Солнце давно зашло за горизонт, земли Татарасуны освещала лишь сияющая луна и звёзды, до которых будто рукой подать. Небо манило своей неестественной красотой, затмевало и дурманило разум. Тишина была громкой, дождь не щадил никого. Едва пустынная местность наслаждалась прохладными каплями дождя. Парень промок до ниточки, несмотря на его шляпу, что могла бы спасти почти от любых природных осадков. Но ему не было до этого дела, всё-таки любоваться красотами давно забытого всеми места в компании самого себя увлекало его сильнее. Он поднял к небу виновника его усмешки на лице, то, чего он так желал, мечтал и лелеял, – сердце бога. Заветный артефакт переливался при лунном свете, а усмешка переходила в прямой смех.
Сидя на небольшом пне в дождь, волей-неволей, ты не сможешь не встретить мимо проходящего путешественника, который явно был бы заинтересован вашей особой. Куникузуши обернулся, когда незнакомец окликнул его.
— М?‥ — на его лице красовалась заинтересованность, однако из-за погодных условий или же его головного убора это было трудно разглядеть.
— Вы не против, если я составлю вам компанию?
Шляпник мог разглядеть перед собой светловолосого парня, ростом не выше него самого. Его спокойный голос будто сливался со звуками природы, получая единство и понимание.
Темноволосый же отделался лишь кратким кивком, ему слишком не хотелось тратить драгоценные слова на незнакомца.
— Каэдэхара Кадзуха. — единственное, что сказал юноша, присаживаясь рядом на мокрую траву. Его, видимо, совершенно не заботили погодные условия, он так же наслаждался запахом дождя и чудесным просторами.
Куникузуши же глянул на свою компанию, явно впечатленный обнаруженным. За всю свою жизнь он редко встречал таких личностей, что не задают лишних вопросов, от них веет спокойствием и умиротворением, они способны наслаждаться окружающей природой и чувствовать единство с миром. Он не мог оставить это без некой благодарности, которой послужило краткое:
— Куникузуши.
Его собеседник — если того можно было назвать таковым — слегка улыбнулся на подобный акт.
Шли дни, а они продолжали встречаться на одном и том же месте. Несмотря на совершенно разные пути, они изо дня в день сидели здесь, любуясь широтами, которые можно разглядывать вечно, каждый раз открывая для себя что-то новое. Так же продвигались и их отношения.
Кадзуха нёс в руках корзинку, которую темноволосый заметил краем глаза, притворяясь, будто ничего не видел и он вообще вовсе не знает парня.
В ответ на это он получил поцелуй в щёку, которого явно не ожидал, что было видно по его выражению лица.
— Мог бы и не притворяться. — усмехается светловолосый, раскрыв корзинку и достав оттуда небольшой плед и миску с данго. В коробке лежало что-то ещё, но шляпник не предал этому особого значения.
— Не хочется, чтобы твой сюрприз был испорчен. — он пытается выкрутиться из неловкой ситуации, поэтому дарит в ответ нежный поцелуй в уголок губ собеседника, однако быстро возвращается в привычное для него состояние, вновь сделав вид, что ничего не было.
Кадзуха решает в этот раз ничего не говорить, закатывая глаза и усаживаясь на край пледа, также приглашая к себе собеседника.
Темноволосый не может отказать в столь выгодном положении, поэтому приземляется на другой край.
— Скорее всего, ты слышал об этой пословице: «Хана ёри данго». — светловолосый решает скрасить внезапную тишину между ними. Он берет одну палочку и протягивает парню, вторую оставляет себе.
— А значит она «Сначала – необходимое для жизни, а уж потом – что-то для души». — юноша принял угощение, но долго не думал начинать трапезу.
— Верно. В этой пословице есть немалая доля истины, но в моём случае одно не может жить без другого. Трудно не наслаждаться окружающей средой, это услада для моей натуры. — на этих словах Кадзуха задумался, глядя вдаль на пылающий закат. Он так же не притронулся к своей порции, хотя сам же и принёс сие угощение.
Шляпник же наслаждался не только горящим солнцем, щебетанием птиц и алыми облаками, но и компанией столь близкого человека. Лишь теплота отдавалась у него в груди, а в животе могли порхать бабочки, как любили выражаться люди. Ему были непривычны эти приятные чувства, которые пьянили разум, заставляли вытеснить все мысли, оставив лишь приятные чувства, которые хочется разделить вдвоём, среди просторов, окутанных солнечным светом.
Неожиданное шуршание в кустах вырвало юношей из их чудесных мечтаний, заставив осмотреться. Однако, к их счастью, это оказались лишь лисята, что не могли не учуять запах сладости. Из всей своей любви к животным Кадзуха решает погладить милейших созданий.
— А ты не хочешь их погладить? — с улыбкой на лице светловолосый так и манит к себе, не давая ни одной причины на отказ или любой другой ответ, кроме «хочу».
Мягкая шерсть переливалась золотыми красками при свете солнца, в то время как лисёнок лишь ласкался о руку Куникузуши. Со спины был слышен тихий смешок парня, который умилялся с прелестного зрелища.
— Ох, чуть не забыл! — спохватился Каэдэхара, направившись к корзине и достав оттуда несколько листов исписанной бумаги. — Не хочешь послушать мою хайку?
Сидя подле лисят, Куникузуши кивнул, заинтересовавшись в предложении собеседника. Всё-таки тот уже давно говорил, что любит сочинять, однако при этом факте ни разу не зачитывал ни одно из своих творений, что юноша так хотел услышать.
— Дождь набегает за дождём, — его голос был словно приятный ветерок среди летней жары, что охлаждал своим прикосновением. Он говорил размеренно, с интонацией, что только прибавляла впечатлений, — И сердце больше не тревожат ростки на рисовых полях.
— Это… звучит восхитительно. — юноше правда понравилось, что в какой-то степени он даже потерял дар речи.
А потерял потому, что ему пришлось невольно задуматься над строками хайку. Парень был ненастоящим человеком, его тело – лишь оболочка, капсула. Но при этом он вёл себя как человек, мыслил как человек, чувствовал как человек. Но он не стоял бы здесь, будь он совершеннее. Ведь у него не было того, что должно было ему принадлежать. У него не было сердца. Он не идеален в плане механизма, он не идеален в роли человека. Это делает его никем.
Но нужно ли ему это сердце? Даже получив безделушку с минимальным приложением усилий, он всё ещё не чувствовал того удовлетворения, что ощущал, находясь рядом с Кадзухой.
Сейчас лунный свет провожал в мир иной ещё одну душу, некогда убитую быстро и безболезненно. Не было ни слез, ни боли, даже крови не осталось после жестокого убийства. Его бездыханное тело лежало на прекрасных широтах, слыша смех, что заглушал сильный дождь. Он хотел сердце, и получил два. Два бесполезных, ненужных и не отвечавших на его вопросы. Он не знал любого другого человека, способного любить так же сильно, однако даже его огромное, когда-то бьющееся сердце не способно дать ответы. Не способно дать то, что он всегда имел, но никогда не пытался понять.
«Это лишь эксперимент над человеческой сущностью» — были его последние слова, что раздались эхом по всей Татарасуне.
очаровательная зарисовка //т-т//