Уиллу чудится всякое в темноте. Он не узнаёт свои мысли – разве это было с ним всегда? 

Смотрит на человека и видит грязную мешанину из мяса и крови, сделанную его, Уилла, руками. Облизывает губы, чуть ли не наслаждаясь... В следующий же миг мотает головой, моргает, осознаёт, что это не реальность. Не реальность, а сны наяву. 

Мечты?

Уилл тяжело сглатывает вязкую слюну и вместо того, чтобы слушать его слова, представляет, как можно было бы сотворить то, что подсказала ему изнанка. Он ведь способен, знает и сам, – ну и что же останавливает? Что останавливает применить силу в этот раз? Когда даже его чувства взбунтовались и как свора собак: только и ждут команды – взять, растерзать, убить.

Убить. Растерзать.

Тяжёлый клубок чувств не хочет становиться понятнее. Кружится голова от быстрых вдохов-выдохов, неспособных ничего сделать с животной злобой, когтями раздирающей его изнутри.

Раздражает видеть одно и то же каждый раз. Как будто это должно подготовить его к действительности. 

Действительности, в которой он не станет мотать головой, прогоняя образы из-под полуприкрытых век; а с безумным рвением примется восстанавливать увиденное, поддавшись неконтролируемой, собачьей, агрессии.

Убить.

И помощь не подоспеет.. Уиллу не помогут справиться с собой, а тому – вырваться. Никто не осмелится в это ввязаться, брать ответственность на себя – хотя бы часть.

Ну что поделать, если это единственный путь к спасению самого Уилла?