Рабский ошейник на шее, словно я заслужил,
Будто я могу быть виновным, что родился таким,
Меня каждый ткнет палкой под лапы в живот,
Будем честны, со мною не в порядке было всегда,
Оправдание получше придумать вы не смогли:
Ты урод, и с этим теперь живи до конца.
До смешного чужой даже среди ласки своих,
Как бы не пытался, мне себя не изменить,
Честно признаю, да не красив, но и вы не прекрасны,
Меня может быть, и подрали враги, но не значит,
Что я стану слабей или хуже бежать по дороге,
Мои слабые лапы всё ещё могут стоять и нести.
Мой вид неприятен лишь вам потому,
Что родиться ущербным в мире диком нельзя,
О нравы! Да что тут, не кажусь собой в ночи,
Но мне не хватает теплоты от глупой семьи,
Псы на дороге ведь день караулят, и пусть,
Я смело бегу по крышам домов к новой мечте.
Моё тяжёлое детство прошло под словами:
Нам не нужен странный урод, он ужасен,
И всё что помню, это последние мамы слова:
«Сынок мой, пусть ты и странно-чужой, но ты мой».
Я будут помнить об этом и память нести,
Хоть и прогонят снова меня взашей.