« Молясь богинею Цицы благородную. Тайком писатьсь о жизни земной, нечего мне тут делаться, только ковры цветастые ткатьсь, со мною запррешенось видеться, смотретьсь и разговариватьсь, точнее отмечаться, да и я ртом не щебечу, больно опасность это повлёкшее, оконце - единственное мое спасение, а пение птичек диковины - моя душа и покой. Я терялась душою в этом месте… я его не любуюсь… и не полюблюсь…»
Счастье она находилась в маленьких записоях и книгаях, которые за молитвенные выдавались. Никтось ей не помогал. Раны зализывала самась. Это в наказанье ей было за слово лишнее. А я… толькось петь ей в утешенье в оконце издалекась могла.
« Властью обладаться мог мой муженёк, не толькось на над народцем языческим, но и над разумою и телую моим. Не думалось мне, что так отвернётся Род от меня. Я молюсь день с ночую, чтоб жизнь моя поменялась, НО ЧТОСЬ?! Свет моих очей не видит… Я усталась… не в моготу мне.» - очердненькая записочка между строчечками записей молитвенных. Былась записана и убрана в дальний угол покоев после стуков нечистых. Муженёк по душу пришел. Пение громко избылось тогда.
« С каждым днемсь слышу все ближе пение, утешаюсь от свиста дивного. Хоть в чем-то примостись радость. А силы то жизненные мои увядаются от хлыста царского. Я наверное покой душевный могу обрестись вне тела больного и нечистого… тепло душевною я не заслужилась…»- думалось царевной на холодную полу. Никто. Никто непомогась ей. И никто не знатсь, что пение приближалось. Ей думалось раньше, что ее надобность на троне царском будет в управлении народом языческим… этою ошибкою разум затуманилось. В золотой клетке оказалось душа чистая.
« Мне думалось, что я нужность не только чтось душу чистую на землю свящённую привестись, но и для деяний больших. Батюшка был правьдь, никому не нужнась я и не нуждаюсь знания мои…
- Девка, ты надеюся, что царь наш выберет тебя на смотринах, иначе не житься тебе на земле святой.» - в ее памяти запячатлелись звон хлыста Батькино. Хрусты счётов и тепло от горения записей не молитвенных.
Все народье языческое молилось только для дитя будущего, не думалось о царевне. А царевна… никогда не думалось, что это правильнось… не хотелось ею так житься.По-немного, как матерь-природа в пред зимнюю пору: все больше увядалась. Ей надобность бытьсь покорную, кривляя душою любить муженька своего, губясь самой и молчатьсь о побоях нескончаемых. Никто из народья, кроме ближних и не знал, что он воплощение Морока нечистого.
« Надеюся бремя мое закончимо, не чувствуюсь себя душой чистою и живою» - повторясь записи писала эти. Долго она потом не говорилась и не записывалась. Долго она решалась. Свободую она потерялась давно, остатки разума благочестивого оставались далёко. Думалось, то властью ее жизнью наполниться, но власть оказалась растворимую, забралась последнюю свободу летучую.
- Заберись меня на свет дивный ты, властью я при троне царском не облагаюсь… да и себя я потерялась… заберись…
И ночь последнюю лежась на полу холодную царевна. Лико уставилось в оконце светлое, улыбка соскочилась с ок чистых, тело израненное больше не болелось. Губы застыли в прощании птице… которая пела далеко. Но пение, которое приближась, стихло навек.
Вау! Я в восторге! Настолько выбранный Вами слог погружает в атмосферу происходящего, начинаешь верить! По-настоящему проникаешься эмоциями и историей Царевны, переживаешь и сочувствуешь. Словно ты самостоятельно читаешь эти письма, будто тебе же их и отправили. Я вижу из этого отличный сценарий для постановки на сцене. Мне кажется, театр в данн...
Это было очень круто. Знаете, будто бы прочитала выписку из реального дневника какой-то царевны, а не написанное современным человеком произведение.
Хоть иногда у меня и были некоторые проблемы с пониманием текста, так как я обычно читаю быстро, а тут с таким стилем надо быть повдумчивее, но это просто потрясно!
Безумно жалко бедную ...