Кабачки

- Как же мне хочется что-нибудь к херам разбить…

Услышав это, Маттеуш стал медленней жевать жвачку, поднял глаза и посмотрел на собеседника сквозь очки с оранжевыми стеклами. Тибо напоминал то ли вулкан, то ли быка – он, мускулистый, высокий, поджарый, с «ежиком» на голове, но при этом обычно крайне мирный и тихий, сейчас вызывал у него крайне смешанные чувства. Он дул губы, кусал их, сжимал кулаки и постоянно пялился на маленькую чашечку кофе, который они заказали, сидя в кафешке где-то в стамбульской тени. Потянувшись, Маттеуш предусмотрительно отставил чашечку подальше от товарища.

- Ну, ну, - промурлыкал он и отложил телефон. – Что за агрессия?

- Да я… ну… ну не могу я больше! – Тибо всплеснул ручищами. – Не могу я с холодильниками больше работать!

- Ну так для того, чтобы твоя работа тебя не грызла, мы и поехали в отпуск, разве нет?

- Да, но… - Маттеуш выгнул бровь, ожидая продолжения. – Но мы же не навсегда в отпуске.

- Ой, ну и живем мы не навсегда, - усмехнулся он и скрестил на столе руки в замок. – Но в данный момент мы – живее всех живых. Я уж точно, после такого-то кофе… - мужчина покрутил в пальцах стеклянную стопочку с водой. Приятный аромат кофе все еще слегка горчил на языке. Уходить куда-то в кофейно-подсознательное он не стал, да и сделать это, сидя под таким печальным, отчаявшимся взглядом старого друга было как-то невежливо и кисло. Маттеуш вздохнул, звякнули браслеты на его запястье, когда он повёл рукой. – Ладно, эта твоя агрессия… интересна.

- Только вот не надо, - Тибо тут же сморщился, почувствовав в его голосе то самое, после которого самое время было закатить глаза. То, что Маттеуш носил богемные рубашки, вельветовые брюки с широкими штанинами, что в его квартире всегда воняло этими ароматическими палочками, которые он покупал втридорога, по мнению Тибо, не давало ему право поучать или копаться в его мозгах.

- Ты знаешь, что такое «сублимация»?

Купить Тибо йогой и аромапалочками действительно нельзя. Сложной терминологией? Вполне себе.

Тибо откровенно не разбирался в психологии. Маттеуш же этим жил, хотя по профессии занимался далеко не ею. А еще он жил Фрейдом и Юнгом, и то, что Тибо довольно легко можно было купить сложными терминами и размышлениями, его искренне забавляло. Разумеется, другом и его наивностью он не пользовался и никогда не давал серьезных советов, сводя все к чему-то крайне очевидному, однако харизмы молодому человеку хватало, чтобы представить это так, словно перед Тибо только что открыли истину в последней её инстанции. Сейчас, однако, Маттеуш уловил, что всё идет не по привычному сценарию. Вместо хмурых бровей и басовитого «нет, и что же это?», благодушный здоровяк Тибо уставился на него широко раскрытыми глазами и кивнул, когда прошло уже, по меркам Маттеуша, достаточное количество времени.

- Знаю, - подтвердил он свой кивок. Маттеуш в очередной раз выгнул бровь. Его ленивое настроение вмиг улетучилось, призывая заместо себя чисто научный интерес; он выпрямился, даже немного наклонился к столу.

- О как, - обаятельно улыбнулся Маттеуш. Тибо еще раз кивнул.

- И ты думаешь, что…

-…стоит подумать над этим. Порефлексировать, понимаешь?

Давно он не видел Тибо таким осознанным и серьезным. В глубине души он был рад, что его беседы – бесконечные и гениальные настолько, что их стоило бы записывать и публиковать в качестве эссе – оказались плодотворнее, чем он думал. Маттеуш сощурился и лукаво улыбнулся.

После своего небольшого отпуска в культурной столице и сотни прослушанных вариаций песни «Стамбул не Константинополь» (которую Тибо так и не понял), они вернулись в Нью-Йорк загоревшими и отдохнувшими, и разъехались ненадолго. Маттеуш продолжил зарабатывать на своих марафонах по основам маркетинга, Тибо – он слышал, что Тибо решил наведаться к сестре, у которой южнее была своя ферма. Маттеуш был более, чем удовлетворен такими переменами в его жизни, которая, как ему казалось, не видела ничего, кроме спортивного зала и завода, для которого он был чересчур красив (Маттеуш постоянно ему об этом говорил, а Тибо постоянно от него отмахивался).

В один из скучных августовских дней он, собирая бумаги и похлопывая стопочкой о стол с намерением выровнять углы, услышал резкий и уверенный стук в дверь своего кабинета. Та распахнулась на его «Да» и закрылась на «заходите». Маттеуш с удивлением уставился на маленькую загорелую женщину. Она же стоять в дверях не стала.

- «Психолог» доморощенный, - прошипела Дина, подходя к Маттеушу все ближе и ближе. А он стоял, потому что не знал, что можно будет еще делать в данной ситуации. Дина встала перед ним – крепкая, хмурая, волосы у нее, в отличие от брата, были не «ежиком», а вполне себе густым пучком. В остальном она была такой же крепкой, как и Тибо. Ей не составило особого труда подойти и, схватив субтильного Маттеуша за рубашку, притянуть на уровень своего курносого носа, чтобы посмотреть в глаза.

- Ты чего ему наговорил?

- А… - только и смог выдавить мужчина. – Ты о чем?

- То есть, Тибо после отпуска с тобой просто так сорвался ко мне на ранчо аж в Пенсильванию? – она помяла его темно-зеленую сатиновую рубашку в большие цветы, а потом шумно выдохнула и отпустила. Дина подошла к столу и облокотилась о него, сложив на груди руки.

- Тибо – взрослый мальчик, - Маттеуш поправил рубашку и с облегчением выдохнул. – Он может сам решать, куда и когда ему отправляться.

- Я тебя как облупленного еще с начальной школы знаю, - хмуро отчеканила она. - Что ты ему сказал?

Мужчина прокашлялся и нахмурился, вспоминая, что такое он мог наговорить. Карие глаза забегали по кабинету.

- Я старался избегать чего-то такого, и все, что мы обсуждали – это город, музеи, еду. А, один раз едва не поругались из-за креветок, - усмехнулся он. Дина продолжала смотреть. – Я говорю правду! Мы просто гуляли, ели, пили кофе… О, - взгляд Маттеуша замер, стал ясным.

- Ну?

- Один раз. Я начал было рассказывать о том, что агрессивную энергию следует преобразовывать во что-то творческое, но оказалось, что о сублимации он и сам…

Услышав это слово, Дина резко повернула к мужчине голову.

- Сублимировать, значит.

- Сублимировать, - недоуменно подтвердил Маттеуш. Дина тяжело вздохнула, скрипнула зубами, рассмеялась. Мужчина поежился.

- Конечно, он знает. Собственно, он и отправился «сублимировать». Мои кабачки.

Маттеуш, для которого "сублимация" означала что-то вроде "пойти рисовать картину вместо того, чтобы ударить собутыльника по морде", ошарашенно заморгал. Дина на него, однако, не обратила внимания.

- Ты знаешь, что такое «сублимация»? – язвительно спросила она. Маттеуш собирался кивнуть, но в последний момент передумал. – Это когда ты продукты в вакууме замораживаешь, олух. Тибо – механик, рос на ферме вместе со мной. Конечно же он знает, что такое «сублимация»! – повторила она и всплеснула руками. – Мне не жалко, честно, но оборудование половину амбара занимает, да и кому ты это, - она похлопала по сумке, открыла ее и шмякнула на стол перед Маттеушем закрытую упаковку замороженных кусочков какого-то овоща. – В Вэлли Вью продавать собрался?!

- Ну, ты не недооценивай жителей… Вэлли Вью… И их продвинутость тоже, - по взгляду Дины он понял, что вряд ли что-то, им сказанное, его защитит в дальнейшем.

Дина, исчерпав, по всей видимости, источник гнева, тяжело вздохнула и потерла переносицу.

- И чего мне теперь с этим делать? Я эту дрянь не ем, а продавать ее не очень получается.

- На самом деле, это не дрянь, - возразил Маттеуш. – Знала бы ты, сколько стоит гранола с сублимированной малиной…

Дина и Маттеуш резко повернули друг к другу головы, и прежде, чем он успел чем-то и на что-то возразить, женщина произнесла:

- Этим займёшься ты.

- Н-но…

- Ты кто, маркетолог? Маркетолог. Ну так и займись маркетингом!

- Это же совсем другое!

- Ага, и ты тоже имел ввиду "другое", когда говорил с моим братом, да? – она хищно улыбнулась, и Маттеуш вздохнул. – Давай, сделай рекламу у себя там в блоге, найди, эту, целевую аудиторию, а я тебе предоставлю качественный продукт с фермерского, мать его, рынка.

- Боюсь, это всё не так просто делается, - он видел, что Дине было всё равно, и прикрыл глаза. Пожалуй, кому-то стоило меньше трепать языком, но самое главное – строить из себя эстета и специалиста, насмотревшись роликов на ютубе. – Ладно, давай… давай вечером подумаем. Ты, я так понимаю, как прилетела, сразу ко мне? – женщина кивнула. Он замолчал, а потом неожиданно усмехнулся. Дина нахмурилась. – Знаешь, а получилось, что наш Тибо все равно сублимировал свою агрессию. Уволился с работы, которая была основным источником, открыл дело, наверняка тебе на ферме помогает…

Дина сжала кулак, намереваясь пихнуть его в плечо, посмотрела на его, Маттеуша, улыбку, тяжело выдохнула, закатила глаза и опустила руку. «Доморощенного психолога» она знала с детства. Ей стоило ожидать что-то такое ещё тогда, когда она впервые услышала об их отпуске.