В болезни и здравии

Громкий звук "апчхи" разорвал стылый зимний воздух. Сильно вдохнув носом, Се Лянь с неудовольствием ощутил признаки скорого насморка. Казалось бы, сколько уже столетий он даже лишнего слоя одежды не надевал зимой - а вот на тебе, простудился.

Разумеется, Сань Лан предлагал ему свою помощь в стирке. Се Лянь, однако, нашел возможность справиться с этим сам - что там, два комплекта одежды пошоркать руками, плевое дело. В ледяной горной речке стирка оказалась весьма неприятным делом, а потом, по закону подлости, речное течение вырвало у него из рук нижние штаны. Сверкать бельем перед хозяйками деревни Водных Каштанов Се Ляню не хотелось - догнал, пусть и весь забрызгался, а когда вернулся - обнаружил, что впопыхах бросил белье не в снег, а на единственный оголенный участок земли. Снова все полоскать!

Стирка затянулась достаточно, чтобы Се Лянь не успел тайком вернуться в монастырь. Его с бадьей мокрого белья Сань Лан встретил на полпути с горы, настойчиво вытащил стиранное из покрасневших и задубевших от холода рук и накинул на плечи бог знает откуда взявшийся зимний плащ. Подхватив бадью, Сань Лан посмотрел в лицо Се Ляню с нечитаемым выражением лица. Смущенный, словно пойманный на воровстве сластей ребенок, Се Лянь завернулся в плащ. Руки стало нещадно колоть от тепла, в такт уколам его совести. Без слов двое направились к деревне. Снег сминался под ступнями мужчин с оглушительным скрипом, в морозной тишине зимнего дня казалось, что их можно услышать за сотню ли. Молчание тяготило, но слова не шли в голову. Сань Лан и тут выручил:

- Гэгэ так хотелось заняться стиркой лично?

В его голосе Се Лянь услышал сразу и огорчение, и досаду, и заботу. Совесть уколола прямо в сердце. В тон его настроению вскрикнули птицы "ай-яй-яй".

- Сань Лан очень помог с колкой дров, мне не хотелось все на тебя сваливать.

- Гэгэ может просить этого Сань Лана о чем угодно.

На язык сама просилась шутка "неужто и луну достанешь?", да только у Се Ляня возникло подозрение, что Хуа Чэн преподнес бы ему ночное светило, если б только у принца возникла потребность в личной луне.

Се Лянь еще плотнее укутался в плащ, краем сознания наслаждаясь нытьем согревшихся рук. Уже виднелись столбики дыма из деревенских домиков - самое время обеда.

- Спасибо, Сань Лан.

И вот, мать их, сопли. Потом нарисовался кашель и температура поползла вверх. Се Лянь искренне считал себя морозоустойчивым, но где-то его организм дал трещину. То ли старость все-таки брала свое, то ли он на каком-то подсознательном уровне понял, что ему теперь МОЖНО поболеть - он не будет валяться один-одинешенек под полусгнившей тряпкой в качестве одеяла, без еды и воды.

Эта причина Се Ляню нравилась, но и смущала до чертиков. Их отношения уже весьма трудно назвать исключительно дружескими (чего стоит та шуточка с "давай поженимся", неоднократные поцелуи под благовидными предлогами и уж тем более внезапная активность в нижних штанах), но раскрыть рот и предложить что-то большее Се Лянь не решался. Как он мог быть уверен, что "шутка" Сань Лана была лишь экстренным отступлением, чтобы не смущать его, что предложение в паланкине было сказано всерьез?

Разумеется, Сань Лан не упустил разыгравшуюся хворь Се Ляня. Устроив того в постели, Сань Лан подтащил жаровню, развесил чертову стирку сушиться, подал чай с полезными травами, помог помассировать точки для лечения от простуды - хоть бы хны. Тело наследного принца саботировало все методы самолечения и профилактики - жар нарастал, пот лился градом, все тело ломило.

Се Ляня колотило от озноба, кости скрипели, сопли душили и температура лишала ясности рассудка. Сань Лан пробовал передать ему духовную силу через прикосновения, но это не особо помогало делу.

- Сань Лан, не волнуйся... - прелестно, голос осип. Хотя это и была лишь противная простуда, звучал Се Лянь так, словно готовился отойти в мир иной. - Я скоро поправлюсь, вот увидишь...

Сань Лан лишь чудом держал свою голову холодной - скорость, с которой он шинковал имбирь для чая, не позволяла видеть руку с ножом четко. Хотя Се Лянь не мог поручиться за ясность зрения в этот момент.

Обед прошел мимо них, к ужину лихорадка усилилась. Се Лянь то натягивал на себя одеяло, то сбрасывал его, пытаясь спастись от волн холода и жара, ломавших его тело. На лбу в какой-то момент возник холодный компресс, а платок под его рукой каждый раз оказывался совершенно чист и сух.

- Сань Лан лучший... Самый-самый лучший, - скрипуче выдал Се Лянь, наугад поворачивая голову. В нос ударил запах куриного бульона - прямо перед его лицом возникла ложка.

- Гэгэ нужно немного поесть, подкрепиться.

Послушно проглотив бульон, Се Лянь зашелся кашлем - нет, суп был превосходный, но его неудачливость совместила по времени глоток и приступ кашля. До Се Ляня донесся скрип отодвинутого подальше горшка. На спину легла ладонь, легкие хлопки помогли ему справиться с кашлем.

- Суп... хороший... вкусный... - вмешался Се Лянь. Не хотелось, чтобы Сань Лан зазря посчитал свою готовку плохой. - Сань Лан тоже... хороший.

- Этот Сань Лан рад, - Се Лянь услышал в ответе интонацию радости сквозь нервозность, почти ощутил довольную ухмылку на лице... Друга? Боевого товарища? Возлюбленного?.. Если бы только мозг в черепе не плавился, он бы смог задуматься над определением поточнее. Он смог проглотить ещё несколько ложек супа, прежде чем свалился обессиленный кормлением.

Жар достиг пика. Жаровня отодвинулась за ненадобностью - Се Лянь и сам бы смог её заменить. Наверное со стороны он выглядел жалко, но ему было плевать - он мотал головой из стороны в сторону, хватая иссохшим ртом воздух, словно выдернутая из воды рыба. Головная боль и ломота в теле терзали его существо так, что он не сразу бы вспомнил, когда в последний раз переживал такую боль. Стоит предупредить селян, что простуда в этом году совсем адская, пусть поберегутся... У него-то тело просто восстановится, плавали знаем.

- С гэгэ все будет хорошо.

О, Небеса, он бы сейчас с удовольствием лег прямо в чертов снег, валялся бы там до весны, пусть в посевную откопают... Вырос бы над ним беленький цветочек, Сань Лан бы так и нашел, где там Се Лянь спать прилег. Он бы цветочек потянул вверх, а за ним и Се Лянь показался - румяный и здоровый, то-то всем радость была бы.

Судя по ощущениям снег откуда-то возник рядом с ним - может буря поднялась, да в дверной проем намело? Как бы то ни было - прохлада! Ура!

Се Лянь воодушевленно вжался в "снег", который оказался упругим и податливым, даже будто с мускулистыми конечностями - ах, плевать, пусть хоть с шерстью и зубами, лишь бы жар у него спал, лишь бы снег не исчез.

- Не уходи, прошу, не уходи!.. Так хорошо, мне так хорошо!

Ком "снега" обнял его крепче, обхватывая с ног до головы - с каких пор снег научился обнимать Се Ляню было глубоко плевать. Он расположил разгоряченную голову между двух плотных прохладных бугров, довольно бормоча:

- Какой ты большой, как мне хорошо.

"Снег" поперхнулся у него над головой. Се Лянь поднял слабую руку, мазнув несколько раз по холодной "глыбе" перед ним, нашарил нечто вроде челюсти и щеки. Он запрокинул голову назад, бессмысленно глядя затуманенным взором в расплывающиеся доски стены и что-то темное, подобное густой копне волос.

- Сань Лан...

- Я здесь, гэгэ.

- Сань Лан лучший. Не уходи. Прошу.

- Я никуда не уйду, Ваше Высочество.

Увы, температура мешала Се Ляню понять ответы и даже четко услышать их - на глазах вскипели горячие слезы. О черепную коробку билась мысль, которую он очень хотел донести до своего Сань Лана.

- Сань Лан... мне очень дорог. Я бы сказал "да". Шутка для Сань Лана, не для меня.

Слезы породили волну соплей - "снег" сразу же подал ему сухой платок. Приведя себя в порядок, Се Лянь почувствовал, что теперь замерз. Стоило ему только сжаться от холода, как "глыба" перед ним уменьшилась, стала теплой, да ещё и накинула одеяло на них обоих. Расслабленный желанным теплом, Се Лянь каким-то инстиктивным движением потерся лбом о лежащего рядом с ним человека. Обильный пот заструился по его лицу и телу - хороший признак. Оздоравливающий сон утягивал за собой Се Ляня, но он успел сказать:

- Я очень люблю Сань Лана. У меня нет другой просьбы кроме "будь всегда рядом".

Руки, которые его обняли в ответ, подрагивали.

Наутро Се Лянь очнулся здоровым, хоть и ослабленным. К своему несчастью, он помнил бред, который он нес накануне - высовывать нос из-под одеяла решительно не хотелось. В какой-то момент Се Ляню захотелось спихнуть все сказанное Хуа Чэну на лихорадочный бред, свести признание к шутке. Однако звон посуды, запах куриного бульона и приятная песенка на смутно знакомом диалекте заставили его перестать трусить. В конце концов, разве его сердце не царапнуло поспешное отступление в паланкине? Нет, не годится, он сядет и возьмет ответственность за свои слова.

- Гэгэ уже проснулся, - сказал голос рядом с ним в ту же самую секунду, как Се Лянь отбросил одеяло от лица.

- Сань Лан, вчера...

- Гэгэ был болен, в болезни часто говорят разное, - деланно веселым голосом ответил Сань Лан, ставя низкий столик с завтраком рядом с циновкой.

- Только я говорил правду.

Сань Лан встретился взглядом с Се Лянем. Их глаза дрожали, словно каждый из них пытался идти навстречу другому по самому шаткому мосту в мире. Каждое сказанное слово сейчас было важнее чем тысяча слов до и миллион после.

- Гэгэ говорил правду...

- И ты был искренен, не так ли? Тогда, в паланкине.

Сань Лан закусил нижнюю губу, смотря на Се Ляня с каким-то восторженным отчаянием, словно в ужасе от того, что слышит давно желанные слова.

- Скажи мне.

- Я не шутил, Ваше Высочество.

Рука Се Ляня легла поверх дрогнувшей руки Сань Лана, их пальцы тут же переплелись. Во взгляде друг друга они видели два бесконечных мира, две реальности, готовых если не слиться, то стать рядом, бок о бок и идти вместе, в болезни и здравии.

И ничто не разлучит их более.

 Редактировать часть