— И что на самом деле скрывается за стеной на первом этаже? Почему кодовое слово «прачечная»? — походку Люмин теперь трудно было назвать уверенной, а самое главное, ровной.

— Наверное, потому что там действительно находится прачечная, — Чайльд бережно придерживал спутницу за талию, всё больше удивляясь тому, когда ей удалось настолько опьянеть. Должно быть, свою роль здесь сыграли свежий воздух, уютная атмосфера и приятная компания.

— Зачем вам прачечная в здании офиса мафии? — блондинка с искренним непониманием на лице взглянула в глаза парню, — Разве это не привлекает внимание обычных жителей?

— На это мы и рассчитывали, когда начинали её проектирование. Видишь ли, принцесса, на мне держится немалая часть нелегального бизнеса в городе, — Люмин кивнула, вряд ли бы её это удивило даже в трезвом состоянии, — И в то же время я не особо бегу от закона, что ты тоже могла заметить.

Улицы совсем опустели, возле воды стало заметно холоднее, а за руль парень сесть больше не мог. Надо же, человек, рассказывающий о своём незаконном бизнесе, не посмел вести автомобиль в состоянии лёгкого опьянения. Чайльд пытался связаться со Сказителем, чтобы тот каким-то образом смог забрать их из города.

— Под моим контролем несколько борделей и нелегальных казино. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно, но даже часть городской полиции у меня на зарплате — одна из причин, почему некоторые дела проходят так гладко. Наши мельчайшие ошибки покрывают «защитники закона», — рыжеволосый парень усмехнулся с характерным звуком и немного опустил веки; явно гордился своими заслугами, — Но возвращаясь к прачечным. Тебе знакомо понятие «отмывание денег»?

— Если подумать, то звучит вполне себе понятно и без расшифровки, — не спеша выдала девушка, медленно шагая по левое плечо от спутника.

— Если говорить честно, то мой годовой доход исчисляется в миллионах, быть точнее, сотнях миллионах, — он говорил об этом настолько спокойно, будто бы в наше время представитель любой профессии, начиная от уборщика и заканчивая директором известной компании, получал такую же заработную плату, — Но это всё незаконные деньги, я не могу просто взять их и потратить, как мы делали сегодня.

— Но ведь, — Люмин нахмурилась, не понимая, действительно ли она настолько пьяна, либо парень противоречил самому себе.

— В нужных кругах всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но доказательств для того, чтобы накрыть нашу контору не хватает. Правда, любая моя осечка может стать последней в нашей истории, — он выдержал короткую паузу, замечая вдалеке очертания собственного автомобиля, — Поэтому было решено открыть прачечную. Вернее, прачечные. Их очень много по всему городу, да и цены там до смеху низкие, так что этот бизнес, скорее, идет в убыток, но суть в том, что он легальный. Они были открыты всего-то для того, чтобы выдать наш незаконный финансовый запас за вполне себе правомерный.

Люмин застыла на месте, а парень успел сделать ещё пару шагов впереди неё, но после тоже остановился, оборачиваясь. Девушка смотрела на него, словно он только что дал ей ответ на детскую загадку, которого она не знала с пяти лет.

— И ты сам это придумал? — спросила блондинка, делая небольшую паузу после слова «ты».

— Скарамучча умный парень, но в этом направлении у него мозг не работает, — с невинным смешком выдал рыжеволосый, замечая свет фар автомобиля. Славно, что Сказитель не появился на месте несколькими минутами ранее, иначе Тарталья вряд ли бы отделался простыми обидными словами в свой адрес.

— Эх ты, авторитет на ножках, — темноволосый парень хлопнул дверью такси, не глядя в его сторону и двинулся навстречу парочке, — Неужели раз ты такой король, то тебя некому подвезти до дома кроме меня? — недовольно выдал Скарамучча, потирая глаза; кажется, он был настолько сонный, что и достойного обидного слова не смог подобрать. Время приближалось к трём часам ночи.

И почему если все трое оказывались на улице вместе, то это зачастую была глубокая ночь?

— Я же тебе доверяю, как себе, — Чайльда тоже было трудно назвать трезвым, раз уж он действительно позвонил Сказителю в такое время для того, чтобы он отвёз их домой, — Добавлю тебе к зарплате, — он извлёк из кармана ключи от машины и легко пустил их по воздуху, словно им и было предназначено всегда находиться в полёте.

— Мозгов себе добавь, — темноволосый словил связку и тут же развернулся в сторону автомобиля настолько резким движением, будто собирался угнать его и оставить Тарталью с Люмин на чокнутых ночных таксистов.

— Можешь снова остаться на ночь, если не хочешь ехать домой по темноте.

— Ну уж нет, оставаться в доме наедине с парочкой идиотов, возвращающихся со свидания посреди ночи — как-то неправильно. Не хочу выглядеть как ребёнок, который застукал своих родителей, вы мне уже психику достаточно потрепали.

— Сколько раз тебе ещё надо будет объяснить ту ситуацию, чтобы до тебя, наконец, дошло? — устало пробубнила Люмин, поспешив вслед за темноволосым.

— Тогда можешь поехать домой на моей машине, — Тарталья сделал паузу, дабы дать Скарамучче возможность отреагировать; ответ не заставил себя долго ждать. Сказитель обернулся на рыжеволосого парня с самым невинным лицом, какое не изображал за всю свою жизнь, — Только с условием того, что завтра утром ты встаешь в два раза раньше, собираешься, заезжаешь за нами, забираешь нас и мы все вместе едем на работу.

Скарамучча моментально изменился в лице: он скривился, цокнул языком и как можно быстрее отвернулся. Чайльд же намеренно продолжил.

— А если владеть базовыми знаниями в области математики и каким-то источником, чтобы узнать местное время, то можно вычислить, что спать тебе в таком случае останется часа два, не больше.

Сказитель продолжал устало вздыхать практически после каждого слова рыжеволосого, словно бы своими вздохами он пытался полностью перекрыть его бессмысленную, как ему казалось, речь и больше никогда не слышать этот голос. Он остановился возле водительской двери и взглянул на Тарталью, который в этот момент открывал двери для блондинки.

— Я в офисе раньше десяти не появляюсь, — возразил он; с такими расчетами он мог быть дома где-то в половину четвёртого или в четыре утра, и поспать как минимум ещё четыре часа, чтобы в девять спокойно выехать на работу.

— Вот чтобы завтра в восемь был, — Чайльд невинно подмигнул парню и кратким движением залез в автомобиль следом за Люмин, закрывая дверь.

— Господь, слышишь, Господь? — Скарамучча откинул голову назад и устало взглянул на звездное небо, — Ну вот нахуя ты меня этим утырком наградил? — с очередным тяжелым вздохом темноволосый парень занял водительское место.

— Вот когда станешь боссом, тогда хоть нанимай специального человека, в которого будешь плеваться каждый раз, когда что-то выбесит, — выдал рыжеволосый.

— Скорее бы уже, — Сказитель снова цокнул языком, завёл автомобиль и выехал на проезжую часть с парковки; фиксируя телефон в специальной подставке, он попутно совершил звонок, заказав такси к дому Чайльда, несмотря на то, что последний всегда старался избегать лишних посетителей на своём участке. Действие, частично только для того, чтобы насолить, но в большей мере Скарамучча нуждался в каком-то способе добраться домой. Ещё одну ночь в особняке Тартальи он проводить не намеревался.

— Поедешь домой? — спросил Чайльд, отворачиваясь от окна с ночным видом на город.

— Нет, по приколу такси вызвал, я вообще в Крым собрался поехать, о каком доме речь, — съязвил темноволосый и кратко взглянул на зеркало заднего вида, заприметив в нём только лишь ухмылку Тартальи. «Нечего тут лыбиться», — подумал он.

За издёвкой Скарамуччи ничего не последовало: Люмин казалась слишком уставшей для того, чтобы просто разговаривать, что уже говорить о процессе размышления над колким ответом. А Чайльд просто не считал нужным ещё больше раздражать подчинённого, всё же он осознавал, как поступал, когда вызывал его едва ли не в центр Лос-Анджелеса в 2:38 ночи. Далее поездка протекала без лишних слов. Водителю пять звёзд.

Высадив парочку на территории дома рыжеволосого, Скарамучча припарковал автомобиль и очень скоро оказался в заказанном собой такси. Не прощаясь, он улетел навстречу своему домуа может всё-таки Крыму.

— Как самочувствие? — Чайльд бережно сопровождал девушку к дому под руку, она казалась ему до смерти уставшей, будто готовая тотчас свалиться на землю и уснуть.

— Ощущения как после первой миссии, — вопреки своему виду девушка ответила довольно бодро, — Устала, но спать ещё не хочется.

— Придётся ложиться, как бы тебе не хотелось. Завтра начинается новая рабочая неделя, у нас много дел.

— Ты говоришь так каждое воскресенье, — недовольно заметила блондинка, — Даже в те дни, когда мы работали и «рабочая неделя» не имела ни начала, ни конца.

— Ничего не могу сделать, принцесса, но завтра нас ждут великие дела, — он улыбнулся и стал подниматься вверх по лестнице на пути в спальню.

— Ты ведь такой великий и всемогущий, — с лёгкой насмешкой выдаёт блондинка, — Сделай что-нибудь уже, сократи количество нашей работы немного. Соглашаясь работать с тобой, я предполагала, что буду только отдыхать и показываться на светских мероприятиях, представляясь женой короля мафии.

Чайльд застыл у кровати, удивлённо глядя на спутницу. Он несколько раз в недоумении хлопнул ресницами — картинка походила на то, будто бы они поменялись местами и сейчас Люмин была тем самым рыжеволосым парнем, который в начале прошлого месяца с нахальной усмешкой на лице подкалывал её, а сам парень стал невинным светлым ангелом. Глупости.

— Чего же ты от меня хочешь, принцесса? — Тарталья в непонимании почесал затылок, неловко улыбнулся и опустил веки, как бы стараясь всем своим существом выразить… смущение?

Неожиданно предпринятое действие сбивает с толку не столько Люмин, которая решила воспользоваться моментом, сколько Чайльда, которого из-за чрезмерной расслабленности в теле в эту секунду едва не завалила на кровать хрупкая девушка. Она весьма уверенно касается обеими ладонями веснушчатой кожи щёк — в голову, должно быть, стукнуло выпитое вино. Жгучее дыхание рыжеволосого неожиданно мягко оседало на девичьих губах, но отчего-то теперь, когда это было так к месту, глаза не закрывались. Чайльд готов был ослепнуть от очарования сего момента: белоснежная шелковистая кожа Люмин сейчас ничуть не покрывалась малиновыми вкраплениями, неужели перестала смущаться? Показалось — девушка заливается краской, стоит только Тарталье постепенно провести кончиком языка о чужой ряд зубов. Тем не менее, она весьма послушно открывает рот, а Чайльд незамедлительно отстраняется.

— Ты меня возненавидишь, если утром узнаешь, что я воспользовался тобой пьяной, — спокойно сказал он, удерживая дистанцию, — Сходи в душ, и мы будем ложиться спать.

Люмин хмурится и выстраивает самый недовольный взгляд, который она смогла освоить благодаря Скарамучче. Выждав несколько секунд, она снова тянется навстречу парню, вовсе не надеясь на какой-то ответ. Да, возможно, она возненавидит себя за то, что первая проявила инициативу, будучи пьяной. Но с другой стороны, в трезвом состоянии она бы не осмелилась и не позволила себе подобное.

Правда, в этот раз Чайльд не противится — его долго уговаривать не надо, но в полуприкрытых глазах читается: «Я предупреждал». Овладевая всё той же инициативой, рыжеволосый нажимает чуть сильнее, а Люмин более явно не стремится показать, что целуется лучше. Она никогда не отрицала того, что только обучалась этому искусству, а Тарталья был для неё примером, к уровню которого она стремилась. С ним же и проходил каждый урок.

Мокрый, затянувшийся поцелуй, во время которого появляется ощущение того, что губы вот-вот растают — только такой может открыть доступ к особому спектру эмоций. Изысканный наряд Люмин, купленный всего несколько часов назад, лучше всего смотрелся отброшенным в сторону на пол, а чтобы всё было предельно честно, Чайльд позволил избавить себя от футболки. В его положении и при его должности в этом прогнившем городе возможностей, он мог бы рисовать такую картину чуть ли не каждый день, когда только захочется позабавиться с новой пассией. Но отчего-то он выбрал Её.

Рыжая макушка спускается чуть ниже, оставляя за собой еле ощутимую тень прикосновения губ к чужой тонкой коже. Люмин скользит пальцами сквозь пылающие пряди, словно подтверждая то, что изучила достаточно видеоматериала, чтобы первой настоять на подобном методе проведения бессонной ночи. Тарталья легко орудует пальцами, лишая застёжку на бюстгальтере девушки шанса на существование. Подлец! Явно не стесняется продемонстрировать то, что расправляется с таким механизмом далеко не в первый раз.

— Продолжим в таком темпе, и будет довольно скучно, не находишь?

«Скучно?», — подумала девушка, — «Да я с трудом надоумила себя на то, чтобы начать всё это, а ему скучно. И что в его понимании «не скучно»? Может, подвесить меня к потолку вверх ногами?»

Люмин не заметила, когда они с парнем успели поменяться местами, и теперь уже Чайльд бесстыдно посмел толкнуть её на кровать. Он осторожно коснулся женской ноги и небрежным движением потянул её на себя, чуть отводя в сторону. Выпуклость, заметно выпирающая из брюк, больше не ограничивалась только визуальной демонстрацией — девушка отчётливо ощутила соприкосновение. Чайльд потянулся за чем-то к прикроватной тумбочке, вариантов было немного, но перо явно не входило в этот скудный список. Так это в понимании Тартальи должно было сделать момент интереснее?

Пушистая часть мягко проходится вниз от ключиц: щекотно, но не настолько, чтобы начать заливаться смехом. Однозначно описать ощущения не получается, Люмин едва узнала себя в момент тихого стона, сорвавшегося с собственных губ. Чайльд улыбается. Он словно рисует пером, проводя нехитрые полосы чуть ниже живота и на внутренней стороне бедра.

— Пытаешься отговорить, а сам всё подготовил, — Люмин было хотела попытаться приподняться, но не нашла в этом острой нужды; она чуть опустила голову и наблюдала за тем, как парень, отложив перо в сторону, вновь тянется к тумбочке.

— Быть умным — значит вовремя притвориться тупым, — опьяняющая ухмылка на его лице стала чуть шире, — Нам стоит попробовать что-то интереснее пера, — и более не говоря ни слова, парень обернулся на стакан воды со льдом, стоящий около кровати.

— Только не надо обливать меня водой, — испуганно выдала Люмин, совершенно не улавливая ход мыслей рыжеволосого, — И стакан в меня тоже засовывать не надо. Вообще в его сторону не смотрикомедия да и только.

Чайльд наверняка едва сдержал смех только для того, чтобы не испортить атмосферу момента. Он ловко извлёк кубик льда из стакана, леденящие капли воды стекали с пальцев и беззвучно приземлялись точно на чувствительную кожу, заставляя внезапно содрогаться.

— Итак, откуда мне стоит начать? — не убирая усмешки, спросил парень; он словно нарочно дожидался момента, когда лёд в его ладони начнёт стремительно таять и всё активнее оседать на оголённом девичьем теле, — Может, отсюда?

Тарталья нежно пристроил кубик чуть выше груди, провоцируя не только шумный внезапный вдох, но и тонкий писк. Постепенно тающая ледяная частица подчинялась малейшему движению пальцев рыжеволосого мафиози и следовала точно туда, куда он указывал. Понятие привыкания не заставило себя долго ждать, и очень скоро Люмин заёрзала на кровати, побуждая парня придумать место для льда поинтереснее. Нормально вообще, что ей настолько это нравится? Девушка смущалась своих мыслей ещё сильнее, чем того, во что ввязалась. Кубик растаял практически полностью, завершая свой путь едва лишь ниже живота. Незамысловатые узоры из тысячи капель существовали считанные секунды, прежде чем впитаться в тёплую кожу.

— Неожиданно приятный сюрприз наблюдать за тобой в таком виде, — Чайльд склонился критически близко над девушкой, касаясь кончиком языка уха и покусывая мочку; девушка незаметно обвивает его шею руками, блокируя всевозможные пути отступления. Тарталья ловко перебирается от уха до сладких губ, бесцеремонно впиваясь в них словно в самый последний раз.

Он постепенно отстраняется, хрупкие руки девушки никак ему не перечат. Чайльд нарочно оттягивает нижнюю губу блондинки и окончательно отрывается от собственной пассии. Рыжеволосый парень максимально отступает, Люмин невольно увлекается изучением его тела, в особенности торса и всего того, что следовало ниже. Она стыдливо признавалась себе в том, что ещё никогда не ненавидела его брюки так сильно.

— Финальный акт, принцесса, — он ухмыльнулся как-то безумно, девушка обратила внимание на то, как рыжеволосый извлёк из тумбочки обычную комнатную свечу, — Самая обыкновенная, даже не ароматическая, — Чайльд заметил мимолётный испуг на лице блондинки, — Не волнуйся, я не сделаю больно. Если только немного.

Люмин дрогнула без причины на то: Тарталья ещё не приблизился, да и не было чего-то, что прикасалось бы к ней, зато его слова с большим успехом вызывали мурашки по всему телу.

— Давай-ка ты перевернёшься на живот, — полутоном проговорил парень, извлекая зажигалку из кармана брюк и зажег свечу; наперекор своему страху, Люмин медленно развернулась на кровати — Чайльд поспешил освободить её от остатков нижнего белья, что по сей момент продолжали своё абсолютно бессмысленное существование, — Всего пару капель…

Девушка зажмурилась и постаралась быстрее за что-то схватиться — из вариантов было только одеяло, на котором она лежала. Она стала постепенно вести обратный отсчёт, словно их мысли должны были синхронизироваться, и Чайльд начал бы только тогда, когда блондинка об этом подумает. Но спустя три заново начатых отсчёта от пяти до нуля ничего не произошло. Чайльд молча любовался, в конечном итоге пристроив свободную от свечи ладонь на женских ягодицах. Люмин вздрогнула от неожиданности, ведь касание было предельно нежным в отличие от последующих действий парня: он мягко сжал ладонь, а расслабив её, отвесил короткий резкий шлепóк. Девушка встрепенулась и издала звонкий писк, тут же упав лицом в одеяло, дабы не шуметь.

— Нет-нет, я хочу слышать, — отрывисто произнёс Чайльд, — Можешь не стесняться, из моей комнаты тебя никто не услышит, пускай даже криком кричать станешь, — он вознёс пылающую свечу над девушкой, — Чего я и попытаюсь добиться.

Раскалённые капли воска сию секунду наладили контакт с шёлковой кожей. Люмин прерывисто вскрикнула, смешивая писк со стоном. Одеяло резко сжалось в её ладонях, а тело заметно содрогалось.

— Ещё немного, потерпишь? — не собираясь дожидаться ответа, Тарталья запустил в полёт ещё несколько обжигающих капель, свободной рукой нежно лаская тонкую талию. Люмин тихо скулила то ли от боли, то ли от удовольствия, но, вероятнее всего, от приятных болезненных ощущений. Пламенные капли, казалось, прожигали насквозь, но отчего-то это приносило только наслаждение. Восковые печати оставили свой след на ягодицах и чуть выше по спине, когда Чайльд задул свечу и аккуратно отложил в сторону, — Отличная работа, принцесса.

Он не дал девушке развернуться на спину, прижав её к постели и активно покрывая поцелуями каждую частичку тела, которому несколько мгновений назад пришлось испытать боль. Чайльд невзначай потянул девушку ближе к себе и как бы помог ей принять следующее положение: приказ «раздвинь ноги пошире» Люмин слышала уже во второй раз, но сейчас оно играло совершенно иначе. Ей казалось немного нечестным то, что Тарталья до сих пор вынужден оставаться за пределами кровати, но парень сам выбрал такой вариант развития событий и послушно своим мыслям приземлился на колени перед кроватью.

— Готов поспорить, ты мечтала попробовать с момента, когда узнала об этом, — ухмылка в эту ночь не сползала с лица рыжеволосого.

Он позволил спутнице перекинуть ноги через его плечи, а сам принялся старательно оставлять поцелуй за поцелуем на внутренней стороне бедра, иногда мягко покусывая тонкую кожу, а иногда нарочно двигаясь всё ближе и резко отстраняясь. Сверху доносились надрывистые вдохи: Люмин тщетно пыталась быть тише. Во-первых, у неё это мало получалось, во-вторых, Чайльд запретил.

— Не дёргайся, принцесса, — он опалил чувствительную кожу своим дыханием, произнося каждое словно нарочито долго и шепотом, приступая к делу.

«Не дёргаться» вовсе не получалось. Первый стон вышел дрожащим, а сама Люмин тотчас попыталась приподняться на локтях и свести ноги, но Чайльд терпеливо удерживал их в прежней позиции. Чужой язык выводил незамысловатые узоры, просто играясь, более нескромные стоны и всхлипы наполняли комнату от пола до потолка. Светловолосая девушка окончательно обмякла в чужих руках и мягко прогнулась в спине. Чайльд деликатно пустил в ход пальцы. Мастерства ему было не занимать: благодаря собственному внушительному опыту, Тарталья искусно передвигал ладонью вперёд-назад, вовсе не доставляя дискомфорта. Люмин честно готова была признаться, что боли она вовсе не чувствовала, а за одеяло она снова хваталась исключительно от удовольствия, сжимая его в руках и жмурясь до белых пятен в глазах.

— Аякс! — воскликнула девушка, впервые за короткий период времени используя голос для того, чтобы заговорить, а не простонать.

Парень без промедления отстранился и демонстративно облизал пальцы, глядя на блондинку снизу вверх. Запыхавшись, Люмин устало смотрела на него в ответ. Стоит уточнить, что усталость была приятной, но внутри на уровне живота что-то продолжало тянуть: Чайльд оборвал всё, будто точно зная, что девушка нуждалась ещё в паре секунд, не более.

— Надо довести начатое до конца, верно? — эти слова звучали малость забавно в сопровождении тому, что парень постепенно стягивал с себя брюки, а следом за ними и белье.

Люмин без стеснения прервала весь процесс, с трудом поднимаясь с кровати и снова сливаясь в поцелуе. Рыжеволосый парень осторожно уложил её обратно, залезая сверху и не разрывая контакта. Желания торопиться не было, наоборот, каждую секунду хотелось растянуть на час. Сбитое дыхание не волновало так сильно, как тому стоило бы. На замену бесшумным стонам и вздохам пришли более звучные, светловолосая девушка словила себя на мысли, что собственные коленки едва подрагивают — какое счастье, что в этот момент она лежала.

Очередь дошла до аккуратного переливающегося квадратика на прикроватной тумбочке, который Тарталья неведомо когда успел достать из полагающей ему коробочки. Он был отложен на неизвестный отрезок времени, пока Люмин поддавалась сторонним ласкам. Чайльд демонстративно раскрывает упаковку с презервативом, зажав угол между зубами, пока светловолосая девушка косится в сторону, стараясь не смущать парня своими гляделками. Ведь он только что открыл новую часть своего тела для неё, только вот от этого стеснения больше было у блондинки. Осторожно распределяя латекс, Чайльд с усмешкой смотрит в чужие янтарные глаза, категорически не желая разрывать зрительный контакт. Люмин тоже старается изо всех сил, ведь подобные взгляды разжигают только больше похоти.

— Будет больно — не молчи, — Тарталья повис над спутницей, мягко взяв её за руку и переплетая пальцы, предварительно потратив некоторое время на то, чтобы разогреться; он будто бы попытался придать моменту больше уюта, а Люмин, практически проигнорировав это действие, быстро закивала головой и вновь зажмурилась.

Чайльд беззвучно смотрел на неё несколько секунд. Будь Люмин трезвой, пошла бы на это? Расстояние между ними сокращалось всё быстрее с каждым мгновением. Не станет ли она жалеть о случившемся поутру? Рыжеволосый парень бережно накрывает желанные губы в ответ, отчего напряжение в теле девушки понемногу спадает. Он ласково поглаживает её ладошку подушечкой большого пальца, стараясь сократить все болезненные ощущения до минимума или хотя бы отвлечь от них.

Дрожащий стон срывается с губ: медленно продвигаясь вперёд, Чайльд так же перестал стараться быть тише. Это и не было в его стиле. Он придерживался умеренного темпа, а когда его губы не были заняты чужими, то обязательно воспроизводил низкие басистые рыки и резкие вдохи. Ему всенепременно нравилось то, как Люмин, возможно, из-за полного отсутствия опыта постоянно неосознанно сжималась, наверняка и не осознавая, сколько это добавляет к и без того безграничному удовольствию. Она же непроизвольно стала двигаться навстречу, уловив темп партнёра и пройдя сквозь стадию привыкания. Девушка сжимает чужие плечи и пытается прогнуться в спине.

Несколько минут Тарталья умышленно заставлял блондинку мучиться из-за постоянных смен темпа. Предварительно предупредив спутницу, он стал двигаться чуть резче и быстрее, а после вновь возвращался к изначальной скорости. Каждое мельчайшее движение рыжеволосого заставляло стоны вырываться из груди снова и снова — внутри, чуть ниже живота чувствовалось цветение самого нежного цветка в этом мире. Люмин отвернулась в сторону и прикрыла лицо локтем: отчётливо ощущалось, как Чайльд стал крепче сжимать её ладонь. Новые ощущения казались настолько приятными, что девушка с головой утопала в них. Тепло разливается будто бы по всему телу, девушка тяжело дышит. Тарталья в её глазах сейчас выглядел размыто, но его громким финальным стонам не преграждало ничего.

— Принцесса… — неожиданно хриплый голос возвращает к жизни.

Люмин не отвечает, только спокойно продолжает лежать, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь в ногах и во всём теле. Честно говоря, она не единожды представляла свой первый раз, но на такое у нее не хватило фантазии. Чайльд, избавившись от ненужного более латекса, устроился рядом через несколько мгновений — такой же запыханный, приятно утомлённый и расслабленный. Он мягко скользил рукой по пшеничным прядям, пытаясь запомнить каждую эмоцию на девичьем лице.

— Вода уже не должна быть такой холодной, в конце концов, льда в ней уже давно нет, — улыбка Чайльда стала совершенно обычной и мягкой, в ней сложно было разглядеть былой вызов и похоть. Он лениво приподнялся и подал блондинке стакан.

Девушка ещё несколько секунд пыталась всячески спрятать лицо от партнёра, но жажда взяла над ней верх, и Люмин медленно приподнялась на локтях и потянулась за водой, которую ей предлагали. Чайльд с наслаждением наблюдал за ней, бережно укрывая обнаженное тело одеялом.

— Почти четыре утра, — блондинка отдала стакан парню и попыталась как можно быстрее закутаться и уснуть; спать в нынешнем состоянии очень хотелось, — А нам всё ещё надо на работу, — она сонно потёрла глаз и постепенно скрутилась.

— Ну нет, душ мы не пропускаем, — Чайльд весьма бодро подхватился с кровати и в спешке натянул домашние шорты, — Позади долгий день и весьма не короткая ночь, после такого пренебрегать водными процедурами просто немыслимо.

— И как у тебя только сил хватает умными словами кидаться, — недовольно пробубнила Люмин и тут же почувствовала, как её отрывают от кровати вместе с одеялом. Будь это любой другой день, или любое другое место — она тотчас начала бы брыкаться и пытаться вырваться, наверняка бы потерпела неудачи и весьма маловероятно упала бы на пол. Сейчас блондинка только негодующе гудела в шею Чайльду, но от этого не переставала за него держаться.

— Кто-то из персонала остается здесь на ночь? — Люмин жила в этом доме не первый день, но почему-то этот вопрос в голову пришел только сейчас.

— Чарльз здесь круглосуточно, на первом этаже у него есть собственная комната, а остальные работают по часам, приходят рано утром, уходят, как закончат работу, или вечером, когда заканчивается смена. Я часто могу отпустить кого-то раньше. Если вся работа выполнена, чего тут сидеть?

— Ты и впрямь слишком добрый как для короля мафии, — Люмин едва отстранилась, продолжая держаться за шею рыжеволосого, и мягко улыбнулась.

— Давно не видела меня в действии, — он улыбнулся в ответ и отпечатал поцелуй на лбу блондинки; осторожно спускаясь по лестнице, парень свернул в ванную комнату и опустил девушку на пол.

Он любезно включил воду в душе и сделал шаг назад, взглянув на спутницу: Люмин так и стояла, укутанная в одеяло, и смотрела то на стекающие по стене капли, то на парня. Она молчала, но надеялась на то, что Тарталья и сам сможет прочитать в её глазах мольбу о том, чтобы он вышел из ванной комнаты. Чайльд тихо рассмеялся, но говорить о том, в каком виде он наблюдал за ней всего десять минут назад, не стал.

Едва дверь закрылась вслед за рыжеволосым, Люмин быстро скинула с себя одеяло и залезла под прохладные струйки воды. «Аякс наверняка пошел наверх, чтобы тоже принять душ. Настроил себе комнат», — подумала девушка, пытаясь отрегулировать воду и включить более теплую: холодная придавала ненужную бодрость.

И Чайльд действительно оказался на втором этаже в ванной, только задержался там на более короткий период времени и в спальню вернулся гораздо раньше. Оттого и вышел на балкон с пачкой сигарет, бумажным пакетом и мокрыми волосами

— Так давно не видела, как ты куришь, что уже и забыла про эту твою привычку, — Люмин звучала гораздо веселее после душа, но всё же старалась говорить тише, чтобы не растерять своё сонное состояние до конца.

Она подошла к перилам, малость перегнулась через них и постаралась заглянуть в лицо парню. Светало. Но от этого рассмотреть его эмоции не было легче — отчётливо виднелся дым сигарет, что летел в её сторону, а ещё девушка точно заметила его влажные волосы, что определённо ей не нравилось. На улице было прохладно.

Чайльд молча сделал шаг назад от перил, будто бы проигнорировав блондинку и не желая с ней общаться. Люмин растеряно наблюдала за его действиями: Тарталья, стоящий по правое плечо от неё, решил просто сменить сторону. Девушка было хотела задать вопрос, к чему было это лишнее, как ей казалось, движение, когда обнаружила, что дым от сигареты больше не окутывал её.

— Это твой подарок, — рыжеволосый парень протянул бумажный пакет, который девушка заметила, как только вышла на небольшую террасу из спальни.

— Подарок? В честь чего? — вопреки своим настороженным вопросам, Люмин с интересом залезла внутрь пакета, вытягивая из него коробку.

— Не хватало мне ещё повод выжидать, — Чайльд улыбнулся и стряхнул пепел, — Я давно его заказал, а сейчас он готов, вот и дарю тебе.

— «Его»? — Люмин несколько секунд смотрела на рыжеволосого парня, пока тот не повернулся и не взглянул на неё в ответ. В голове закрутилось миллион мыслей о том, что могло быть в коробке. Подсказок было несколько: этот предмет мужского рода, его почему-то изготавливали на заказ и он не слишком большой, постольку вместился в коробку размером около двадцати пяти сантиметров, может, чуть больше. Но к чему было гадать, когда есть возможность в эту же секунду раскрыть подарок? Люмин в последний раз смотрит на рыжеволосого, как бы без слов спрашивая, точно ли она может заглянуть внутрь, а Чайльд расслабленно кивает и докуривает сигарету.

Блондинка осторожно снимает крышку навесу — неподалёку был столик, на котором можно было это всё сделать, но, во-первых, любопытство сейчас стояло на первом месте, а во-вторых, ей хотелось сделать это так, чтобы Чайльд тоже наблюдал.

Внутри на бархатной алой ткани осторожно расположился чёрный пистолет. Девушка несколько раз моргнула в непонимании — что из этого делалось на заказ? А после обнаружила выгравированную надпись в виде собственного имени на оружии. Она неуверенно изъяла его из коробки и поставила ту на пол, рассматривая пистолет со всех сторон. На обратной его стороне оказалась ещё одна надпись «Для моей принцессы», отчего Люмин немного смутилась и предпочла повернуть оружие стороной со своим именем.

— Это ничего, что тут моё настоящее имя? — спросила она.

— А ты не раздавай свой пистолет направо, налево, — он подмигнул блондинке и продолжил наблюдать за тем, как она изучает свою новую игрушку, — Выстрелишь в меня?

Люмин едва не выронила оружие из рук, резко взглянув на рыжеволосого. На его лице царило спокойствие и размеренность, словно бы это и не было шуткой. Девушка несколько мгновений испуганно смотрела на него, а после быстро замотала головой и постаралась улыбнуться. Не может же он говорить такие вещи всерьёз? Это всё шутка.

— Если хочешь научить меня стрелять, найди какую-то другую цель, — она постаралась правильно сжать оружие в ладони, но руки пробивало мелкой дрожью.

Чайльд тихо зацокал языком, замечая то, что девушка делает неправильно абсолютно всё. Что же, четыре утра — самое время для того, чтобы научиться правильно стрелять.

— Нет-нет-нет, ноги на ширине плеч, можешь немного ближе, но не настолько, — он принялся постепенно её поучать, — Сейчас ты выстрелишь просто так в лес, я не требую от тебя попадания в какую-то цель, но научиться пользоваться оружием тебе стоит. Итак, поверни голову в направлении стрельбы и не вздумай как-либо наклонять. Руку с пистолетом поднимаешь простым и естественным движением, а после фиксируешь, напрягая.

Люмин послушно старалась следовать каждому указанию рыжеволосого. Он крутился вокруг неё, выстраивая её осанку, положение ног, туловища и поднимал руку в верном направлении. В конечном итоге он замер точно у неё за спиной, укладывая руку поверх девичьей ладони.

— Тыльная часть рукоятки упирается в мышцу большого пальца и частично в мышцы средней и нижней части ладони. Большой палец выпрямлен и направлен вдоль пистолета, — он спокойно преподносил информацию, словно бы это была лекция в университете, — Стремись к уменьшению колебания оружия, и если они и происходят, то только с ровной мушкой. После наведения пистолета на мишень, проверяешь точность её нахождения в прорези. Одновременно с удержанием ровной мушки, ты нажимаешь на спусковой крючок, и… — Чайльд не спеша убрал руку, как бы давая девушке возможность произвести свой первый выстрел самостоятельно.

Следуя каждому его указанию, Люмин сию секунду спустила курок и едва подпрыгнула на месте при звуке резкого выстрела. Она даже издала тихий писк и почти что выронила пистолет, но Тарталья бережно придержал её за плечи, тихо смеясь.

— Ты научишься, нужно какое-то время, — он встал напротив неё и улыбнулся.

— Ты стреляешь практически не глядя, а меня учишь проверять точность положения мишени, — Люмин устало вздохнула и потупила взгляд в пол.

— Тут играет опыт и только опыт. Я стреляю, не глядя на цель, когда это вынужденная мера. Но всегда лучше перестраховаться и перепроверить, — он протянул руку девушке, как бы выпрашивая у неё собственный пистолет. Блондинка неуверенно вручила ему оружие, а в опустевшей ладони тут же образовались крохотные старинные часы на цепочке, — Стой на месте, отведи руку с часами в сторону и опусти циферблат вниз, держись за цепочку.

Чайльд сделал несколько шагов назад и принял положение, которому несколько мгновений назад учил Люмин. Циферблат шатался победно маятнику.

— Что ты собрался делать? Я и так знаю, что ты хорошо стреляешь, не надо целиться в часы, — блондинка стала быстро тараторить, — Прострелишь мне руку, и что я дальше буду делать? Аякс, это опасно, тебе не жалко меня? А если промахнешься?

В глазах помутнело на несколько секунд после предпоследнего сказанного Люмин предложения. Он ухмыльнулся и взглянул на девушку с долей хитрости и насмешки.

— Будешь дёргаться — точно промахнусь.

Люмин прикусила губу и замерла, сделав самое печальное лицо, что было в её арсенале. Она надеялась на то, что Тарталья, вновь взглянув на неё, передумает, но парень приковал всё свое внимание к циферблату, невинно свисающему с женской руки. Смотреть на то, как на тебя направлено дуло пистолета было невыносимо — блондинка плавно отвернулась, стараясь не придавать мишени лишнего колебания. Одно случайное вздрагивание, один естественный порыв ветра, и о последствиях можно было только гадать. Но человека, уверенного в себе больше, чем Чайльд, на планете трудно было сыскать, разве не так?

Пуля простреливает металлический циферблат с точностью попадания в сто один процент. Мелкие детали ювелирной работы сыпятся на деревянные доски, особо крохотные просачиваются сквозь щели и улетают куда-то в траву. Люмин покорно сжимает цепочку в руке, косясь куда-то в сторону. Только прогремевший выстрел возвращает её к жизни — от часов в руке осталась только позолоченная цепь.

— Видишь, принцесса? — гордо заявляет Тарталья, закидывая голову и опуская веки.

— Но всё равно ты придурок! — вскрикнула Люмин, кинув остатки часов парня. Она поспешила забежать обратно в спальню, спрятаться под одеялом и не разговаривать с рыжеволосым мафиози как минимум до следующего утра. Какая досада и какое лёгкое поражение — Чайльд оказывается сильнее, поэтому стоит ему только залезть в кровать, он легко перетягивает девушку на свою сторону, укладывая её едва ли не на себя.

«Просто сегодня холодно, так уж и быть, не буду сопротивляться», — в полудреме подумала Люмин.