Первым, что почувствовал Кириллов, когда не увидел рядом с собой Ваню — это беспокойство. Он знал буйный нрав Шатова и его удивительную способность попадать в какие-нибудь истории буквально на ровном месте. Не говоря уже о том, когда что-то происходит действительно серьезное. Например, как сегодня. Его сестру Дашу увезли в участковый отдел полиции из-за подозрения в изнасиловании учителем русского языка и литературы, Александром Сергеевичем Пушкиным. Удивительно то, что заявление писала не Даша и даже не Пушкин, а кто-то третий, и это уже повод для напряжения. Поэтому Лёша с замиранием сердца искал по всей школе парня, ужасно волнуясь за него.
Наконец, когда в конце коридора первого этажа, где располагался спортзал лицея, он услышал не совсем стандартный шум, чем на обычных переменах, и тут же поспешил туда, молясь, что все с Ваней в порядке и он зря переживает.
Похоже, не зря. Уже издали Кириллов увидел толпу, собравшуюся у стены, а среди неё заметил высокую фигуру Шатова. Он тяжело вздохнул и поспешил к месту.
— Так, что происходит? — тут же вмешался Митя, расталкивая толпу зевак.
— У подстилки своей спроси, — выплюнул Шатов, показывая Раскольникову фак. — Ещё раз обвинишь в чём-нибудь мою сестру, я тебе нос с лица снесу, и никакой твой ёбырь тебе не поможет, урод.
— Ты как меня назвал? — тут же оживился Родион.
— Так, граждане, успокаиваемся! — прикрикнул Разумихин, бесстрашно становясь между двумя спорившими. — Оставить оскорбление, мы же в общественном месте!
— Иди нахуй хоть ты и мальчика своего забери, а!
— А то что? — не выдержал Родя, передразнивая интонацию Ивана.
Дима не успел остановить удар, тот пришёлся в район его плеча. Закричали девушки.
Леша, кое-как пролезший сквозь толпу, схватил Шатова за руки и начал настойчиво оттягивать от бедного десятиклассника.
— Ваня, оставь. Это же дети ещё.
— Да какие к чертям дети? Они блять младше нас на год! — снова начал бурлить парень, но повернувшись лицом к Кириллову, необъяснимо затих. Лёша чуть улыбнулся и начал неспеша отводить его дальше.
— Вот именно, младше. Ребята, — он уже обратился к десятому классу, — извините, пожалуйста, он просто немного взвинчен сегодня. Простите.
Подростки непонимающе посмотрели на него, а некоторые даже успели покрутить пальцем у виска, но Кириллов сделал вид, что не заметил этого. Оттащив Шатова от толпы, Лёша повёл его в туалет. Зайдя, он жестом попросил Ваню остаться у подоконника, а сам нашел в одном из карманов сумки платок и чуть смочил его водой из крана.
— Уроды, а не дети, — донеслось от Вани.
Лёша вздохнул и подошёл ближе.
— Ну, уроды, допустим. Это же не повод махать кулаками, — Кириллов аккуратно взял одной рукой лицо парня за подбородок и начал медленно, стараясь не причинить большей боли, оттирать кровь с носа Шатова.
— Они начали про Дашу говорить, я это точно слышал! — в глазах Вани снова загорелась искра, которая могла заново перерасти в пожарище и он начал бы вновь спорить. Но Шатов знал — Лёше ничего не нужно доказывать. Он сам все знает.
Кириллов смерил парня печальным с укоризной взглядом и продолжил собирать кровь. Он чуть чуть надавил на переносицу.
— Больно?
— Нет.
— Слава богу, нос в порядке. Просто лопнули капилляры.
Лёша в последний раз осмотрел парня и, убедившись, что все чисто, отпустил лицо Шатова. Внезапно Ваня покачнулся (все это время он сидел на подоконнике, и Кириллов боялся, как бы он сейчас не грохнулся на пол) и уткнулся головой в плечо Кириллова. Лёша от неожиданности выронил покрасневший платок. Он боялся сделать лишнее движение настолько, что даже дышал через раз и очень осторожно. Повисла тишина.
— Господи, я так переживаю за неё, — глухо начал Шатов. Он начал мелко дрожать, и Кириллов не смог ничего придумать, как обнять парня и медленно гладить по взъерошенным светлым волосам.
— Не волнуйся, Даша умная девочка. Выберется.
— Я просто не могу поверить, что она попала в участок. Скорее я попал бы, чем она. Даша… Она же такая ещё маленькая…
Шатов бессвязно лепетал обрывки фраз, а затем судорожно вцепился дрожащими пальцами в талию парня (Алексей резко выдохнул от внезапного и жесткого прикосновения) и притянул к своей груди. Кириллов всем телом чувствовал учащенное сердцебиение и дрожь горячего тела Ивана.
— Всё будет хорошо, слышишь? — но осознав, что его никто не слушал, Алексей взял в ладони лицо Шатова и направил на себя. — Ваня, все будет хорошо. Понимаешь? Никто не умер, никто не погиб, все хорошо. Все будет хорошо. Даша выйдет из участка целой и невредимой. Все станет снова как прежде. Я обещаю.
В глазах парня стояли слезы, а конвульсивные всхлипы сотрясали и так дрожащее туловище. Он вновь прислонился к груди Лёши.
Пульс стал спокойнее, руки чуть разжали бока талии и просто легко обвили стан, не отпуская ни на шаг. Кириллов улыбнулся — он успокоился.
— У тебя руки холодные, — внезапно выдал Иван, — тоже переживаешь?
В самом деле, с утра, как только пришло известие о задержании сестры Шатова, на Кириллова перенеслось такое же беспокойство, как у Ивана, и только сила воли помогла Лёше не расклеиться, нагнетая ещё больше трагизма к ситуации. Не тот случай.
— Дурак, — прошептал Алексей, прижавшись губами к голове парня и перебирая неровные пряди волос.
— Кому сейчас легко? — риторический вопрос поставил точку в этой теме. Кириллов усмехнулся. Ивана больше не трясло, а пульс был спокойным.
— Лёш?
— Что?
— Я уже говорил, что люблю тебя?
— Говорил, — дико смутившись (он сам почувствовал, как покраснели щеки), Алексей был рад, что сейчас его не видит Шатов.
— Так вот, — он чуть отстранился от Кириллова и посмотрел на него, — я люблю тебя.
Алексей отвел взгляд:
— Ой, будет тебе.
Иван нахмурился (Кириллов это увидел боковым зрением). Затем неожиданно почувствовал искусанные и сухие губы на шее.
— Ты, — поцелуй в яремную ямочку, которая виднелась из-под расстегнутой рубашки. — Самый, — в линию челюсти. — Лучший, — уголок губ. — И я люблю тебя, — Алексей уже сам потянулся за поцелуем.
Все внутри резко сжалось и в тот же миг взорвалось. От совершенного бросает в жар и трясутся руки. И этот резкий выброс тепла ярко контрастирует с холодной потрескавшейся белой краской на подоконнике туалета. Казалось, в холодном мертвом мире остался лишь один источник, бьющийся в агонии жизненного фонтана — это дико смущенный Кириллов и уставший, помятый Шатов.
Чуть отстранившись, Алексей хотел было что-то произнести, но ему не дали это сделать: воспользовавшись моментом, Иван стремительно встал с подоконника и резко повернулся, переместив Кириллова на свое место, вновь впиваясь в распаленные губы.
— Стой, — выдохнул Алексей, и Шатову пришлось неохотно оторваться от желанного и с некоторым недовольством посмотреть на юношу.
— Скоро звонок.
— И что?
— Нас или заметят, или потеряют.
— И что?
— Пойдут слухи и подозрения.
— И что?
— Шатов, блять! — Леша чуть улыбнулся и шутя толкнул ухмыляющегося парня в плечо. — Тебя это вообще не волнует?
— Мне лично до лампочки на мнение других, поэтому особо не колышет, — Иван подхватил рюкзак и закинул его на плечо. — Но если ты действительно переживаешь из-за этого, то я согласен на любые уступки.
Кириллов облегченно выдохнул.
— Спасибо большое.
— Кто кому еще должен спасибо говорить. Но не за что
Парни вместе рассмеялись и вышли из комнаты ровно со звонком.