, что это был их последний ужин — набили бы животы до отвалу, до тошноты, путающейся с чувством насыщения. Но они летели, подобно поезду, приближающемуся к станции; тормозили, чтобы запечатлеть потрясающей, необыкновенной красоты облака. Нізкія, пышныя, вялізарныя. «Што, калі б яны ўпалі проста на нас? — Мы бы видели не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, но я была бы счастлива».

Садясь в поезд, та, что была родом отсюда, дитя Беларуси, кричала подруге, уроженке Москвы: «Глядзі! Электрычка мокрая! Прыехала напрасткі з дажджу!»,— и смеялась, насмехаясь над небесами, чьим слезам было не суждено окропить её сияющее лицо, каштановые волосы и обкусанные губы. Русская, круглолицая и близорукая, с растрёпанной косой на голове, фыркала ей в ответ и отмахивалась. «Я бы не прочь пробежаться под проливным дождём, да против такого ветрища!».

Две подруги, беларуска и русская, садились в вагон в абсолютном восторге, пребывая в невиданной эйфории, опьянённые чистым воздухом, хлещущим деревья ветром и ощущением приближающегося проливного дождя — если о чём и сожалеющие, то лишь о попорченных белых кроссовках, перепачканных в песке и траве.

Колёса нещадно скрипели: поезд отъезжал в сторону столицы республики. Одна из девушек, рассеянно переставляя вещи на соседнее сиденье, в раздумьях смотрела на ускоряющийся за окном зеленеющий, яркий, шумный лес. Она хотела бы посвятить ему записку. Начеркать её в телефоне, сжатом обеими руками.

Она занесла пальцы над клавиатурой. Неба абвалілася, хавая пад сабой мільярды.