Волны мерно бьются о песчаный берег. Закрыть глаза — и слушать, подставив лицо мягким гладящим лучам, позволить ветру трепать мягкие кудри. Вытянуть ногу — пальцами коснуться тёплой воды.
Ракшор обнимает руками свои колени, на них же опускает голову секундой позже. Если задуматься — странно, что в это время кроме них двоих здесь никого не было. Если придираться к деталям, то Ракшор в целом не знает, где они находятся. Но сейчас на это, как и на ещё тысячу вещей, было решительно всё равно. Из-под полуприкрытых век, обрамлённых снежными ресницами, переводит взгляд на человека рядом, не шевеля при этом головой.
Антихрист. Или лучше Создатель? Не важно. Ракшор возвращает внимание морской глади. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом. Кричащий красный сменился на бледный розовый. Когда солнце стояло совсем высоко, и вода отражала красный, Антихрист сказал, что у моря такой же цвет, как на концах волос Ракшора. Ракшор в ответ сказал, чтобы он помалкивал дальше. Ему не нравилось, когда Ах сравнивал его с земным, потому что единственное, что было ему близко — огненное, как когда-то любил брат. Баффорт бы сейчас, наверное, послал бы их двоих подальше и понёсся прямо в воду. А потом затащил бы за собой и Ракшора, который, конечно же, сопротивлялся бы первое время, но Баффорта его протесты никогда не останавливали.
Ракшор крепче обнимает колени, зажмуривается на несколько секунд и собирает пазл из самого себя заново. Открывает глаза и поворачивается к Антихристу. Странно видеть его… таким. Из ярких красок теперь — только глаза, блестящие в свете умирающей звезды. Вместо привычной гавайки, которую прежде он затаскивал не снимая, — лёгкая белая рубашка с засученными рукавами. Он выглядел слишком спокойным для человека, который недавно безжалостно отправил мир на новый виток существования.
И Ракшор его не узнавал.
I wasn't looking for you
Антихрист оглядывается на Ракшора до того, как тот успевает отвести взгляд. Молча смотрит несколько секунд — Ракшор готов поклясться, что он никогда не смотрел так на него в прошлой жизни. Слишком внимательно.
But you found me
— Ты, кажется, замёрз? — Антихрист наклоняет голову немного вбок. Ракшор не сразу осознаёт, что вопрос адресован именно ему, даже если на целом побережье нет ни единой души. Удивлённо моргает.
— Да, немного, — Ракшор недоверчиво хмурится.
Just as the smoke filled the room
In the valley
Антихрист приподнимается и накидывает на Ракшора свой пиджак, который до этого висел на его плечах. Ах возвращается на своё место, а Ракшор вновь отворачивается к морю, кутаясь в чужое тепло.
В голове тысяча мыслей, ни одну из которых у Ракшора не удаётся поймать.
You asked me, «Do you wanna die alone
Зачем я здесь? Зачем ты здесь? Что мне теперь делать? Что нам теперь делать?
Ракшор плохо представлял, что будет дальше. Он даже не был уверен, какой вопрос задать Аху. Ах, в свою очередь, явно чего-то ждал, но чего — Ракшору тоже было неизвестно.
Or watch it all burn down together?»
Ракшор также не знал, чего хочет он сам. В прошлой жизни он очень устал в потоке вечной борьбы за существование. Сейчас он устал от собственного бессилия. Ему хотелось бы домой, но дома у него не было и не появится, даже если он купит себе студию в центре Москвы, с входом в метро в паре десятках метра от подъезда, и толстым котом, который будет лежать только у него на коленях.
Ракшор хотел бы раствориться, чтобы позже, впитав в себя эфирное — собраться заново под уверенными руками, которые больше не принесут боль.
Ракшор хотел бы, чтобы всё сейчас решилось за него.
— Конец порождает начало.
Волны стали сильнее — накрыли ступни целиком и почти добрались до краёв штанин, из-за чего Ракшору пришлось двинуться назад.
— Что? — Запоздало реагирует Ракшор.
— Конец порождает начало, — повторяет Ах. — Знаешь, человечество копалось в том, как всё появилось, будто бы в этом был смысл — и докопались до вселенной…
— …появившейся из хаоса в результате взрыва. Теория большого взрыва, да, я знаю о ней, — Ракшор хмыкает, — забавное объяснение скуке.
— Конец порождает начало. Пришло время начать писать свою собственную историю, Ракшор. — Антихрист улыбается. Ракшор не знает, как считать эту улыбку, но надеется на то, что в ней не осталось лжи.
I said I'd rather try to hold on to you forever
Ракшору хочется стать птицей и парить в облаках.
— Я соскучился. — Антихрист наклоняется чуть ближе, оперевшись одной рукой на песок. Ракшор не знает, что ответить в ответ.
Солнце окончательно пропало за горизонтом. Ещё немного — и небо начнёт стремительно темнеть.
Ракшор снова закрывает глаза и глубоко вздыхает.
— Скажи, что теперь всё будет в порядке, — требует Ракшор.
Антихрист садится совсем близко. Ракшор думает пару секунд, а мгновение спустя он уже не уверен, в объятья первым упал он, или это Ах притянул к себе за плечи.
If the sky darkens above you
— Чего ты хочешь на самом деле, Ракшор? — Он говорит почти шёпотом, но для Ракшора это так близко, что по коже бегут мурашки. Ракшор жмётся ближе, а Ах плавно поглаживает его плечо.
— Большую собаку, три ведра мороженого, радужного попугая, которого ты научишь материться, и золотую рыбку.
Антихрист молчит, а Ракшор, чуть погодя, выдыхает куда-то в шею Аха.
— Я не знаю, чего я хочу. Отведи меня домой.
— Домой.
— Найди мне дом. Или стань им, если сейчас на этой треклятой планете мне нет места.
Ракшор утопает в вороте чужой рубашки и дышит запахом чужой кожи.
I'll stay by your side in the afterglow
— Хорошо. — Протягивает Антихрист. — Всё будет хорошо.
Ракшору хочется верить.