Февраль тянулся незаметно и бесконечно одновременно. И весь месяц для Антона прошел на автомате. На работе он убивался в обмен на обещанную неделю отгулов после рождения ребенка вдобавок к не отгулянным дням отпуска. Дома ему приходилось постоянно следить за Арсением и не давать ему переусердствовать. Поскольку он вот вроде с трудом передвигался по квартире, но при этом постоянно пытался то что-то прибирать, то просто разводить какую-то бурную деятельность.

А у Антона после работы совершенно не оставалось ни на что сил. И иногда он с трудом находил силы не срываться. И то только благодаря тому, что видел, что Арсению, несмотря на его показную бодрость духа, приходилось ничуть не легче чем ему. Наверное, даже хуже. И эта мысль всегда его отрезвляла.

Но он все равно не понимал, почему никто не предупредил его, что трудности и бессонные ночи начнутся еще до рождения ребенка. Потому что по ночам Антон начал просыпаться от любого шороха, уверенный, что все началось, и вместе с Арсением пытался успокоиться и считать, тренировочные ли у него были схватки, как их учил врач, чтобы понять, надо было им ехать в больницу или пока рано.

И возможно проблема была еще и в этом.

Потому что дни шли, даже назначенный день родов прошел, а мелкий никак не хотел рождаться. Врач их успокаивал, что это было абсолютно нормально, и время у них еще было, но Антона это ничуть не успокаивало. Да и Арсения тоже. Но ради него, Антону приходилось брать себя в руки и постоянно напоминать ему слова врача, когда тот начинал себя накручивать. Иначе он снова начинал пытаться носиться по квартире, это действовало на и так слабые нервы Антона, и круг замыкался по новой.

Даже на работе больше не получалось отвлечься. В рамке на столе уже второй месяц красовалось новое фото Арсения с его беременной фотосессии, под ней теперь постоянно лежал телефон на случай, если все начнется во время рабочего дня. И при всем этом ему приходилось заставлять себя сосредотачиваться на скучном договоре, до которого ему сейчас вообще не было никакого дела.

Однако, сколько бы он морально не готовился, в тот день, когда телефон все-таки зазвонил, Антон оказался к этому совершенно не готов. Причем настолько, что подпрыгнул на месте и чуть не пролил кофе, на котором он жил последние десять дней.

— Привет, ты там сегодня очень занят? — начал говорить Арсений, не успев Антон даже рот открыть. — Или у тебя есть какие-то встречи важные или совещания?

— Ничего нет, — растерянно ответил Антон, прежде чем до него дошло почему его муж казался таким напряженным. — У тебя началось, да?

— Я не знаю, — выдохнул Арсений в трубку, а Антон, не теряя времени, сохранил все свои документы и уже был в шаге от выключения компьютера. — Но похоже на то.

Антон прикрыл глаза на мгновение, давая себе собраться с мыслями, чтобы Арсений не догадался о том, что у него затряслись поджилки. Бесшумно выдохнув в потолок открытым ртом, он снова прижал телефон к уху и произнес.

— Сиди дома, я через полчаса буду.

— Не суетись. Пара часов у нас точно есть, просто с тобой мне как-то поспокойнее, — Антон почувствовал его улыбку даже сквозь трубку, и это немного успокоило его расшалившееся сердце. — И тут еще такое дело, Антош…

— Что такое? — снова напрягся он, когда Арсений решил не продолжать. В голове тут же понеслись сотни жутких сценариев развития событий из интернета.

— Я немного не дома, — на одном дыхании выпалил Арсений, как будто Антон заставлял его дома сидеть. А он не заставлял, только просил. Хотя и не сомневался, что Арсений все равно не послушается. — Мне тут жуть как захотелось тех пирожных с джемом, которые ты мне недавно приносил, и я пошел за ними. А по дороге меня так прихватило, что я теперь боюсь один домой возвращаться. И в общем, я сейчас в той кофейне у нас на углу сижу.

— Тогда сиди там и даже не вздумай уходить. Я заеду за тобой, — выдохнул Антон, когда понял, что никаких проблем пока не было. — Хочешь, я трубку класть не буду?

— Нет, — немного поколебавшись решил Арсений. — Лучше просто приезжай быстрее.

— Хорошо. И держись там, ладно? Я мигом.

— Постараюсь, — усмехнулся Арсений и сбросил звонок.

Антон опустил телефон и, уже не сдерживая эмоций, сматерился. В голове не укладывалось, что день, о котором он постоянно думал на протяжении почти полугода, наконец, настал. Но времени загоняться не было, сегодня он должен был взять себя в руки и поставить Арсения на первый план. Поэтому не тратя ни минуты, он одной рукой схватил куртку, а другой на автомате достал из ящика заявления с пустыми датами и бросил их на столе. Все-таки не зря он все бумажки заранее подготовил.

Уже выйдя из кабинета и параллельно одеваясь, он залетел в кабинет к Макару, выпалив на одном дыхании:

— Эй, там у меня Арс походу рожает, так что я ушел. И если до вечера не позвоню, завтра я тоже не приду. Отдашь заявление Воле, он в курсе.

И на этом чуть ли не побежал к выходу. У него как раз будет минут двадцать в дороге позагоняться по поводу того, что, может быть, уже сегодня, он станет отцом.

***

Но пока отцом Антон не стал, он пытался оставаться хорошим мужем. И летя по дорогам, с трудом не игнорируя светофоры, он смог немного успокоиться и когда зашел в кофейню за Арсением, по его виду вряд ли можно было догадаться, что десять минут назад он чтобы отвлечься от волнения, перечислял вслух все известные ему матерные слова.

Арсений заметил его с порога и активно замахал ему рукой, как будто кроме него в зале сидел еще кто-то. Точнее рядом с ним сидела молодая омега, работающая здесь, которую он уже успел запомнить в лицо за то время, что ходил сюда за выпечкой для Арсения. Но стоило Антону подойти к ним, она подскочила с места и скромно отошла в сторону.

— Ты как? — настороженно спросил Антон мужа, присаживаясь на ее место.

— Нормально, — Арсений кивнул на стакан с каким-то напитком и коробку с пирожными, стоящую рядом с ним. — Маша меня тут опекала, пока ты ехал.

Антон повернулся к омеге, которая неловко кивнула в ответ, заметив его взгляд на себе, но стоило ему достать из кармана бумажник, она тут же яростно замотала головой.

— Арсений уже все оплатил…

— Это вам в благодарность, что не бросили моего дурня одного, — он всучил ей в руку пятисотрублевую купюру, не принимая ее возражений, и повернулся к Арсению. — Ты до машины дойти сможешь?

— Да. У меня, скорее всего, еще минут десять до следующей схватки.

— Ты считаешь их? Давно они у тебя начались?

— Вообще, это те ночные так и не закончились, — признался Арсений, состроив виноватое выражение лица.

Антон пристально посмотрел на него.

— А что ты утром мне ничего не сказал? — возмутился он и, не дожидаясь ответа, подскочил к Арсению, когда тот попытался подняться с кресла, и обхватил его за талию.

— Откуда мне было знать, что они не закончатся? И вообще они тогда еле заметные были.

Антон пожал плечами, понимая, что где-то он был прав. А если учесть, что утром он сам еще и не соображал толком, обвинять в чем-то Арсения было бы глупо. Если бы он после каждой ночи вроде сегодняшней брал отгулы на всякий случай, его бы уже точно уволили. Но об этом он побеспокоится потом, особенно если ребенок передумает рождаться сегодня.

А пока он вновь сосредоточился на Арсении. Сначала помог ему надеть куртку и всучил ему коробку с недоеденными пирожными. А потом, когда они вышли из кафе, помог ему забраться в машину, припаркованную прямо у входа, и, оставив его разбираться с регулировкой кресла, сам сел за руль.

— Ты врачу своему уже звонил? — спросил Антон, выезжая с парковки. — Нам можно сразу в клинику ехать?

— Для начала нам все равно надо домой зайти, — остановил его планы Арсений. А когда заметил взгляд Антона исподлобья, еще и глаза закатил. — Во-первых, у нас там сумка для роддома стоит. А во вторых, я хочу ещё в душ сходить.

— И подождать это не может?

— Нам некуда спешить. Врач сказал приезжать, когда между схватками хотя бы десять минут будет.

— А у тебя сколько? — поинтересовался Антон и на секунду повернулся к мужу, отвлекаясь от дороги. Все равно посреди дня тут почти никто не ездил.

— Около двадцати где-то.

— И что нам до этого времени делать?

— Гулять и ждать. Но это если воды раньше не отойдут.

Антон кивнул, немного удивляясь собранности Арсения. Сам он внутри готов был высунуться в окно и дышать как вымотавшийся после долгой прогулки Пушок от полного раздрая в груди. Причем он ходил с Арсением на последний прием, где им провели подробный инструктаж о ходе родов, Арсений ему пересказывал пару рассказов о рождении детей его сотрудников с работы. И все равно они сейчас казались ему бесполезными. И даже вся эта выжидательная тактика, которой их учили, стала казаться ему полным бредом. А в момент, когда Арсений, который всегда до последнего был готов терпеть боль, схватился за живот и начал медленно дышать через рот, Антон окончательно перестал понимать, как они переживут сегодняшний день.

***

Как только они добрались до квартиры, Антон помог Арсению забраться в душ, а сам по-быстрому переоделся из рабочего в свитшот и спортивные штаны. Пушок не понимал причины их возвращения, но никак не мог перестать крутиться под его ногами, и в какой-то момент Антон просто сдался и плюхнулся на пол рядом с ним. Голова кружилась от нахлынувших эмоций, и он не знал, то ли ему радоваться, что этот день, наконец, настал, то ли переживать от того, через что им еще сегодня придется пройти. И от этого ему было не по себе. Встряхнув головой, он все-таки решил решать проблемы по мере их поступления и принялся наглаживать подставившего ему бока Пушка.

— Ты даже не представляешь, какая подстава тебя ждет через пару дней, — тихо пробормотал Антон под нос. — Мы тебя потом от Сережи заберем, ты точно охренеешь. Так что рано радуешься, дружище.

За пару минут объятий с Пушком желание навернуть сто кругов по квартире пропало, и Антону даже удалось немного расслабиться. Сумка в роддом уже которую неделю стояла собранной у входа, и Антон мысленно поблагодарил себя за то, что не стал слушать Арсения, утверждавшего, что у них будет время собраться, и заставил его сложить все вплоть до зарядки заранее. В нынешнем состоянии Антон бы и кресло автомобильное забыл. Хоть он до сих пор не понимал, зачем оно нужно было человеку, который еще сидеть не мог. Но благодаря тому, что все было давно собрано, он был готов в любой момент подорваться и бежать, не задаваясь лишними вопросами.

Поэтому когда Арсений вышел из ванной в одном полотенце и заявил, что пошел ставить чайник, Антон ничего не понял. Ему вообще казалось, что они немного торопились. И невозмутимый вид Арсения вызывал лишь недоумение. Антон бы даже подумал, что его муж зачем-то выдумал про схватки, если бы лично не видел, как тот сгибался от них уже дважды.

— А ты рожать передумал ехать, да? — растерянно спросил у него Антон, наблюдая, как Арсений доставал на стол половину содержимого из холодильника.

— Дай хоть сначала чай попить, — проворчал Арсений, отпивая молоко прямо из бутылки. — Нас все равно выгонят, если мы сейчас приедем.

— Мы им такие деньги платим, а они нас гулять, по-твоему, пошлют?

— Мелкий все равно раньше, чем сможет, не родится, — отмахнулся Арсений под фырканье Антона от этого глубокомысленного изречения. — Дай мне лучше банан.

Антон поставил перед ним всю миску с фруктами и пошел разливать чай. Он сам в обеденный перерыв поесть не успел, и отказываться от возможности перекусить, с его стороны, было бы глупо. Тем более, что вчера Арсению удались на славу котлеты. Так под дружное хрумканье они оба не заметили, как пролетело время, и когда у Арсения началась очередная схватка, она застигла их врасплох. Он вцепился в руку Антона и начал глубоко дышать, чудом не выронив стакан из рук.

— Поехали в больницу, а? — тихо попросил Антон, как только Арсения отпустило.

— Нет. Надо еще… — глаза Арсения забегали по комнате, явно пытаясь за что-то зацепиться. — Пыль протереть.

— Ага. А потом пропылесосить и всю посуду перемыть, — Арсений на автомате кивнул, но через мгновение повернулся и пристально посмотрел на него поджав губы. И Антон понял, что он просто тянул время. — Ты боишься, что ли?

— Нет, — Арсений слишком быстро выпалил это утверждение, на что Антон, покачав головой, встал из-за стола и обнял его со спины. Арсений уткнулся носом ему в руку и еле слышно признался. — Возможно, я не очень хочу рожать.

— Но ты столько месяцев мучался. Должно же быть какое-то эпическое завершение.

— Эти девять месяцев прошли слишком быстро. — Антон был с ним категорически не согласен, но вслух об этом говорить не стал. — Почему нельзя как слону походить двадцать?

— Потому что ты даже от девяти устал, — успокаивающим тоном ответил Антон, раскачивая их из стороны в сторону. — А так скоро сможешь снова пить кофе, спать в любой позе, одежду свою носить.

Арсений откинул голову ему на грудь и поморщился.

— Я бы еще пару месяцев без всего этого обошелся, если бы меня перестало периодически сейчас разрывать от боли.

— Но в какой-то момент мелкому все равно придется рождаться.

Арсений тяжело вздохнул и умолк на несколько минут. Антон никуда его не торопил и давал ему время собраться с духом. Он понимал, что Арсений говорил несерьезно и сам понимал, что им пора уже ехать. Но давить и заставлять его совершенно не хотелось. Особенно сегодня. Если верить всему, что он читал, схватки были только началом, а значит Арсения ждал очень тяжелый день. И при всем стремлении Антона помочь, он знал, что большую часть трудностей, облегчить для него, он никак не сможет. А значит, и решение ехать, Арсений должен был принимать самостоятельно.

— Ладно, поехали — сдался Арсений, опуская взгляд на свой живот. — А то вдруг он такой же, как ты нетерпеливый.

***

В клинике оказалось, что Арсений все-таки был прав. Им с порога заявили, что они приехали слишком рано, и если бы Антон не возмутился, их бы, наверное, действительно отправили гулять вокруг здания. А так им тут же выделили палату, в которой их уже ждал врач. И после тщательного осмотра и сбора анализов, тот важно заявил им, что, если воды не отойдут, он зайдет к ним еще через час, ушел восвояси. И они вновь остались предоставленные сами себе.

Послушавшись его советов, Арсений без остановки наворачивал круги то по коридору, то по палате. Антон медленно ходил за ним и старался поддерживать его во время схваток и подбадривать после. Но время как будто совсем остановилось. За окном уже успело стемнеть, а у них практически ничего не поменялось. Разве что схватки стали чуть чаще. Но все равно недостаточно, чтобы мелкий появился на свет.

Арсений становился все усталее и недовольнее, и Антон совершенно не знал, как ему еще можно было помочь. Во всех материалах, которые они изучали накануне, больше сосредотачивались на самих родах. И кроме советов быть рядом с омегой, потому что меченым омегам в это время запах своего альфы срабатывал как легкое обезболивающее, там толком ничего и не было. И ему приходилось действовать по наитию. Но раз Арсений все еще на него не срывался и не отстранялся, Антон решил, что делал все правильно и помогал как мог — то массажем, то объятиями, то стаканом воды или чая. А в остальном им оставалось лишь ждать и надеяться, что все не растянется на сутки, как у какого-то бедолаги, о котором им, шутя, поведала медсестра.

К счастью, им повезло больше. Через час после осмотра, когда они медленно прогуливались по коридору, Арсений тихо ойкнул и, схватившись за его руку, спрятался за ним, чтобы скрыть появившееся мокрое пятно на халате.

— Это у тебя сейчас воды отошли?

— Нет, я просто обделался в коридоре, — съязвил Арсений, недовольно морщась. — Пошли обратно в палату, надо врача позвать.

Врач объявился через пару минут после нажатия кнопки вызова. Он спокойно проверил раскрытие, изучил его воды под их растерянными взглядами, после чего подсоединил к Арсению датчики для отслеживания сердцебиения, наказав ему ходить теперь только с ними. И напоследок убедившись, что Арсений не изменил свое мнение насчет отказа от эпидуральной анестезии, он оставил их на позитивной ноте:

— Отличная работа. Еще пару часов и, скорее всего, ребенок уже будет с вами.

Но стоило двери за ним захлопнуться, и через несколько секунд Арсения вновь скрутило очередным приступом. Он свернулся клубком на кровати, сжав крепко поручень, и зажмурился. Антон растирал ему спину, а про себя считал секунды, удивляясь, что мучения мужа, которые со стороны казалось вечностью, на деле длились чуть больше сорока секунд.

— Я передумал рожать, поехали домой, — хрипло выдавил из себя Арсений, как только схватка закончилась. Антон, уже наученный, тут же протянул ему стакан воды. — Нам и двоим хорошо живется.

— А мелкого куда денем? — спросил Антон поднявшегося мужа с кровати и приобнял его за плечи. Он понимал, что Арсений говорил все это не всерьез, но сейчас он был готов отвлекать его любыми методами.

— Не знаю, пусть сам разбирается.

— А как же ваш хваленый омежий инстинкт? Неужели тебе не жалко его?

— Нет у нас никакого инстинкта, — уперся Арсений, утыкаясь носом ему в ключицу. — От альф обычно просто не дождешься ничего. Вот нам и приходится на себя все брать.

— В смысле не дождешься? — возмутился Антон, вскрикнув под конец, когда Арсений зачем-то лизнул его метку. — Я вообще-то предложение тебе сам сделал.

— Ага, после того как я тебе три месяца намекал на это.

Антон оттянул Арсения от своих ключиц и удивленно посмотрел на него.

— Ты серьезно намекал?

— Хочешь сказать, ты не знал? — Арсений казался искренне удивленным этой новостью, но Антон вообще не мог вспомнить никаких его поползновений в этом плане.

— Не знал, — покачал головой Антон и виновато улыбнулся. Он вообще тогда сам себе удивился, когда вслух предложение сделал. И то боялся, что он слишком поспешил с ним, поскольку у него даже колец на тот момент не было. — Оно же у меня тогда как-то само вырвалось.

Арсений покачал головой и сжал его руку с обручальным кольцом, которое они в итоге вместе ходили выбирать.

— Вот поэтому омегам и приходится все на себя брать.

Антон фыркнул, но спорить не стал. Тем более, что вскоре Арсения снова скрутило. Схватки появлялись все чаще, и каждый раз Антон мысленно пытался себя убедить, что это хорошо. Ведь это было знаком того, что все меньше оставалось до логического завершения. Но смотреть, как корчится от боли Арсений, проще не становилось. Хотя он клятвенно заверял его, что запах альфы и массаж помогали, Антон этого особо не замечал.

Но вскоре после этого все завертелось гораздо быстрее. Они теперь даже не успевали толком поговорить между схватками. Антон без остановки разминал ему ноги и спину и ободряюще убеждал Арсения, что все шло замечательно, и осталось совсем чуть-чуть. Арсений после окончания очередной схватки пытался спорить, что все было плохо, и справлялся он так себе, но с началом следующей не пытался его заткнуть, и все продолжалось по кругу.

И пускай они оба устали и знали, что дальше будет ничуть не проще, чем сейчас, они все равно с нетерпением ждали, когда, наконец, все закончится. По крайней мере, там начнется новая лавина проблем, и они перестанут плескаться в старых.

И к тому моменту, когда врач в очередной раз зашел их проверить, они даже не сразу его заметили. Арсений уже подвывал от постоянной боли, и Антон был весь сосредоточен на том, чтобы хоть капельку облегчить его мучения. Но сколько бы он не старался, врач сбил на нет все его старания. Стоило ему только заявить, что Арсению пора в родильный зал, он тут же резко схватился за руку Антона. А уж когда добавил, что им придется ненадолго разойтись, и вовсе побелел.

Антон попросил дать им минуту и пока медперсонал понимающе отошел к двери, поцеловал Арсения в лоб и ободряюще ему улыбнулся.

— Не волнуйся. Я вернусь через пару минут, начать без меня не успеете.

Арсений кивнул в ответ и, тяжело вздохнув, отпустил его руку. Антон быстро пошел вслед за врачом, слыша за спиной, как медсестры окружили Арсения и начали вывозить его вслед за ними. Поднявшись на этаж выше, врач завел его в какую-то маленькую комнату и, дав очередной комплект стерильной одежды, попросил его немного подождать.

Пока он менял один комплект больничных тряпок на другие, из коридора послышались знакомые стоны и звук едущей каталки. Воспользовавшись тем, что его никто не видел, Антон сделал глубокий вдох и потер между пальцев переносицу. Весь день ему надо было держать себя в руках и делать бодрый вид, несмотря на дико колотящееся сердце в груди и поджимающиеся поджилки. А сейчас, когда они практически достигли апогея, у него уже будто и не осталось сил паниковать и трястись. Хотелось просто убедиться, что все закончится хорошо, и они, наконец, встретятся с сыном, который, собственно, и заварил всю эту кашу.

— Вы уже готовы? Отлично, — заглянул к нему врач и указал на дверь в конце комнаты, которую он не замечал до этого. — Значит слушайте, как все будет. Поле боя будет от вас скрыто, поэтому никаких подробностей вы не увидите. Но если вам вдруг все равно станет плохо, лучше тихо выйти через эту же дверь. Наша задача, как вы понимаете, сохранить вашего омегу и ребенка. А ваша — собственно, успокаивать и подбадривать вашего мужа и не мешаться нам. — Антон кивнул, внимательно все запоминая. Это было одно из самых сложных заданий в его жизни и не хотелось облажаться. — Вообще, ваше присутствие и так ему поможет, но протянуть руку помощи никогда лишним не будет.

Дождавшись очередного кивка головой, врач распахнул перед ними двери, и Антон прошел в операционную. Все ниже пояса Арсения действительно было скрыто за шторкой, чему он вновь про себя порадовался. Как бы он не был настроен поддерживать мужа, видеть все малоприятные подробности хотелось мало. И без этого голова вновь закружилась от давления. Арсений, заметив его появление, тут же кивнул ему на табуретку, стоящую в изголовье его кровати, и Антон поспешил занять свое место.

— Я сейчас сдохну, — выдавил Арсений вместо приветствия и крепко сжал его руку.

— Нет, ты так просто не отмажешься.

Арсений фыркнул в ответ.

Вокруг них все засуетились, и со стороны казалось, что кто-то, наконец, запустил ускорение. Арсению дали отмашку тужиться, и Антону казалось, что он сейчас оторвет ему руку. И чтобы его как-то поддержать, он начал тараторить, сам не зная что, по сути просто озвучивая вслух любую мысль, которая проносилась в его голове. Он рассказывал, как сильно он любил и гордился Арсением, и восхищался его силой, как он отлично справлялся, и повторял на автомате фразы врача, которые не всегда доносились до Арсения.

Антон старался не поворачиваться в скрытую сторону, но смотреть на лицо Арсения было не легче. Он морщился от боли, глаза большую часть времени были зажмурены и чуть ли не рычал при каждом движении. Антон поправлял спадавшую на глаза челку и накрывал сжимавшую его руку ладонь своей. И когда услышал детский крик, Антон сначала даже не понял, откуда он. Но уже через несколько мгновений Арсению на грудь уложили сморщенный комок, и он в первый раз в жизни увидел своего сына.

Когда Антон называл его мелким, он до конца не верил, что тот реально будет настолько крошечным. Но он был меньше кошки, и как будто, мог поместиться даже у него на ладони. Редкие темные волосы на макушке были прилизаны ко лбу какой-то белесой субстанцией, как, собственно, и вся фиолетовая кожа. Он никак не мог осознать, что этот плачущий яйцеголовый инопланетянин был его сыном. Арсений крепко прижимал его к себе левой рукой и крепче укутывал в одеяло. Антон боялся к нему прикоснуться, но в какой-то момент он все-таки не удержался и осторожно провел по его щеке указательным пальцем.

— Какой он страшненький, — прошептал он, не отводя с младенца взгляда.

— Весь в тебя, — вымученно прошептал Арсений с усталой улыбкой.

Антон усмехнулся в ответ и поцеловал его в щеку. Медперсонал снова засуетился вокруг Арсения, акушерка мягко убедила их ненадолго отдать ей ребенка на обследование, и когда Антон услышал, что его мужа попросили снова тужиться, он на всякий случай снова сжал его руку в своей. Однако Арсения уже это мало волновало. Его взгляд бегал по залу и пытался отыскать ребенка. Антон краем глаза видел их сына, лежащим на столике, но как только он наклонился, чтобы успокоить мужа, к ним вернулась акушерка и предложила Антону проследить за обрезанием пуповины. Он растерянно перевел взгляд на Арсения, не зная, как поступить. Ведь все это время он боялся, что это придется делать ему.

— Сходи, — устало попросил его Арсений, прикрывая глаза. — Не хочу, чтобы мелкий один оставался.

Не зная, куда деть переполнявшие его эмоции, Антон быстро поцеловал его в лоб и на негнущихся ногах пошел за акушеркой. Сразу за шторкой он заметил чьи-то перчатки в крови и поспешил отвернуться. Хотя лежащий темный сгусток, связанный с мелким, выглядел, пожалуй, еще хуже. И он сосредоточился на ребенке, который с криками дергал руками и ногами во все стороны, не обращая ни на что внимания. Акушерка ловко перехватила его пуповину, зажала ее какой-то пластиковой прищепкой и щелкнула ножницами, обрезая его почти под корень.

Мелкий на это никак не отреагировал, и Антон решил, что видимо в этом ему и надо было убедиться, и немного расслабился. Медперсонал рядом с ним принялся измерять мелкого, а он в это время внимательно наблюдал за тем, как они держали его в руках, и пытался запомнить, как это делать правильно.

— Записывай, да: Шастун, омега, родился девятнадцатого февраля в двадцать два пятнадцать, — врач отвлекся от Арсения и подошел к ним, продиктовывая все данные. — Вес… три двести, рост сорок девять сантиметров. По шкале восьмерка.

Антон повторил все про себя, думая, что надо запомнить эту информацию для Арсения, но в следующий момент бирку со всей информацией прилепили на руку сына. А еще через пару секунд его вручили ему в руки, замотанного в пеленку и в шапочке. Он оторопело замер на месте, как олень в свете фар. Кто-то из медперсонала помог ему правильно обхватить его руками, и Антон медленно опустил взгляд на сына, замечая, что тот стал гораздо спокойнее, чем был минутой раньше. Еще и открыл свои огромные голубые глаза и внимательно смотрел на него.

Антон вцепился в него, боясь пошевелиться, и неуверенно улыбнулся сыну в ответ. За прошедшие минуты он заметно порозовел и стал больше похож на человека. В его внешности уже виднелось что-то до боли родное и знакомое. И пускай все черты его лица пока были меньше ногтя, Антон даже так мог узнать арсеньевский нос из тысячи. А вот губы у него, наоборот, были пухлыми, совсем как у него. И сколько бы Антон не считал, что прикипел к мелкому за время беременности, сейчас это все казалось чем-то ничтожным на фоне того, что он почувствовал сейчас, когда увидел в нем и себя, и Арсения. Антон перевел взгляд на мужа и в этот момент до него дошло, что теперь у него стало два омеги, ради которых он был готов на все.