как-то волк и заяц...

Геральт тренирует Цири. Волосы его убраны в уже порядком потрёпанную косу, которую Лютик ему с утра и заплёл, из одежды – одни штаны. Хвостом вон дёргает, когда Цири ошибается в выпаде. Ухом – тоже дёргает, когда она зло выдыхает от своей ошибки.

А Лютик сидит, в лютню вцепившись да так и не издав из неё ничего путного, и смотрит, сверлит спину в рубцах взглядом. Он тоже, вроде как, занят должен быть: когда эти двое ушли тренироваться, Лютик объявил, что тоже делом займётся – песню сочинять продолжит. Но по факту, стоило только их тренировке разгореться, Лютик застыл. Засмотрелся. Только изредка, всё же, на лютню свою внимание обращает, проводит пальцами по ней нежно.

Когда их тренировка наконец-то заканчивается, Цири уходит к Йен, что всё это время сидела у погасшего костра и перебирала травы. И немного ехидно и понимающе поглядывала на Лютика. Ему стыдно не было ни разу. Наоборот, он умудрился упросить Йенифэр помочь остаться им с Геральтом наедине. Так что стоит Цири подойти к ним, его верная подруга уводит Цири в лес – травы, мол, собрать нужно, да и передохнуть лучше там. При этом Йен ехидно улыбается и подмигивает вскочившему Лютику – у него аж уши подрагивают от нетерпения да хвост дрожит. От эмоций всё, да!

И Лютик решает действовать. Пока Геральт складывает их с Цири оружие, чтобы позже почистить, Лютик запрыгивает ему на спину, обвив руками и ногами, вцепившись, вжавшись. Он дует в пушистое серебристое ухо, и то мило дёргается.

– Лютик? – Геральт обхватывает руками его щиколотки и чуть поворачивает голову. Лютик может видеть его удивлённо-хмурый профиль. – Что ты, по-твоему, делаешь?

– Совсем-совсем ничего! – он целует разгорячённую и солёную от пота шею и пытается максимально тесно вжаться пахом в его поясницу. Тут же жмурится в удовольствии от давления на член. Он выдыхает через нос, отчего выбившиеся тонкие прядки взметаются. Геральт весь так и пышет жаром, пот покрывает его кожу, отчего мышцы будто чётче становятся.

– Маленький озабоченный кролик, – хмыкает Геральт, но его не сбрасывает. – И чего ты хочешь?

– Угада-ай! Йен с Цири ушли за травами, у нас есть время… Давай… Давай… – Геральт с ним на спине идёт в сторону палатки с намерением всё-таки скинуть его. Но Лютик впивается в его потрёпанное ухо зубами, отчего ведьмак замирает. – Всегда срабатывает, ха! Хочу тебя, Гер. Не могу оставаться равнодушным, когда ты тренируешься с мечом. Это всегда так… горячо. Давай, раздевайся.

– Какого… Что за нахальный кролик! Ты вообще можешь думать о чём-нибудь кроме секса?

– Ну точно не в такие моменты! Я не виноват, что ты голый, – "Только сверху", бурчит в ответ Гера, но будто это важно?.. – И слишком сексуальный.

Когда Геральт опускает его на землю, он тут же начинает быстро стягивать с себя одежду, зная, что один конкретный волк перед ним ни за что не устоит. Так, поворчит, может, немного. И вскоре Геральт тоже предстаёт перед ним полностью голым. Лютик подходит к нему вплотную и кладёт ладони на эти сильные плечи, тут же начиная оглаживать их. Он наслаждается. Наслаждается его силой, мощью и жаром. Кожа его тут и там покрыта белёсыми шрамами. Он смотрит на них, наблюдает, как его руки двигаются. А потом поднимает голову и смотрит в глаза Геральту. Тот тут же тянется к нему, чтобы поцеловать. Какое-то время они просто стоят вот так и целуются. Язык Геральта касается его губ, и Лютик тут же их приоткрывает, чтобы впустить его внутрь. Он стонет, когда его губы прикусывают, а руки наконец-то оглаживают его спину. И он не выдерживает – подпрыгивает, чтобы вновь обвить своего волка руками и ногами. Он разрывает поцелуй, вместо этого начиная покрывать ими всё это недавно хмурое лицо.

– Хочу тебя, – и когда его зад сжимают эти большие ладони, а жёлтые глаза с расширенными зрачками смотрят чуть насмешливо, он виляет задницей и сладко улыбается. – Нет, ты не понял… – Он замолкает на миг и понижает голос: – Я тебя хочу.

Геральт ошеломлённо моргает и выдыхает тихое “Оу” прямо ему в губы.

– Да-да. Давай, волчара, становись на четвереньки и подставляй мне свой зад и пушистый хвост, а я буду тебя трахать и кусать за ухо, чтоб ты скулил.

Возможно, Лютику за свои слова должно стать стыдно, но… нет. Ни разу! Хотя стоит признать: в подобные моменты он всегда дуреет и несёт такие откровения, что впору бы краснеть уже начать. Но вот что замечательно – Геральту это нравится. Поэтому сейчас Геральт, рыкнув, действительно становится на колени, мимоходом покрывая горячими и чуть влажными поцелуями его торс. Прекращает он это лишь когда достигает пупка. Лютик чувствует, как от этого напрягается живот, а его хвост начинает дрожать, дёргаться. Уши тоже, мелькает быстрая мысль, не будь они висячими, напряглись бы. Наконец, Геральт встаёт так, как он велел ему, и оборачивается. Жёлтые глаза светятся предвкушением. Ну вот, всё, как он и предполагал! Всё, как он и хотел.

– М-м-м, мой волчара. – Бормочет он, также становясь позади него на колени и доставая из вороха одежды маленький бутылёк масла. Он медленно и со вкусом начинает его растягивать. Он держит его хвост за корень; тот в нетерпении мягко бьёт его по животу. Ничуть не больно – щекотно, даже приятно. Геральт так сладко для его ушей (а в действительности низко и хрипло) стонет уже на двух пальцах, и Лютику нестерпимо хочется добавить уже третий.

– Бля, Лют, – слова выходят низким стоном, сквозь зубы. – Перестань тянуть. – И тут он виляет задницей.

Лютик решает сжалиться над ним (да и над собой, чего уж лукавить?..), и вскоре в этой замечательной заднице уже три его пальца. Они блестят от масла, и Лютик заворожённо наблюдает за тем, как они погружаются. Будь они на удобной кровати, под защитой стен и крыши, он бы заставил своего любимого волка кончить только от них. Но к его огромному сожалению, сейчас не совсем подходящий момент. Так что он, решив, что достаточно подготовил Геральта, наконец-то толкается членом в растянутую дырку. Ему кажется, будто у него от удовольствия немеет хвост. Он подаётся вперёд – медленно, даёт немного времени, чтобы Геральт привык к этому растяжению, к этой полноте. И когда Геральт хрипло подгоняет его двигаться и сжимает его внутри, он подаётся назад. Лютик выходит почти полностью и вновь с силой толкается вперёд, касаясь при этом грудью спины Геральта. Он держит его хвост, иногда тянет, отчего Геральт из раза в раз сжимается на нём и тихо поскуливает.

– Лютик, – у Геральта пальцы сжаты в кулаки, а глаза закрыты. Голова его запрокинута так, что Лютик может в любой момент склониться и начать целовать его крепкую шею. Ну или кусать… Что нравится им обоим. По разным причинам. Лютик вот, например, любит видеть (пусть и недолго) свои отметины на нём. – Скажи-ка… Все ушастые такие озабоченные? Или ты такой особенный? – с этими словами он прикусывает клыками его длинное ухо, что висит прямо перед его лицом, и тут шипит уже Лютик. Он сжимает пальцы на его боках, подаётся вперёд бёдрами мощнее, сильнее. Он кусает это разодранное ухо, отчего его ведьмак только в удовольствии стонет. Всегда стонет, вообще-то.

– А все ли волки такие горячие? Сексуальные? И сильные? – каждое слово – новый толчок, новый стон несдержавшегося Геральта. Блядь, как же всё это горячо – во всех смыслах. Лютик во второй раз жалеет, что они не на кровати: так бы он блаженно втрахал бы Геральта в кровать, не давая ему кончить. Несколько раз. Так, чтобы Геральт даже себя забыл… и вот тогда-то!.. – Ну? Что молчишь? – низко шепчет он ему на ухо, получая на это реакцию в виде дрожи.

Он обхватывает его горло рукой, чувствуя ею вибрацию от рычания. Геральт эту руку тут же перехватывает и начинает покусывать чувствительные подушечки пальцев. А после и вовсе – берёт два его пальца в рот и начинает сосать их, отчего гортанно стонет уже Лютик. Он представляет вместо пальцев свой член, как эти губы обхватывают именно его. И это немного сводит его с ума. Нет-нет, от этого он кончит смущающе быстро. Поэтому он вытаскивает скользкие от слюны пальцы.

– Давай ты заткнёшься, и мы просто нормально потрахаемся? – он знает, что Геральт хотел звучать серьёзно и даже грозно. Но голос его – нуждающийся.

– Волчара хочет кончить? – и голос Лютика до того вкрадчив, что он чувствует, как Геральт замирает. – Нет-нет, ты продолжай…

Он проводит влажными от слюны пальцами по губам Геры и вновь толкается ими в его рот. Другой рукой он скользит вниз и проводит по его члену, потирает большим пальцем головку, размазывая выступившие капли предэякулята. Геральт дрожит. Он полностью сдаётся: начинает насаживаться на его член, толкаться в его кулак. Лютик с наслаждением прижимается щекой к его волосам, трётся, вдыхает их запах и чуть ли не урчит на свой кроличий манер, слушая хриплые стоны и такие же тихие рыки. И когда Геральт готов кончить, он пережимает его член у основания.

– Лютик, блядь, ты какого хера… – в этом стоне – всё: и раздражение, и просьба, и так много нужды.

– Такого; молчи и наслаждайся. Можешь порычать – меня это возбуждает.

И Геральт рычит, кусая его руку, а Лютик лишь в ответ целует его в мягкое ухо да крутит бёдрами. Он вновь проводит по его члену и, убрав руку от этого жадного рта, ведёт её вниз. Он обнимает его поперёк живота, отпуская себя и начиная двигаться быстрыми мелкими толчками.

– Знаешь, – говорит Лютик и стонет, потому что Геральт делает подлый трюк, сжимая его в себе, – будь мы в нормальной комнате… С кроватью…. Я бы тебя связал… И знаешь, что бы сделал?

– Что же? – задушенно вопрошает его волк.

– Слушай же, – он сжимает руку на его животе крепче, притискивая к себе, – я бы связал тебя… И ты лежал бы, полностью голый, на кровати. Сначала я бы тебе отсосал, а потом перевязал бы твой член и сначала объездил бы тебя, хорошенько трахнув себя, – Геральт на этих словах вздрагивает, стонет, сжимается на его члене. – А потом бы столь же хорошо оттрахал тебя.

И тут Геральт кончает, рыча и почти до боли сжимая его в себе. Лютик делает последние толчки и, прижимаясь к Гере, тоже кончает внутрь него. Они оба падают; их кости словно расплавились в мгновение. Он лежит на спине своего волка, блаженствуя от оргазма.

– Вот бы твои братья-волки удивились, что такого злобного и опасного волчару оттрахал кролик, – язвит он, ложась рядом на бок и поглаживая любимую шрамированную спину.

– Заткнись, ушастый, – устало ухмыляется Геральт и поворачивается к нему. – Иди сюда, обниму. И только попробуй что-нибудь сказать! – Геральт щурится – якобы злобно. Но Лютик знает, что он не злится, а потому делает невинное лицо:

– А я что?.. Я ничего, Гер, люблю обниматься, вот и всё! – и он падает в блаженно крепкие объятия, лениво думая, что они полежат вот так несколько минуток, а потом приберутся вокруг и очистят себя. Но пока… пока есть только объятия и ничего больше.