Ты скажи, братишка, ну что мне делать?

Понимаешь, я в девятнадцать лет

Потеряла волю, упрямство, смелость,

А взамен узнала, что мир мой — бред.

Кто сказал не раз мне: «Сними очочки,

От стекляшек розовых только ложь»,

Тот, конечно, прав был. Комкаю строчки,

Но теперь — что толку? Себя ль вернешь?

Ту смешную, милую, неземную

(Потому что вечно в своих мирах),

Что не знала горечи мыслей всуе,

Вот ее вернешь ли? Быть может, в снах,

Но не больше! Видишь: душа — пустышка,

Каждый вечер — слезы, а всё одно:

«Я хочу, чтоб кто-то меня услышал!» —

Не слова, а крики. Но всё немо.

Понимаешь, братец, читала в книгах…

Да всю жизнь читала, и знаешь, в них,

Если плохо станет кому, обидно,

То друзья на помощь примчатся вмиг.

Повзрослее книги — но всяко слышат:

Пусть один, но верный, иль даже враг,

Всё равно ведь кто-то над ухом дышит,

Говорит: «Будь сильной», и крепнет шаг.

И в ночи кромешной, и в серой мути

Кто-то руку тянет, с собой зовет.

Даст совет усталый, замерзший путник,

Друг легко растопит над сердцем лёд.

Понимаешь, в книгах легко и чисто,

Даже если кровь там, война и месть.

…Тень идет, хромая и зубы стиснув.

Может быть, вот это душа и есть?

Иллюзорный братец, ну как мне крикнуть,

Чтоб хоть самый близкий услышать мог?

Но и ты… придуман в порыве диком.

Я уйти мечтаю в тепло тех строк.

Апрель, 2016.