Тебе только десять. Ты дышишь с Землей в унисон,

Весь мир необъятный в хрупких твоих руках.

А ночью, при звездах, чудесный ты видишь сон:

Про солнце и небо, про крыльев широких взмах,

Про радость открытий, свободу и смех в груди,

Про близкого друга, с которым делить тепло.

Ты твердо уверена, что на твоем пути

Найдется однажды родной и прекрасный Он.

Тебе восемнадцать. Ты веришь в добро и свет,

Но только слабее: так много всего стряслось.

Кого-то родного как не было, так и нет,

Да ты и не ищешь. Другой на губах вопрос:

В чем смысл свершений? Какой будет вклад весом?

А вдруг, как и многие, ты не найдешь свой путь?

Всё чаще кошмаром врывается новый сон:

Себя не найдя, ты стала во тьме тонуть,

Он рядом, тот самый — да только совсем не тот.

С брюшком и небритый, тянет тебя на дно,

Ему твои смыслы как технику — сборник нот.

Ты смотришь тупое, без всяких идей кино.

Тебе тридцать с лишним, и сбылся твой страшный сон:

Глаза открывая, ты даже не споришь с ним.

Брюшко из-под майки — такой, говорит, фасон.

Он пахнет как отчим, который сломал твой мир.

Ты так утомилась — нет слов, чтобы всё сказать,

Напишешь в тетрадке: «Какое же это дно.

За дверью закрытою в ванной стихи писать —

Лишь это осталось. Осталось оно одно».

Апрель, 2020.