Загнившие лотосы

— Алма, я рад, что ты пришёл.

Канда никогда не любил яркие цвета вокруг себя, а с сегодняшней погодой его маленькая комната выглядела еще тусклее прежнего. Просто комната мертвеца.

Прямо напротив Юу уселся мальчик, чьи миловидные черты омрачила глубокая скорбь.

— Привет, Юу, — мальчик до невозможного приятно улыбнулся. — Давно не виделись. Как ты тут без меня? Я вот очень скучаю по тебе. Мы так давно не виделись, а такое впечатление, что ты совсем не рад мне!

Канда, правда, хотел начать оправдываться или хотя бы просто сказать что-то вслед, потому что его друг в корне был неправ с выводами, но Алма продолжал:

— Но я тебя прощаю! Наверняка без меня у тебя была тяжелая жизнь, ты ведь всегда тяжело сходился с людьми... Даже странно, что мы с тобой подружились. А, Юу, что ты об этом думаешь? Прости, что я так много болтаю, хотя ты не любишь шум, но я просто очень рад тебя видеть. Ну же, расскажи, как ты ту без меня. Мне очень-очень интересно!

Сверкнул ненадолго огонь от зажигалки - это Канда устало закурил. До этого с особым вниманием выслушивая тираду от Алмы, Юу почти не сводил глаз с него. Очень хотелось прикоснутся к этим ласковым, приятным черным волосам, провести по ним ладонью, зарыться пальцами, вдыхая запах волос.

— Заладил ты, конечно. — Канда довольно фыркнул. Он немного сощурил глаза, вновь не спуская взгляда с Кармы. — И наговорил ты много, даже слишком. Мне главное, что ты наконец-то появился. Главное, что теперь ты здесь. Ведь правда, Алма?

В горле возник ком, на Карму стало смотреть еще тяжелее.

— Знаешь, Юу, я очень скучал по тебе. Я это уже говорил. Давай не будем портить момент. Лучше скажи мне, ты помнишь как мы познакомились? — Алма с печалью посмотрел на старого друга. Тень ностальгии отпечаталась на его лице, а голос был тих, что его почти заглушал ветер.

У Юу Канды не было нормальной семьи. Он её, по истечению стольких лет, и не помнил уже вовсе: знал только, что отец был больно агрессивным, а мать заглушала все беды семейства алкоголем. Вот так вот Канда в приют и попал, учась в младших классах школы.

Общение с местными детьми не заладилось с самого начала. Или у Юу был характер отца - мальчик взрывался по любому поводу и грозился набить лица каждому, кто его постарается задеть, или существовала другая причина. Канда не грубил разве что преподавателям - почти все они были искренними и добрыми, а потому мальчик их уважал и слушался. А что он еще мог делать по отношению к людям, которые действительно о нём заботились и переживали?

Первым человеком в жизни, которому Канда смог по настоящему довериться, был как раз Алма Карма.

— Я вот помню, — продолжил еле слышно Алма, постепенно говоря громче. — Помню, что тогда стояла такая же промозглая погода, ветер так же выл и капал мелкий дождь. Мне кажется, что я всегда ждал в том приюте именно тебя!

Алма первый начинал разговоры с Юу, желая с ним подружиться.

Точнее, Алма вел долгие и достаточно эмоциональные монологи, потому что Канда на подобный поток слов почти никак не реагировал - не до того ему было. Карма вечно щебетал за разных соседских детей, рассказывал разную интересную информацию, что вычитал в энциклопедиях и учебниках. Он не был глупым ребенок, напротив, Алма считался одним из самых способных детей приюта. Канда сам говорил, что Карма ведет себя как самый последний идиот, но как-то обрывать настолько захватывающие дух рассказы и истории у Юу сил не было - Алму было интересно слушать, особенно, если параллельно ещё и рисовать.

Рисование ведь стало их основной темой знакомства, если у Канды ничего не перемешалось в голове?

— И, Юу… а ты помнишь, что еще случилось в такой же вечер однажды?.. — в этот момент Алма внушал какой-то потусторонний ужас. Его глаза стали пустыми, а голос потерял все краски. Он был похож на зверя, который вот-вот кинется на свою добычу.

Юу не желал говорить об этом слух. По крайней мере, сейчас. Он сильно втянул щеки, затягиваясь, а после, перевернув сигарету, дал затянуться и Алме. Дурак, сам же говорил, что не нужно портить момент их долгожданного воссоединения.

— Мы нашли нашего отца мертвым, — он быстро выдохнул дым, будто вместе с ним хотел отпустить и свои мысли. Воздух будто стал холоднее, он неприятно давил лёгкие, отчего Канда чувствовал себя ещё паршивее.

Их общий с Алмой отец, Фрой Тидолл, усыновил ребятишек, когда тем было примерно по двенадцать лет. Старый и чудаковатый мужчина смотрел на них добрыми глазами, тепло улыбался и никогда не повышал в их присутствии голос.

Алма даже пару раз сравнивал его со сказочным Оле Лукойе. Когда же Канда спросил, почему именно он, а не какой-нибудь Санта Клаус, Алма только сказал, что, в отличие от Санты, у их опекуна также как и у Оле Лукойе есть неприятный брат. Канда фыркнул и не поверил - не может быть, чтобы у такого доброго, хоть и глуповатого, по мнению Юу, человека, был злобный брат. Как оказалось, мог и даже в самом деле был.

— Эх, у Тидолла было хорошо, да, Юу? Как-то спокойно даже. А помнишь, как он учил нас рисовать? У меня совсем-совсем ничего не получалось, хотя я очень хотел! Зато тебя он хвалил, пророчил тебе светлое будущее художника. И где же сейчас то светлое будущее, а, Юу?

Канда ничего не ответил, опустив взгляд на потрескавшийся деревянный пол внизу. Он вновь затянулся сигаретой, но с Алмой больше не делился. На душе было и самому слишком гадко.

— Не считаешь ли ты, что судьба была с нами слишком жестока? Как и тот ублюдок Кросс, который вышвырнул нас за дверь, хотя мы имели полное право остаться в том доме?! Но не стоит беспокоиться! Его участь тоже была незавидной… — голос Алмы, скачущий от наивной радости до всепоглощающей ярости пробирал до мурашек. Видеть такого Карму было странно, непривычно, пугающе. Он не единым жестом не был похож на того светлого мальчика, чей образ сохранился в памяти Канды.

Мариан Кросс, о котором говорил Алма, - большой незаживающий нарыв в семье Фроя Тидолла, пьяница и балагур, высасывающий все соки и последние деньги из доброго и любящего старшего брата. А ведь после развода родителей он остался с матерью-проституткой и отказался даже знать отца и брата, взяв фамилию очередного её ухажёра. Он не понравился мальчикам с самого начала: Канде - из-за своего самодовольного, напыщенного вида, а Алма просто всегда хорошо чувствовал людей. Такую грязь было видно издалека, но их дорогой опекун был поглощен своим делом и заполнен до краев любовью к работе, детям и своему брату, так что все его пороки перекрывались одним единственным фактом - общей кровью. Фрой искренне верил, что Мариан исправится, одумается, повзрослеет. Но чуда не случилось. Алма совершенно прав: в день, один в один похожий на сегодняшний, Мариан Кросс убил их отца, выставив всё как несчастный случай, а их самих выгнал из дома без гроша в кармане.

— Этот урод получил то, что должен был, — от курения у Юу голос стал немного хриплым. — Мне больше дела нет до него, но радует, что хоть кто-то ему набил рожу за все сделанное.

Кросса убили его же кредиторы. Денег Фроя Тидолла не хватило на все желания младшего брата, а потому тот влез в криминальный круг, занимая денег у всех подряд и ошиваясь там, делая вид, будто выполняет все поставленные задачи. Даже какой-то его влиятельный друг не помог.

О смерти дяди Юу и Алма узнали совершенно случайно и не сразу. В тот момент жизни ребятам не было не то что времени, даже желания думать о горе-родственнике, пусть и не родном.

Канда вновь в пальцах перевернул сигарету, давая затянуться своему брату.

Выживать как-то нужно было, а возраст позволял мальчикам уже начать работать, чтобы просто выжить. В огромном городе, где они жили, работа всегда находилось, но ребята недолго на ней задерживались. Либо работодатель халтурил с условиями оплаты труда, ссылаясь на то, что Канде и Карме было шестнадцать с хвостиком, либо характер первого часто давал о себе знать, высказывая все, что у того было на душе.

Кем они только не работали, но денег все равно не хватало, потому что на работах, где не требуется никакое образование, невозможно нормально заработать.

Первый год Юу и Алма вообще прожили на улице, а после забрели на работу, где давали маленькую комнатку для проживания. Братьям хватило этого с головой, поэтому они и продержались на рабочих местах больше, чем на полгода.

— Что нами двигало не сдаться в те года, Алма? — потухшим голосом спросил Канда, с тоской посмотрев на собеседника. Карма на подобный вопрос тихо рассмеялся. С надрывом, с горечью в голосе.

— Я бы мог сказать, что это была вера в светлое будущее, но мы оба знаем, что это неправда. — Карма хотел было потянуться за сигаретой, но что-то его остановило, и он отдернул руку , пряча её за спину. — Правда в том, что это была злость. На себя, на того придурка Кросса, на других людей. А еще нежелание сдаваться и глупая, привитая отцом мечта о красивой жизни. Мы ведь поэтому приняли предложение хозяйки, помнишь?

Канда, при упоминании этой женщины, тут же нервно сглотнул. Алма продолжал:

— Она подошла к нам вся такая красивая, в золоте и перьях, похожая на райскую птицу из книжки с картинками. У нас денег тогда осталось только на воду, мы не ели уже несколько дней, а от неё пахло чем-то сладким и аппетитным. Ммм, то время оседает на языке хорошим вином. Такое же сладко-горькое. Дурманящее.

Вряд ли в их жизни что-то могло пойти иначе, с их-то нынешнем способом жизни и с их возможностями в целом.

Время в заведении Мадам Эл, все же, было не худшим из того, что они пережили: у них всегда была еда, вода и крыша над головой, да к тому же им неплохо платили - это все, что Юу и Алме нужно было от жизни в первое время.

Первое время они были мальчиками на побегушках: принеси то, подай это, сходи туда, забери то, встреть того и так далее. Работа не пыльная, но они могли позволить себе тратить деньги не только на еду, но и, наконец-то, на свои маленькие хотелки. Можно сказать, что хозяйка их даже любила.

— Хотя, знаешь, кажется, всё было не так уж и плохо. Помнишь, на свою первую зарплату там ты купил себе новые краски, а я - атлас мира. Я хотел увезти нас оттуда, но у меня ничего не получилось…

Юу показалось, что он услышал чужой, едва слышный всхлип.

— Девочки еще смеялись надо мной, когда я рассказал им об этом. “Из таких мест выхода нет” - вот что они тогда сказали мне. Я им не поверил, как видно, не зря.

Да, краски и атлас стали первым шагом в неизбежное. Канда, благодаря своим художественным способностям, быстро пришелся по нраву и Мадам, и ее ближайшей свите. Он рисовал их портреты, расписывал стены спален, создавал с нуля картины, даже пару раз на сам процесс за отдельную плату приходили посмотреть особо богатые клиенты. Больше всего Канда не любил, когда его просили зарисовать саму “работу” девочек - пошлые стоны не давали сосредоточиться, да и мысли о том, что когда-нибудь и их с Алмой также под кого-то подложат, не помогали погрузиться со всей головой в искусство, даже такое отвратительное. Но за это ему неплохо доплачивали, так что жаловаться было не на что.

У Кармы способностей к рисованию, как и привилегий ими даваемых, не было. Он, как один из немногих грамотных людей в заведении учил остальных, но кому это нужно в их-то деле? Больше всего в нем Мадам ценила его милую мордашку с иностранным колоритом. Алма был не особо против - если так он может обеспечить его Юу лучшими художественными принадлежностями, позволить ему делать то, что он хочет, то он согласен. Сперва это были просто милые встречи, беседы за чашечкой кофе или чего покрепче. Даже в таком месте рано никого не подкладывали - Мадам Эл питала особую страсть к молоденьким невинным мальчикам.

— Конечно, ты девочкам не поверил, — фыркнул Канда. — Сначала родилась твоя доверчивость ко всему хорошему, а потом уже и ты следом за ней. Нам вначале слишком было хорошо, а потому ни я, ни, в особенности, ты, не хотели думать о плохом.

Они достаточно настрадались за прошлые года жизни, поэтому сейчас они из принципа хотели думать только о хорошем.

Первого на работу, ради которой братья вообще здесь оказались, отправили именно Канду. Клиент, как говорила Мадам Эл, был не сильно требовательным, и очень любил мальчиков азиатской внешности. Наличие длинных иссиня-черных волосы еще больше подтолкнуло клиента выбрать именно Юу.

Канде было невероятно противно от самой мысли того, что с ним могут сделать буквально все, что душе будет угодно. Даже когда старшие мальчики обмывали его всего, рассказывали о тонкостях и хитростях процесса, Юу думал про Алму.

“Я обязательно построю корабль, на котором мы вместе убежим туда, где нас никто не сможет найти, Юу”.

Канда твердо решил, что героически постарается выстоять все, ради Алмы.

Ради его мечты, ради их общей мечты стать кем-то. Ради их общей мечты сбежать от всего мира и стать свободными.

Свободными и счастливыми.

Первый раз был довольно болезненным и Юу почти не испытал никакого удовольствия от процесса. Но, по рассказам старших, юноше еще крупно повезло, потому что клиент никак не изувечил тело, и в принципе относительно бережно к нему относился.

Вот так вот, помимо рисунков, Юу стал работать и собственным телом. Клиентов постепенно становилось все больше и больше. Они были самыми разные: женщины, мужчины, все разного возраста, даже разной национальности. Вкус у всех, более менее, был похож, но встречались и клиенты с довольно экзотическими предпочтениями. Только единицы из списка всех этих людей хоть как-то заботились о Юу и Алме.

Кстати, последний принялся за основную работу почти сразу же за Кандой. Но вот перепало на его долю больше. Имея только лицо и тело, он не мог быть полезен борделю нигде, кроме как в постели, и это активно использовалось. Симпатичный мальчик с нетипичными чертами лица, скромный и покорный, способный поддержать почти любую беседу - он быстро стал весьма популярен в высших кругах. Пошли заказы с большой оплатой, но и вкусы у избалованной публики оказались весьма специфичны. Дамы требовали разнообразных ласк и внимания, мужчины - беспрекословного подчинения и выполнения всех, даже абсурдных капризов. Но иногда попадались и женщины с весьма специфичными наклонностями.

— Юу, а ты помнишь, ту баронессу, ну… ту самую, с самым странным заказом? — на лице Алмы явно отпечаталась неловкость. Ему хотелось, чтобы эти воспоминания терзали не его одного, чтобы кто-то ещё мог разделить их с ним. И, кажется, в этот раз его надежды оправдались.

Канда ответил не сразу. Он как-то по злобному посмотрел на брата, будто тот напомнил про один эпизод из жизни, который Юу никогда бы больше не хотел вспоминать. Алма тут же поспешил исправить нависшее гробовое молчание:

 — Я… Тот заказ надолго засел у меня в памяти. Было так страшно и стыдно. Ты ведь понимаешь меня, Юу? Мы ведь братья, а тут… — чем больше он говорил, тем сильнее его лицо заливала краска. Казалось, даже весь его былой гнев сошел на нет.

Однажды, спустя долгое время работы, к Юу и Алме зашла лично Мадам Эл, сказав, что к ним поступил заказ от одной знатной дамы. Она обещала довольно щедро заплатить за секс братьев с обширной коллекцией всевозможных игрушек. Карма первый отказался от подобного - его больше пугала возможность отказа Юу от него, чем всё остальное. Канда успокаивал его как мог, хотя и сам был не в восторге от идеи. После долгих уговоров Мадам Эл, юноши с тяжелым сердцем, но согласились. Сумма обещалась быть крупной, а баронесса была как раз из того типа клиентов, которые внушали доверие в плане цены.

Алме было невыносимо, но он давно перестал бегать от правды: невозможно было и дальше закрывать глаза на то, что он в глубине души ждал дня, когда что-то такое случиться. Свидетельница не добавляла уверенности, но и внимания на неё обращалось мало.

Перед днем исполнения заказа, оба брата долго не могли уснуть.

“Юу, ты ведь не будешь злиться на меня за завтрашний день?”

“Почему я должен это делать?” — Канда бывал особенно угрюмым, когда переживает о чем-то. Алма сам эту формулу поведения вывел, поэтому от вопроса на вопрос стало немного легче.

“Я не хочу делать это с тобой…”

“А если бы мы по настоящему любили друг друга и нас никто не заставлял, то ты бы сделал это со мной?”

“Юу!!!”

“Поговорим об этом когда ты будешь к этому готов”.

Алма - не родной брат Канды. Но отношения у них всегда были более чем братские.

Для Юу его названный младший брат стал значить больше, чем он мог себе вообразить.

Ради Алмы, Канда пойдёт на все. Станет для него горой, самым близким человеком на свете - просто, чтобы видеть его искреннюю улыбку каждую минуту.

Им заказали БДСМ-сессию. Алма выступал как доминирующий, а Канда, по желанию клиентки, должен был быть сабом.

Карма в тот день перед процессом закатил истерику абсолютно всем. Клиентке и Мадам Эл за то, что они конченные извращенцы, а Юу за то, что уговорил это сделать. Он залез на подоконник и кричал, что лучше прыгнет с окна, чем будет заниматься чем-то подобным с собственным братом, грозился убить “эту старую извращенку” и хозяйку борделя, плакал и умолял не заставлять его так издеваться над достоинством самого дорогого человека в своей жизни. В потоке несвязного бреда рыдающий Алма клялся, что сделает всё, лишь бы “его Юу” не пришлось проходить через это. Он, никогда не использовавший брань, ругался как последний портовый пропойца на любого, кто пытался к нему подойти.

Исключением стал только Юу.

— Мне тебя пришлось успокаивать в одних трусах. Еще и латексных, идиот, — Канда, выдохнув сигаретный дым, тихо и обреченно захихикал.

Тогда ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести Алму в чувства. Он несвойственно тепло улыбался и гладил спутавшиеся волосы, тихо и мягко доносил, что всё хорошо, что он не станет относиться к нему хуже после этого, что их отношения не изменяться.

Чужое присутствие понемногу успокаивало его.

Алмы цеплялся за его руки, как за последнюю соломинку, рычал на всех из плотного кольца рук и постепенно приходил в себя. Чтобы окончательно смириться со всем, ему предложили выпить, совсем немного, как сказали старшие парни: “для храбрости”. Стоит признать, что это был не худший вариант: Алма успокоился, прекратил препираться, и сессия началась.

Канде поначалу было больно физически, а Карме - морально. Его брат слишком обворожительно выглядел: весь красный, с завязанными галстуком глазами и связанный по рукам и ногам техникой шибари. Он выполнял все, что приказывала баронесса, с одной стороны ему было больно делать это с самым близким человеком. А вторая половина Алмы Кармы наслаждалась стонами братами и общим его видом.

Канде никогда так не было хорошо. Это был его первый раз в этом чертовом борделе, когда он получил настоящее удовольствие и по-настоящему кончил, задыхаясь в собственных криках и стонах.

У Алмы была та же ситуация.

Как бы им не было неприятно от факта что они братья, только вместе они смогли по-настоящему познать запретный плод утех и понять почему они настолько у всех востребованы.

Несмотря на начало, баронесса осталась довольна и заплатила вдвое больше указанной цены - это можно было считать вознаграждением за всё.

— Тебе до сих пор неловко, да? — вопрос Канды был риторическим, потому что он заранее знал ответ. Алма всегда беспокоился насчёт этой темы, и сегодняшние их откровения на подоконнике не было исключением.

Юу очень хотелось обнять Алму, возможно больше чем когда либо.

— Перестань думать об этом. В конце концов, этот день точно показал нам, что мы не просто два названных брата.

Канда до сих пор помнит, как Алма после произошедшего следующие несколько дней активно избегал Юу. А если встречи не получилось избежать, тогда младший брат просто не смотрел в глаза и старался как можно быстрее поговорить и уйти по своим делами. Юу не придумал ничего умней, как заманить Алму в какую-то из рабочих комнат и запереться вместе с ним там, чтобы поговорить.

“Юу, что ты делаешь?”

“Надо поговорить. А ты, как бестолочь, бегаешь туда-сюда. Алма, мне правда неприятно видеть такое твое поведение. Это все из-за заказа баронессы?”

“Ты не понимаешь… я…”

“Я не смогу понять, если ты не объяснишь, дурень!”

Алма никогда ни до, ни после этого не хотел так сильно сбежать, спрятаться так, чтобы его никто и никогда не нашёл. Просто исчезнуть из этого момента и переждать где-нибудь в другом месте, где не будет этих глаз, волос, губ…

Поцелуй вышел резким и порывистым, неожиданным, до странного неумелым и неловким, коротким, как и судорожные вздохи после. Алма надеялся, что такой отвлекающий маневр выиграет ему время и позволит сбежать, но не тут-то было. Чужие руки внезапно развернули его и прижали к стенке.

“Ты от меня больше никуда не уйдёшь”.

Канда целовал его медленно и осторожно, нетипично нежно для себя, раскрывая душу на распашку, позволяя постепенно понять каждый его мотив, аккуратно подводя к осознанию, буквально вкладывая своё сердце в чужие ладони. Алма может поклясться, что в тот момент в его голове не было ни единой связной мысли, кроме разве что панических воплей что всё это неправильно.

Он слишком долго пытался себя убедить в абсурдности своих чувств, что сейчас ему казалось, что весь его мир, вся его жизнь летит ко всем чертям, разбивается на сотни осколков и собирается заново.

Тогда всё его естество крутилось вокруг Юу, и другого ему было не надо. И к чему это привело в конечном итоге?

— Алма, я люблю тебя. Думаю, я полный извращенец, раз влюбился в собственного брата, но ты единственный, ради кого я жил все эти года и продолжал бороться, невзирая на трудности. А сейчас… я думаю, ты и сам понимаешь, в какой мы ситуации…

Их любовь вспыхнула невероятно быстро. Канде как-то было все равно на мораль, а Алма еще некоторое время терзался вопросом их братства. Но поцелуи Юу были слишком настойчивыми, а Алма доверял ему. Если кто-то для него и заслуживал самого большого доверия, так это Юу Канда. Его старший брат, тот самый угрюмый мальчик с иссиня-черными волосами, который всем местным детям приюта грозился глотки перегрызть, если те вообще к нему полезут.

Пожалуй, Алма Карма влюбился в этого новенького мальчика сразу же, как увидел его. С первого взгляда.

Только окончательно это осознал только сейчас.

Канда затянулся сильнее, будто в последний раз. Методичными движениями он стряхивал пепел сигареты прямо на пол. Вместе с воспоминаниями о собственной жизни и о жизни единственного человека, которого он когда-либо любил.

Дела в публичном доме, после признания братьев, стали идти только лучше. Спать на публике Юу и Алма все еще отказывались, но стали более охотно выполнять прихоти клиентов по отдельности. Даже Мадам Эл отметила, что её дорогие мальчики стали работать усерднее.

 А что еще они могли делать теперь, когда на душе было спокойно? Они собирали деньги, чтобы сбежать вместе на край земли, где их никто и никогда не найдет и не потревожит. Когда есть поддержка и родной твоему сердцу человек - все трудности кажутся такими пустяками.

Как бы напряжно им не жилось, засыпали Канда и Карма всегда в объятьях друг друга. В них забывались и дневные проблемы и выговаривались тревоги. Через стоны, через крики, через самые обыкновенные слезы, теперь с их новым способом жизни, они не могут представить её друг без друга.

Хотя, представляли ли они её раньше порознь, когда подружились в приюте? Когда стали братьями с общим отцом - Фрой Тидоллом? Жизнь без другого казалась чем-то, что никогда с ними не произойдёт. Это превратилось в самую настоящую зависимость - видеть друг друга, касаться, целовать чужие губы, делать всё, чтобы исполнились чужие желания. Это и стало той удавкой, которая с каждым днём всё сильнее затягивалась на их шеях, незамеченная за ослепляющим счастьем.

— Скажи, зачем ты тогда вызвался? Хозяйка ценила нас достаточно, чтобы мы могли сами выбирать себе клиентов и заботилась, чтобы никого особо опасного к нам не подпускали.

Алма молчал. Ему было нечего ответить. В конце концов, у всех его поступков был только один мотив - счастье и благополучие Канды, и они оба это знали. Продолжать развитие этой темы было бессмысленно.

 — Я не жалею. Это ведь дало тебе не плохой такой пинок, да, Юу? Думаю, если бы всё не случилось так, как случилось, мы бы никогда так и не сбежали оттуда, даже будь у нас возможность и достаточно денег. Нас всё устраивало: клиенты, братишки и сестрички, Мадам, её требования и условия. Да, мы хотели стать свободными, уйти оттуда, но ты серьёзно веришь, что мы бы смогли вот так легко отказаться от того комфорта, который у нас был за пределами рабочих спален?

— Я всё-таки ушёл…

— Не льсти себе, Юу. Ты сбежал из того места, потому что больше не мог находиться там, где каждый сантиметр напоминал обо мне. Ты ведь даже на мою могилу ни разу не пришёл, бессердечный…

И снова Алма был во всём прав.

Тот заказ пришёл внезапно. Когда Мадам Эл читала письмо с требованиями, она была бледна и мелко дрожала, комкая в руках края листа. С этим клиентом были большие проблемы. По слухам, ходившем в публичном доме, под этим мужчиной серьёзно пострадал не один мальчик. Конечно, сумма в итоге была не маленькой, хватало на лечение последствий у хорошего врача, но самая большая сложность была не в этом. Одно слово этого мужчины, и заведение закроют, а всех их упекут за решётку: связываться с главой местного управления полицией было опасно. Мадам Эл это хорошо понимала. Сначала она предлагала этот заказ самому крепкому парню, настоятельно просила его быть крайне осторожным и аккуратным. Он, как самый старший, понимал всю ответственность и все риски, и был полностью согласен на это. Но Алма, услышавший о предполагаемой выручке, хотел сам этим заняться и упорно настаивал на своей кандидатуре. Канда как-то обмолвился, что через месяц в их город приедет известный на всю страну художник, дабы дать несколько урок по живописи. И глупому понятно, что Юу очень хотел бы туда попасть, но цены на уроки были баснословные. А если Алма согласится на заказ, то останется подкопить треть всей суммы.

Карма решил сделать подарок Канде, купив ему эти курсы. Потому что знает, как его любовь буквально живет в рисовании. И, как часто бывает, всё пошло не так, как он рассчитывал.

По горькой иронии судьбы, Юу в тот момент не было рядом - за несколько дней до поступления злополучного заказа его отправили в соседний город, чтобы юноша разрисовал несколько стен в одном элитном борделе, принадлежавшем хорошей знакомой их хозяйки.

— Я бы тебя, дуралея, точно смог уговорить не идти к тому уроду, — фыркнул Канда.

Узнал обо всем произошедшем юноша только тогда, когда его командировка длительностью в неделю, закончилась. Точнее, он почувствовал уже что-то неладное, когда переступил двери своего родного заведения и не увидел Алмы. Это было очень большим отклонением от нормы, потому что Карма встречал того в любое время суток.

Идя к их с Алмой общей спальни, Юу отметил нерешительные взгляды своих коллег по работе. На расспросы что произошло, где Алма, они отвечали чтобы он сходил Мадам Эл. Канда хмурился, подобное с каждой минутой ему нравилось все меньше и меньше. Что могло произойти за эти семь дней?

Владелица борделя очень нервно курила, намного больше обычного. Она-то все и рассказала Юу - о заказе от очень проблемного клиента и о Алме, который без видимой причины согласился провести с ним часы. На вопрос, когда это все произошло, Мадам Эл на одном судорожном вдохе сказала, что клиент и Карма развлекаются прямо в данную секунду.

Канда озверел - как Алма вообще на такое пошел? Рассказы о местном управляющем полиции не на шутку напугали юношу, а знание того, что тот урод сейчас вытворял с его Алмой, его душой все, что заблагорассудиться, заставляло кровь в жилах течь быстрее от напряжения. Юу, не дождавшись, сам бросился в спальню, где должен был происходить заказ. Прерывать его он не будет, риски большие, но послушать что там происходит - никогда не бывает лишним.

Уже в коридоре, он увидел статного и массивного мужчину, что выходил из спальни. Тот выглядел устрашающе и более чем довольным, на недоуменный взгляд Канды, он издал лишь смешок. Этот ублюдок Юу уже не понравился одним своим видом. Нужная комната - самая роскошная и под завязку набитая всем, что только может пригодиться в играх чёрт знает что о себе возомнивших богачей - нашлась быстро. Неплотно закрытая дверь, приглушенный свет и противный запах мочи вместе с кровью.

“Алма?”

Сердце Канды сжалось. В голове на повторе вертелось только одна мысль: “Лишь бы Алма не сильно пострадал”. Увы, но мысли материальны явно в какой-то другой вселенной.

На белой коже не осталось ни единого живого места: на кистях, голенях и талии следы от тесных верёвок, ноги и руки сплошь покрыты синяками и ссадинами, вся грудь и живот усыпаны ожогами от сигарет, несколько ребер явно сломаны, огромный синяк на челюсти и кровь, капающая с виска, дополняли всю картину. Сам Алма валялся сломанной куклой на полу возле кровати, будто его с нее скинули небрежным движением. Видя весь этот ужас, Канда мелко задрожал, сглотнул подкатывающий к горлу ком и на негнущихся ногах пошел к кровати, молясь всем известным богам, чтобы ситуация была лучше, чем ему кажется.

Пустые стеклянные глаза не оставляли никакой надежды.

Алма не дышал.

Канда наклонился, тут же начиная делать массаж сердца, а после и искусственное дыхание.

Все без толку.

Его сердце не билось... Это конец их счастливой жизни. Это конец всего.

На тумбочке, среди банок лубрикантов, различных игрушек и веревок лежала толстая пачка с банкнотами. Канда по одному взгляду мог понять - это их совместная выручка за полгода работы. И это действительно того стоило? Зачем всё это?

Юу осторожно приподнял туловище своего любимого, обнимая того и гладя по окровавленным волосам. Про состояние лица Алмы было говорить бессмысленно - сплошные следы той же крови, еще и спермы.

В комнате поднялся жуткий крик - это одна из девочек зашла внутрь.

Канда слабо помнил, что происходило после. Отпускать холодное и самое родное тело в его жизни не хотелось.

Что он будет делать теперь, совершенно один?

— И чего ты добился тем, Алма? Я те деньги потратил совершенно на иные заботы.

В день смерти Алмы Кармы, Юу, кажется, впервые за свою жизнь заплакал. Глаза начали слезиться, когда его заставили отпустить тело Алмы, и Канда, понимая, чем это обернется, убежал в свою спальню, даже не собираясь узнавать нюансов того, что теперь будет. Он закрыл дверь на замок, и тут же тяжелым камнем упал, опираясь спиной к двери и зарыдал.

“Алма, дурень…”

Канда спрятал лицо в руках, пытаясь хоть как-то контролировать себя. Даже в таком состоянии не хотелось, чтобы кто-то увидел или услышал, как он плачет.

Это те же ощущения, когда сердце заживо вырывают? Потому что Юу кажется, что его лишили всех органов и теперь он сам стал поникшей куклой.

Все мечты громко разбились, а осколки лежат по всему периметру комнаты, сверкая, будто насмехаясь ещё больше.

Или это зеркало, которое Канда со злости разбил?

И когда он успел-то? По руке стекало много крови, но физическая боль не ощущалась и не могла никак перебить моральную.

Захотелось жутко пить. Юу, покачиваясь направился к тумбочке, замечая там брошюру, до боли знакомую на вид. Её никогда здесь не было, чье это? Канда небрежно схватил её, убеждаясь в увиденном. Это была рекламная брошюра как раз на уроки того самого известного художника, куда Юу очень хотел бы попасть.

По голове будто что-то ударило. Неужели Алма пошел на этот проклятый заказ ради того, чтобы оплатить Юу курсы?

Канда в противоречивых чувствах сжал лист бумаги, нервно сглатывая. На полу, параллельно с осколками зеркала, появилось множество мелких, розовых цветов.

Это были лотосы, весь пол был усыпан лотосами, что проростали прямо с пола.

Юу сходит с ума? Потеря Алмы настолько его подкосила?

Когда в комнату вошла одна из старших девушек, перед её глазами предстала леденящая душу картина: покрытый осколками зеркала пол, кровавые капли вокруг, изодранные занавески и в центре смеющийся Канда, одной рукой закрывающий глаза, а во второй судорожно сжимающий цветной лист бумаги.

Было принято решение оставить его сегодня в покое.

Их отношения ни для кого секретом не были, так что к ситуации все отнеслись с пониманием. Хоронить Алму без согласия Юу не хотелось, но тот заперся в своей комнате и не отзывался уже достаточно времени. Аккуратную могилу поставили на городском кладбище на расстоянии от остальных, рядом с небольшим прудом, в котором по лету цвели белые лотосы.

 — Что тебе мешало прийти на могилу собственного брата? Страх или совесть? Мне не понять. Я тебя никогда ни в чём не винил. Да и зачем? Я всё это выбрал сам. Сам, понимаешь, Юу? Я эгоистично хотел сделать так, чтобы ты стал лучше и тебе больше не пришлось спать с кем попало. Я хотел чтобы ты делил постель только со мной. Эгоистично? Да. Поэтому тут нет твоей вины. И никогда не было.

Алма мягко, но осуждающе улыбался, глядя прямо в такие родные глаза. Он говорил нежно и тихо, с невыносим тоской и печалью.

 — Мне было одиноко без тебя. Так одиноко. Да ещё и эти лотосы… Откуда вообще хозяйка узнала, что я их люблю? Юу, вот ты разве бы хотел быть похороненным в месте, где что-то очень-очень сильно напоминает тебе о том, что ты потерял? Помнишь, в саду нашего дома тоже был пруд с лотосами. Вы и отцом любили их рисовать, а я в это время рядом кормил уток. Ты представляешь, каково было видеть их и не мочь касаться? Я как будто вернулся в то время, когда мы спали в одной кровати, а наши чувства только зарождались и мы боялись их. Это было так больно. Ещё и ты не разу не пришёл… Хозяйка, да и некоторые братики и сестрички часто приходили, приносили цветы и всякие угощения. Мадам даже пару раз просила прощения. Так почему же ты не приходил?

С каждым словом голос Алмы всё больше наполнялся слезами и невыносимым одночеством. По его щекам медленно катились крупные слёзы, но он как мог старался сдерживать их.

Сейчас не время. Он здесь не для этого.

Он своё уже отплакал.

Зато Канда себя не сдерживал. Это был третий раз в жизни когда он зарыдал.

Сигарета потушилась о запястье, чтобы хоть как-то снять стресс. Юу отвернул лицо к стене.

Уже почти год прошел со смерти Алмы, а на могилу было идти страшно.

Канда подозревал, что если он усядется возле надгробия, то там же порежет себе вены.

Просто, чтобы вместе лежать в холодной земле.

Проблемы ведь кажутся пустяковыми, когда у тебя есть твой человек?

А у Юу Канды больше не было такого человека.

Зато было одно незавершенное дело, после которого юноша сможет ненадолго вздохнуть в облегчении.

— В саду отца все лотосы сгнили. Хотя, ты и сам должен был это увидеть.

После убийства Кросса, никто в доме Фроя Тидолла больше не жил. Поэтому и до маленьких болотных цветочков никому не было дело.

— Алма, прости меня.

Это все, что Канда смог выдавить, все время сглатывая. Ему было так жаль за все произошедшее.

Работа с того трагического дня больше не шла. Юу выходил, выполнял все прихоти, но почти все клиенты оставались недовольными.

“Канда, с каждым днем на тебя жалоб поступает все больше и больше. Ты ничего не хочешь мне сказать?”

Мадам Эл была крайне недовольна работоспособностью некогда очень способного мальчика, что в рисовании, что в сексе.

“Я хочу уйти отсюда”.

Юу осточертел запах плотских утех, запах спермы.

Кажется, он возненавидел все это раз и навсегда.

Просто удивительно, как Мадам Эл пустила Канду. Возможно, он и правда стал таким огромным овощем, что от него толка никакого - только лишний хлеб забирал. Но Юу был благодарен этой женщине.

Юноша быстро устроился в городе обычным разнорабочим. Ему работа нужна была лишь на короткий срок. Только бы найти того урода, только бы протянуть до этого времени.

Канда запомнил это лицо надолго. Он часто видел его в кошмарах. В одних он снова и снова видел труп Алмы и возвышающегося над ним ублюдка, в других - самолично разрывал его на мелкие кусочки. Но это останется только в кошмарах, Юу поступит изящней. За всё последует своя расплата, уж он об этом позаботится.

Новая встреча произошла внезапно, но вполне ожидаемо. Канда слишком долго к этому готовился, чтобы такие вещи стали для него полной неожиданностью. Строгий форменный костюм, высокомерный взгляд и пошлая улыбка - всё так, как он и запомнил.

Осталось дело за малым: попасться на глаза, легонько качнуть бедрами, перекинуть волосы за спину и бросить дерзкий взгляд как бы невзначай. И всё, клиент уже у него в руках и другие люди его мало интересуют - Юу умел быть чертовски соблазнительным, когда сильно этого хотел. Короткий разговор, всего пара фраз, и вот они уже идут в заранее приготовленную комнату.

Канда с полной отдачей выполняет каждое абсурдное желание своей жертвы. Тот считает, что весь процесс в его руках, но как же он ошибается.

Парень весь в синяках, побитый и порванный, с избитыми в кровь костяшками и треснутой губой продолжает просить больше и дальше. Ещё чуть-чуть, осталось потерпеть совсем немного. Статный мужчина, почему-то кажущийся знакомым больше, чем после двух беглых встреч наклоняется и шепчет на ухо:

“До чего же вы опустились, мальчики. Фрой будет совсем не рад, когда встретит вас”

У Канды срывает тормоза. Эта сука не только убил Алму, но и покрывал Кросса после того, что он сделал с собственным братом.

Одним слитным движением, превозмогая боль во всём теле Юу оказывается сверху на мужчине и затягивает веревку на его шее.

Он всегда был сильным мальчиком.

“Значит, вот в чём тогда было дело…”

Мужчина пытается отбиться, скинуть с себя этого молокососа, но не получается. Он устал, а кислорода непростительно мало. На него сверху капают чужие слезы.

“Что, мразь, тяжело?! Дыши, говно помойное, пока можешь!”

Хватка ослабевает, но этого всё равно мало. Юу тянется за кочергой, заранее оставленной в камине. Горячий металл обжигает руку, но это не страшно. В глазах рябит от слёз, картинка расплывается, но чужой напуганный взгляд видно совершенно четко. Его умоляют остановиться, хрипят обещания обеспечить ему хорошую жизнь, но Канда не станет останавливаться.

“Наверняка, он тоже просил прекратить твои похотливые игры?!”

Резкое движение и оглушительные крики наполняют всю комнату.

Канда не хотел этого делать, не хотел заходить так далеко. Тихо придушить этого гада было бы для него достаточно. Просто и быстро закончить его жизнь, а потом и свою. Да и кочергу он оставил только на случай, если всё же не удастся сделать всё без лишнего шума.

Но разве он мог мыслить здраво после такого признания?

Инструмент удивительно легко втыкается в чужое бедро, а благодаря высокой температуре кровь не брызжет во все стороны. Ещё одно движение и теперь уже тихий хруст позвонков прерывает ужасающие вопли. Юноша просто не хотел дальше слушать его мерзкий голос, видеть это грязное тело, дышать с ним одним воздухом. Юу быстро, насколько позволяет его состояние, одевается.

Вокруг снова лотосы.

Но Канде так спокойно на душе. Все равно теперь, что будет.

Все равно на эти цветы.

Лотосы как лотосы - так же само, как Юу с Алмой тянулись к свету, но утопились в болоте, в котором и родились.

Такая у них всех судьба.

Оставив несколько поленьев из камина в нужных местах, Канда торопливо уходит в сторону места, где он провёл лучшее время в своей жизни - дом Фроя Тидолла.

Он живет на его развалинах давно - с самого своего ухода из борделя.

Как старая собака, пришёл помирать в родной дом. Заключения врачей ему ничего хорошего не сулят, так что зачем искать место лучше? Да и после того, что он сделал сегодня, всё теряет всяческий смысл. Он бы пришёл на могилу Алмы, но как же он не хотел, чтобы шавки, пришедшие за убийцей своего начальника-ублюдка, портили своим присутствием то место.

— Юу, так ты правда убил его?

— Да, ради тебя влез в этот круг. Он убил тебя, а я прикончил его, — Канда кашляет от изобилия никотина в легких.

— А кто тогда убьет тебя?

Юу решается наконец-то посмотреть на Алму. Его губы искривились в слабой, но такой искренней улыбке.

— Я сам, мне ничья помощь не нужна.

Юноша открывает окно. Силуэт Кармы начинает терять свои цвета.

— Проведешь меня, Алма?

— Конечно, Юу. До самого конца.

Дождь приятно ласкает уши своим шумом. Есть поверье, что все, что делается в дождь - возымеет успех.

Канда улыбается от мысли, что если с ним будет Алма, то у него все получится.

Большего ему и не надо.

Просто снова быть с Алмой Кармой.

Тело юноши стремительно падает с последнего этажа здания. Он и так слишком долго засиделся, но повспоминать былые времена было ой как необходимо. Для внутреннего спокойствия, и чтобы не забывать все, что с ними произошло.

Его поглотила грязь. Последнее, что Канда увидит, будут именно загнившие лотосы в саду?

До боли иронично.

Алма рядом, смотрит на него с берега пруда и улыбается, искренне, так невинно. Это ли не самое важное?

Они оба ждали, когда Канда придёт к Карме. Алма не сказал этого, но ему было очень приятно от того, что за него отомстили.

— Юу,теперь мы всегда будем вместе. Знаешь, у Неё тоже для нас много работы.