Толстый мужчина с заплывшим животом сластолюбиво улыбнулся, глядя на забальзамированный труп самой прекраснейшей женщины на земле, правившей когда-то этими землями. Она вошла в историю как легендарная совратительница, попоровшая чуть ли не всех мужчин королевства. Аластор, ныне богатейший вельможа, имел схожую славу, обесчестив всех невинных в округе девиц, насладившийся каждой чужой женой, имевшей хоть немного привлекательную внешность. Ничто не могло остановить его вожделение, никто не мог посметь ему отказать. Да и платил он щедро. Больше сопротивлялись жёны, не желавшие унижаться ради грязных денег. Тогда Аластор брал их силой с одобрения мужей. Ему не нужно было для получения желаемой девицы стройное статное тело, ни нужны были роскошные волосы, ибо деньги всё решали. С ними даже залысина средь грязно-русых волос не имела значения.
Не только узы брака не являлись стеной перед его страстью. Сама смерть оказалась невластна над амбицией мужчины возлежать с прекраснейшей из всех. С минуты на минуту ждал он могущественного чернокнижника, готового хотя бы ненадолго вдохнуть жизнь в мёртвое тело.
Аластор настолько был поглощён лицезрением совершенного тела, что не обратил внимания на вошедшего слугу, оповещающего о прибытии гостя. Дожидаться дозволения, впрочем, гость не стал, войдя в просторную комнату с открытым гробом перед массивной кроватью, на которой могли бы поместиться свыше десяти человек. Чернокнижник оставался в тени, осторожно ступая. Мягкий ковёр сопутствовал тишине. Аластор заметил его только тогда, когда тот буквально возник перед ним.
— Исай, — представился чернокнижник, уловив вопрос во взгляде. Он не был стар, но из-за осунувшегося лица, бледной дряблой кожи и чёрных синяков под глазами из-за использования запретной чёрной магии Исай выглядел много старше своих лет. Даже волосы его были седыми. — К вашим услугам.
— А, это ты, — искривился в нездоровой улыбке мужчина. — Я ждал тебя. Полагаю, ты согласен с условиями сделки, — взглядом повёл он в сторону от гроба к объёмному мешку с деньгами.
Оценив взглядом мужчину, мешок и бездыханную девушку, заострив особое внимание на последней, Исай ответил:
— В оговоренное дополнение я смею просить дозволения также возлежать с воскрешённой женщиной. Это позволит мне стать сильнее для исполнения возможных последующих ваших затей.
— Вот проныра, — рассмеялся Аластор, — везде поспеть хочешь. Не слишком ли много захотел?
Исай продолжал оставаться спокойным, ни капли не меняясь в лице, словно все его мышцы были атрофированы.
— Прошу заметить, что без меня вам никогда не осуществить задуманного, — мертвецким голосом напомнил он. От него могилой веяло куда сильнее, чем от самой покойной.
— Знаю, — отмахнулся мужчина, — знаю. Так уж и быть. Раз оживить можно только раз, сам понимаю, насколько важно не упустить свой шанс. Но я возьму её первым!
— Мне не важна очерёдность.
На том и сошлись.
По приказу Аластора в комнату ввели пять связанных девушек. Страх читался в их глазах. Тела их обессилили из-за лекарственных трав, но разум оставался чистым. В полной мере осознавали они, что им сулила эта встреча. Их поставили в пяти точках по окружности, обозначенной чернокнижником. В центре положили труп. Из-за пазухи достал он чёрный ритуальный кинжал с черепом на перекрестии, пожирающем лезвие.
Исай не спешил избавлять девушек от душевных и физический мучений, постепенно нанося им раны, чтобы кровь стекала по полу. Нашёптывал причудливые для обычного люда слова. Сначала порезал по очереди девушкам запястья вдоль вен, чтобы получить максимум крови за меньшее время. Девушки должны были оставаться живыми. Кинжалом прочертил линии свежей кровью напуганных невинных дев. Аластору пришлось везти их из далёких земель. Линии те сошлись в пятиконечную звезду, центр которой заполнялся кровью, словно бассейн, над которым зависла мёртвая красавица. Исай тем временем продолжал беспорядочно полосовать тела жертв. Не столько из-за крови, сколько ради страданий и жажды жизни, усиленной приближением смерти. Достаточно поизмывавшись над девушками, чернокнижник вышел из круга, полностью погружаясь в чтение чёрной молитвы, склонив голову и закрыв глаза. Его душа вибрировала, получая ответ на своё заклинание. Ему не нужно было видеть, как недавно мёртвое тело неестественно встало на ноги, не сгибаясь ни в одном суставе, как пять душ девушек были поглощены одним телом. Пять тел ударились о пол. Исай открыл глаза вместе с ожившей.
Аластор вожделенно выдохнул, привлекая к себе внимание девушки.
— С возвращением в мир живых, бесподобная Элрая! — восторженно поприветствовал он её.
Элрая только смерила его недовольным взглядом, сквозь который сквозила неприкрытая жажда убийства, которую полоумный мужчина не желал замечать. Он хотел только одного. И это одно он вот-вот должен был получить. Да и насколько бы девушка ни сверлила взглядом, ничего сделать она не могла, связанная заклинанием. Тогда повернулась она в сторону чернокнижника.
— Каково твоё желание? — грозно спросила Элрая.
— Позволь нам насладиться твоим телом до рассвета, — попросил Исай, тем самым блокируя любые возможности для девушки на исполнения её мыслей, ведь тело её должно было обратиться в прах с первыми лучами солнца. Потому только одно тело можно было воскресить только один раз. Пять жизней за одну ради единственного шанса.
Элрая стиснула зубы, однако в итоге улыбнулась коварно. Несмотря на свой ненасытный голод мужских тел, слыла она женщиной изворотливой и умной. У неё не было возможности навредить призвавшим её душу из мрака преисподней, пока исполняла она чужую волю. Оставалось ей преисполнится давно забытой страсти, возлежав с двумя непримечательными мужчинами. Горделиво шагнула она вперёд, не теряя своего благородства не из-за нагого вида, не из-за принуждения.
— Как пожелаете, — повела она рукой по беспристрастному лицу чернокнижника, затем поманила к себе Аластора.
Властно схватила она Аластора за руку, кладя её на грудь, слегка подаваясь вперёд и выгибаясь. Искра озорства проскользнула в её взгляде. Мужчина несдержанно накинулся на неё с противным влажным поцелуем. Отвращения Элрая не проявила, отвечая страстно на поцелуй, языком владея лучше, чем кто-либо.
Бесцеремонно опустилась рукой она к готовому паху. С нетерпением Аластор сбросил с себя одежду, грубо схватил Элраю за волосы, принуждая опуститься на колени перед его членом.
Не сопротивляясь, Элрая с энтузиазмом взяла вонючий член в рот, не чувствуя запаха на своё благо. Сосала причмокивая, соблазняя не только действием, но и звуком. Постанывала от удовольствия. Неважно где, неважно как, ей нравилось чувствовать в себе мужскую плоть. Искренне улыбалась она, облизывая головку, лаская её ловкими движениями языка. С поцелуем переходила к глубокому заглатыванию, на которое не каждая продажная дама была способна. Вплоть до волосатых яичек, которые дразнила рукой.
Исай молча стоял неподалёку, внимательно наблюдая. Он не испытывал от картины возбуждения. Не спешил раздеваться. Он безучастно ждал своего часа.
Аластор изнемогал. Настолько Элрая была в своём деле хороша, что не сдержался он, упустив момент, изливаясь прямо в глотку девушке. Элрая проглотила всё до последней капли, маняще улыбаясь, отчего новые силы для продолжения забега пришли в мгновение ока. Аластор воодушевился, утаскивая за собой любовницу на кровать. Грубо бросил на спину, чтобы наброситься сверху, щеками и носом быстро трясь о груди. Остановился только для того, чтобы укусить сосок, второй сжимая пальцами до сладкой боли. Элрая выгнулась, стоном выказывая своё одобрение. Сжав обе груди руками, сминая, Аластор пристроил член между ними.
Снова выпустил он своё семя, на этот раз девушке прямо на лицо. Элрая облизнулась, языком собирая те капли, что удалось достать. Улыбнулась зазывающе, переворачиваясь на живот и вставая на колени, упираясь руками в постель. Аластор понимал, чего от него хотят.
Шлёпнув пару раз по упругим ягодицам, Аластор резко вставил девушке, отчего стенки вагины начали сокращаться в долгожданном экстазе. Элрая не удержалась и опустилась лицом в постельное белью, поддерживая себя локтями, пока мужчина безжалостно таранил её сзади.
Всё ещё не готовый прекратить страстное пиршество, почти без сил Алсатор перегнулся на спину, удерживая девушку в объятиях, чтобы она оседлала его и продолжила безумный заезд. Элрая отличалась ненасытностью. Ей было мало. Мало одного озабоченного мужчины, так старательно обхаживающего её уже долгое время. Тонкими длинными пальцами и взглядом поманила она к себе чернокнижника. Исай неторопливо снял одежду, столь же не спеша подошёл к паре. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, когда Элрая взяла в рот его вялую плоть. Он не испытывал возбуждения от мыслей и зрелища, но механическое воздействие возымело эффект над телом. Элрая довольно улыбнулась, шлёпая себя по ягодице, приглашая Исая.
Темп немного замедлился, чтобы двое мужчин поочерёдно могли вставлять свои члены в одну вагину, скользкую от любовного сока. Этой естественно смазки хватило, чтобы Исай без труда проник в разработанный анал, позволяя девушке ещё сильнее ощутить чувство заполненности. Приятная судорога прошлась по телу, блаженство отобразилось на её лице. Двое мужчин обхаживали её с обеих сторон, что приводило её в восторг. Хотелось, чтобы эта ночь длилась бесконечно. Втроём. А лучше больше. Больше!
У любого желания был предел. Первым отпал Аластор, тяжело дыша, пока бесстрастный Исай продолжал механические движения. Он оказался намного выносливее, чем выглядел. Двигался быстро, жёстко, терзая анал. Аластор не желал отставать. Подходящей статуэткой он продолжил трахать Элраю в вагину, подкатившись под неё лицом к заветному «цветку», позволяя ей тем временем услаждать свой рот ещё не до конца обмякшим членом. Восстановить его твёрдость так и не удалось.
Близился рассвет, а Исай продолжал неустанно двигаться, чередуя отверстия. Он так ни разу и не кончил, вызывая зависть у Аластора. Не только его раздражало это: невозможность мужчину излиться в неё ущемляло гордость Элраи. И всё же под конец он позволил себе окропить её тело белым семенем, безразлично глядя.
Исай обтёрся о простынь и начал одеваться, не глядя на кровать. Его задача была выполнена, своё он получил. Да и времени не оставалось — луч солнца безжалостно заскользил по полу. А вместе с ним раздался дикий крик. Аластор растворялся в собственном жире, визжа от невыносимой боли. Он продолжал испытывать муки даже в том виде, в каком люди уже испускают дух, превращался в лужу из крови и требухи. Уже ничего не осталось от массивного тела, кроме лица, но оно продолжало меняться в гримасах боли, не имея более глотки и связок, чтобы кричать.
Гниющая, разваливающаяся Элрая, с трудом удерживающая на ногах, теряя ошмётками то, что некогда было идеальным телом, повернулась к Исаю, не успевшем сбежать.
— За то, что посмел испортить это тело, позволив бережно хранимому сгнить, я проклинаю тебя на страдания, каких не видел свет! Твоя плоть будет пожирать сама себя изнутри, пока ты не познаешь смерть!
Впервые на его лице отобразилась эмоция — ужас. Элрая не успела дойти до него, развалившись за пару шагов, кусками обращаясь уносимым ветром прахом. За страхом Исай не сразу почувствовал под кожей жжение. Проклятие начинало действие. Постепенно. Но он знал, что будет дальше хуже. Мало времени оставалось у него для снятия проклятия. Не позволял он себе спать, бесконечно читая пыльные книги, ни в одной не находя ответа. Боль становилась невыносимой, а надежды на спасение не предвиделось. Тогда решился он избавить себя от мучений. Даже просто дышать уже было тяжело, боль помутняла рассудок. В таком состоянии он больше не мог воспринимать информацию, даже если бы попалась ему в руки нужная книга или свиток. Выход был один — самому закончить муку. Петля над потолком ждала его. Длинная, чтобы наверняка сломать шею. И ведь сломала. Но ничего кроме новой боли попытка не принесла. С ужасом Исай осознал, что смерть не желает принимать его в свои объятия. Что пока существует тело, он будет существовать, испытывая адские страдания.
«Сжечь. Развеять прахом», — пришла мысль.
Зная подвохи чёрной магии не спешил он прыгать в костёр. Нужно было проверить, способен ли огонь пожрать его плоть, обратить в прах кости. Чтобы наверняка. Чтобы отмучиться один последний раз. Тогда он взял топор и отрубил себе руку. И пусть рука та была отделена от тела, Исай продолжал чувствовать всё, что испытывала отсутствующая конечность. Он больше не мог кричать: сорвал связки. Слёзы давно высохли. И даже сожжённая, рука всё ещё давала о себе знать. То была не боль, ведь в ней не осталось плоти. Ветер. Через неё Исай чувствовал успокаивающие порывы и лёгкую невесомость — лишившись сомнений бросился он в огонь, дабы испытать последнюю страшную муку, прежде чем стать ветром, обречённым на вечное скитание и одиночество без возможности покинуть этот мир.