Долорес не был интересен столь специфический факт, но этим утром она выяснила — крыса может запрыгнуть на голову среднестатистической невесте. Знание обошлось Мадригаль в сверкающее украшение и голосовые связки, зато подарило Камило повод для шуток на ближайшие три-четыре месяца.

      — Бруно! — Пепа изо всех сил старалась не обречь дочь на такую же "весёлую" свадьбу, которая была у неё самой, — Следи за своими подружками хотя бы сегодня!

      Подозреваемый казался крайне озадаченным — возможно, потому, что был чист. Все его крысы сидели у него на плечах и в капюшоне, периодически дёргая мужчину за волосы в попытках скрутить их во что-то интересное.

      — Прости, мам, — Антонио виновато взял в руки своего грызуна и уговорил того отдать заколку, которую тут же вернул сестре. — И ты, Долорес... Мистер Пончо ещё борется с любовью к блестящему...

      — А, он твой... Ой! Ничего-ничего, всё хорошо, — Пепа вздохнула и, повернувшись к Бруно, странным образом похлопала его по голове, как иногда делала, когда хвалила своих детей. — Извини, братишка — сила привычки... Последняя свадьба в нашей семье сорвалась, и я схожу с ума от любого шороха!

      — Не последняя, а крайняя, — процедил Бруно сквозь неловкую улыбку и трижды постучал по дверному косяку, на чём и остановился (на его голове всё ещё была чужая рука).

      Пепа рассмеялась и приобняла брата одной рукой — для полноценных объятий на его плечах было слишком много крыс. Впрочем, для паникующей по поводу и без Мадригаль даже один грызун — много!

      Из соседней комнаты послышался звук разбившегося о плитку, наверняка свадебного фарфора, и туча снова нависла над матерью невесты. Женщина не могла понять — их замечательная вилла заставляет тарелки и чашки звенеть в такт музыке, лестницы превращаются в горки, ставни приветствуют тебя, и всё здесь живёт! Так как тогда кто-то в таком доме мог хоть что-нибудь разбить? Давя в себе нарастающий срыв, Пепа прокричала единственное, что могла: "Вы все издеваетесь?!"

      — На счастье! — Мирабель постаралась выглядеть так, словно верила своим словам, когда вбежала в комнату на крик тётушки.

      — Дыши глубже, сестрица, — Бруно положил руку на плечо Пепы. — Всё в порядке!

      Но женщину только сильнее распалила его уверенность. Полгода она старалась не вспоминать, что брат может видеть будущее, но потом дела у Долорес с Мариано пошли в гору, и заботливой матери резко стало интересно, как скоро они поженятся, сколько у них будет детей, и пройдёт ли свадьба её дочери без происшествий. Бруно отпирался, смущался, переводил тему, звал на помощь Мирабель, и один раз даже снова спрятался в стене — всё, лишь бы никто больше не заставлял его предсказывать. Сестра изводила его следующие четыре месяца, пока Мариано наконец не сделал предложение — тогда женщина ненадолго успокоилась, но затем подготовка к свадьбе снова начала сводить её с ума.

      — Мама, ты посмотри на него, у него глаз дёргается, он что-то знает! — отпиралась Пепа, когда Альма сказала ей прекратить это безобразие.

      — У твоего брата проблемы, потому что ты не даёшь ему жить спокойно! — абуэла никак не могла успокоить дочь. Джульета и Бруно всегда были детьми, которые считались с авторитетом матери, но Пепа... Альма предпочитала думать, что всё дело в горячей крови семьи Мадригаль, и однажды это обязательно принесёт всем пользу.

      Долорес оценила примерку платья на шесть из десяти — могло быть хуже, но, без сомнения, и лучше тоже. Свадьба состоится уже через два дня, и девушка не надеялась, что всё пройдёт идеально, но ей хотелось, чтобы все в семье не переругались, или хотя бы перенесли свою ругань на дату после торжества.

      Переодевшись в свой обычный наряд, Мадригаль ускользнула на улицу, и никто даже не заметил — настолько занимательным оказался спор о том, нужен ли Пепе психолог. Долорес думала, что для ответа на этот вопрос даже не нужно быть предсказателем.

      Девушка прислушалась, ухмыльнулась и ме-е-едленно зашла за дом, прошла вдоль стены и одним прыжком настигла Мирабель и Бруно, обняв их за плечи, и заставив вздрогнуть от неожиданности. Они сидели на траве, и невеста пристроилась между ними.

      — О чём болтаете? Ха-ха, шучу, я знаю, о чём! — попыталась разрядить обстановку Долорес, но, судя по всему, это не очень помогло.

      — Прости, я снова всё порчу, — Бруно стыдливо отодвинулся подальше и вздохнул.

      — Ничего ты не портишь! — уже, похоже, не в первый раз повторила дядюшке Мирабель.

      — Да, это всё мама! — лицо Долорес приняло такое раздражённое выражение, что она, как никогда, стала похожа на Пепу. — Ты тут вообще ни при чём, дядя Бруно! Если кто и испортит эту свадьбу, то либо она... Либо я.

      Невеста резко погрустнела, и, прежде чем кто-то успел спросить, что она имеет ввиду, закусила губу и бессильно зарыдала. Бруно был в ужасе, он понятия не имел, как успокоить племянницу. Даже Мирабель не нашла, что сказать, но, подумав пару секунд, схватила кузину в охапку и положила её голову на своё плечо.

      — Я не хочу за-а-амуж, — всхлипывая, бросила Долорес.

      — Что? Как же так, сестричка? — Мира казалась озадаченной. — Ты ведь была так влюблена в Мариано!

      — Он тебя обидел? Если он тебя обидел, — Бруно, который внезапно приобрёл суровость, не успел договорить — племянница отрицательно покачала головой. Ответ его устроил. Да и что бы он, в действительности, сделал? Предсказал что-нибудь Мариано? Натравил на него крыс? С другой стороны, можно было бы натравить на обидчика Пепу!

      — Не-е-ет, он п-п-прелесть! Я просто н-не хочу за-а-амуж, — невеста вытирала слёзы верхней юбкой и жалась к сестре.

      — Ничего не понимаю, — Мирабель задумчиво смотрела в сторону леса, как будто пыталась найти ответ среди деревьев.

      — Я думаю, — наконец успокоившись, начала Долорес. — Что нам нужно повременить ещё годик... Или два...

      — Это разумная мысль, — заметил Бруно. — Знаешь, когда-то одна девушка решила, что нам с ней тоже нужно повременить... — он понял, что зря вспомнил эту историю, совершенно не приняв во внимание тот факт, что сам так и не был женат, долгое время считался угрозой, а несколько лет вовсе жил в стенах собственного дома.

      — Вот теперь ты действительно портишь что-то, дядя! — Долорес снова разразилась слезами.

      — Прости! — он стукнул себя по лбу и тяжело вздохнул.

      — Лора, — Мирабель посмотрела в глаза сестры, собрав в слова всю свою уверенность. — Вы с Мариано — прекрасная пара! Волноваться нормально! Но если ты чувствуешь, что не хочешь этого, пока ещё не поздно, мы можем всё отложить. Главное, чтобы ты была в порядке!

      — Н-нет, нет... Всё нормально, всё будет нормально, — Долорес улыбнулась. — Спасибо, Мира. Так хорошо было бы услышать подобное от мамы... Но она только и делает, что волнуется о том, как пройдёт торжество, как будто нет ничего важнее!

      — Пепа думает, что ты уверена. Ты говорила с ней об этом? — Бруно наконец придвинулся ближе, чтобы не сидеть в двух метрах от семьи.

      — Я не... Оу, а это... Разумно! — невеста рассмеялась.

      Пепа и Феликс нашли дочь через полчаса, смеющейся над тем, как крысы Бруно показывали, каким трюкам научились. Мирабель сделала зверькам несколько забавных бантиков, и её кузина была от них в восторге. Дело уже близилось к закату, и вся семья собиралась на ужин, так что веселье нужно было прекратить, но невеста твёрдо сказала родителям, что "посидит тут ещё пять минуточек и точно-точно пойдёт ужинать"!

      Когда троица наконец засобиралась домой, Долорес даже набралась смелости погладить одну из крыс, которая понравилась ей больше всех, и та лизнула девушке руку, как маленькая собачка. Мадригаль хихикнула, а затем резко застыла, прошептав: "Да как такое возможно, мы снова пришли сюда! Адриана!". Её взгляд казался безучастным, как в моменты, когда она проговаривала особо странные вещи, которые слышала, но было что-то особенно необычное в этих словах. Очевидно, они, по какой-то причине, пугали Долорес.

      Бруно и Мирабель взволнованно переглянулись, и в этот момент Мира поняла — дядюшка знает, в чём дело!