спасибо тебе.

ланга всегда любил писать стихи. он чувствует блаженство, когда из-под его пальцев, крепко сжимающих ручку, выходят любовные поэмы, строки о его мыслях, которые он так долго таил, о его чувствах и эмоциях. потея и усердно отрабатывая последние удары мяча о стену в школьном спортивном зале, ланга не выбрасывал из головы лишь одно желание — сейчас он придёт домой и сядет писать стихи. желание его постоянно оказывалось сильнее сознания и часто он уходил с последнего урока никому не сказав. отметки прогулов стали нередкими гостями в учительском журнале, но его зарисовки… они продолжали и продолжали заполнять бесконечные страницы его дневников. 

последний начатый дневник, что в канцелярском магазине стоял с пометкой эксклюзива, ланга взял без задней мысли и потратив все оставшиеся карманные деньги в этом месяце. целых пятьсот страниц в темно-коричневой кожаной обложке, с тоненькой ленточкой в качестве закладки соблазнили его писательскую душу. белые листы из плотной бумаги нежно целовали его мягкие подушечки пальцев. черная паста сказочно вырисовывала все больше и больше новых слов…

мое имя — влюбленность,

и непредсказуема моя натура:

последует ли отрешённость

за мною иль бóльшая клиентура?

ланга любил сноубординг. сноуборд заменил ему пеленки, горный снег стал колыбелью, в которой он дремал мирно; горы — его второй дом. таковыми являются его воспоминания о доме. а оливер, — что до него — был словно ангел-хранитель и оба хасегавы делали путь счастливых отца и сына. точнее, папы и сына. ланга любил своего папу, ведь это тот человек, с которым он всегда мог посоветоваться, которому мог открыться, не боясь быть осуждённым, с которым ему всегда было весело. всегда, постоянно, вечность. ощущение, будто это должность, будто это навеки. словно папа — супер-человек. 

и это могло бы продолжаться и дальше, если бы не один день, что все кардинально изменил…

вся жизнь перевернулась и затонула в волнах моря горьких слёз. а затем последовала безэмоциональная буря ощущений внутри и… все стихло. нет ни сожаления, ни всхлипывания. ланга думал, что он жалок, погрузился в пучину отчаяния. на время перестал писать стихи, выходить из дома, вставать с постели, есть, спать… ничего. лишь хаос, из которого ему не выбраться без чужой помощи. даже если хасегава и попытается сам сделать что-либо, то любая попытка не увенчается успехом. как убить время ужина и голод вместе с ним? 

в замочной скважине перевернулся ключ. дверь, скрипя, медленно открылась и в небольшую квартирку, где раньше они жили втроём, вошла чья-то фигура. охая в потёмках, она нажала на переключатель. свет залил прихожую и коридор, и слабо доходил до соседней комнаты. 

мама…

— ланга, есть одна новость… — ее голос внезапно раздался эхом по почти пустой комнате.

что она хочет сказать? очередное напоминание поесть или убраться?

— дело в том… — от взгляда сына ее голос слегка задрожал, — мы переезжаем. 

ланга привстал на локтях и изумленным, но все ещё отрешенным голосом спросил: 

— куда? в какой город?

она глубоко вздохнула, обвела взглядом пустующие поверхности и с последовавшим выдохом села у изножья кровати. она молчала — будто бы проигнорировала вопросы ланги. задумавшись о чём-то, она, наверняка, забыла и ответить. хасегава успел потерять интерес к разговору и поэтому снова лёг, но все же с закрытыми глазами переспросил:

— куда?

— в японию. на окинаву. 

«переезд так далеко не сулит ничего хорошего» — такая мысль моментально пролетела в голове юноши. он действительно не видел в этом смысла — ну случится это, и что? разве что-то изменится? 

он не хотел переезда. не хотел ничего, кроме того, чтобы отец был ещё здесь, при жизни. но делать нечего. есть вещи, результат которых безвозвратен, как ни крути и ни пиши, а значит…

…а значит, придётся настало время снова меняться: попробовать взять под узду апатию, паковать вещи в коробки, выставить дом на продажу, прощаться с одноклассниками и парой здешних друзей и знакомых, оказывать помощь матери с различными делами, документами. наверное, первое дастся ему сложнее всего остального…

и вот он уже в другой стране… там, где другое солнце, другое время, другой воздух и песок. в конце концов другие люди. и это не может и не радовать и не угнетать одновременно. он испытывает трудности в виде смешанных чувств. что ему делать?

в свете событий последних,

спешу я о новом сообщить:

теперь я — один из других,

что хочет себя простить.

он сомневается, что найдёт друзей (или хотя бы одного друга), что сделают его существование менее обыденным. более интересным, так сказать. возможно, ничего, кроме места жительства не изменится. адаптация пройдёт успешно, а может и вовсе не понадобится.

новая школа, новые люди. проведя последние дни каникул с матерью, слоняясь по городу, он так и не понял, что его ожидает смена школы. солнечный свет палит нещадно, бьет по глазам. слишком душно и жарко для весны. парень медленно заходит в класс, ему кажется, что все похоже на игру. настроение даже приподнимается. 

— …представься, — обращается к нему учитель, до этого закончив невнятно бормотать.

получается что-то неловкое, тихое и неуверенное, но наподобие приветствия:

— я… ланга хасегава. 

ланга хасегава, или же семнадцатилетний юноша, потерявший своего отца и сбившийся с пути — позитивный настрой резко сменяется плохим, но он не подаёт виду, а садится.

начнутся страдания одиннадцатого класса. дни потянутся друг за другом: будни будут лететь за не менее быстрыми выходными… 

эх…

его грубые длинные пальцы,

знакомый запах газировки —

не могу рассказать даже вкратце,

поскольку ждёт он меня на парковке.

рэки… другой семнадцатилетний парень, который жизнь отдаст за скейт. ему ничего не нужно, его ничего не сделает счастливей, чем опять сломать какую-либо конечность, со всей скорости рухнув. но ничего не расстроит сильный, чем снова сломанная доска. или слопанные сладости младшими сиблингами.

рэки можно назвать одиноким подростком несмотря на то, что он вечно пропадает где-то на улице, что он долго не задерживается дома на обед или ужин. школа, экзамены, курсы, домашние обязанности, подработка — стоит всего лишь это переждать и наступает его время, время настоящего рэки кяна. не усердно пытающего учиться одиннадцатиклассника, не ответственного старшего брата и работника, а того мальчика скейтера, что постоянно в ранах, царапинах, ссадинах; от которого пахнет колой и мятной жевательной резинкой, пылью и стараниями казаться крутым, быть крутым, стать крутым. 

он ещё не бросил себя, но часто бывает на грани. старается не погружаться в режим ожидания независящих от него перемен. «я не позволяю себе хандрить» — на самом деле, за этой фразой кроется тот факт, что он не жалеет себя и скрывает все, что общество назвало бы негативом. несчастлив ли он? может быть.

непрекращающиеся раздумья для рэки равны той же хандре, тоске и грусти, и по этой причине он светит сквозь тучи.

кяну интересны другие люди, но ему кажется, что они никогда не заинтересованы им искренне. они могут делать это из вежливости, но вежливость неравносильна чувствам. 

ему хочется влюбиться в кого-то милого, чудесного, настоящего. настолько настоящего, насколько он, катающийся на скейте. в человека, который помешан на каком-то деле и относится к этому делу очень страстно. ему нужен некто, как он. 

рэки кян не бросит попыток найти. он станет сыщиком, но найдёт. он умрет, но найдёт. 

пусть умрет, но пусть хотя бы секунду будет знать, что он нравился кому-то. он не упустит ни единой попытки.

и вот здравствуй, голубоволосый парень. новенький. станут ли они друзьями? неизвестно. будут ли они заклятыми врагами? тоже неизвестно. может, кто-то из них влюбится, затем признается и второй поймёт, что это взаимно? неясно. 

кажется, я наконец к жизни и эмоциям вернулся,

а к нескончаемым проблемам спиной повернулся.

тот милый парень мне влюбленность подарил,

и мое маленькое сердечко собою захватил.

он моим сладкими мечтами и снами стал —

неужели корабль любви к берегу пристал? 

значит, пора на него билеты на двоих приобретать

и любимого человека в путешествие приглашать. 

— рэки… рэки! пожалуйста, постой! — ланга стал действовать…

сколько времени прошло с маленькой искорки, которая целый пожар любви в хасегаве, сколько сил было потрачено на раздумья и сомнения? он искал подходящих моментов и слов, но их никогда не было достаточно. 

— что такое? — рэки развернулся и остановившись, откликнулся. — ланга? 

пути назад нет. 

он собирается сделать то, что хотел долгих два года. и даже стоя здесь и сейчас, он все равно сомневается.

точно ли это его первая любовь и точно ли именно она заставляет трепетать? не простая симпатия?

не ищет ли он неосознанно в рэки отцовскую фигуру, что потерял так рано, а в скейтбординге пытается узнать былую забаву?

«я не достоин его.

не достоин его любви.

я никого не достоин, я никому не нужен».

— рэки, я…

ланга делает последний вдох, сжимает кулаки и падает на колени. 

пять секунд и он заплачет.

четыре…

три…

две…

одна…

— рэки… я хотел сказать тебе, что очень сильно… очень люблю тебя!…

хасегава сквозь слёзы повторяет фразу «я люблю тебя» и имя возлюбленного. он закрыл лицо руками и просто плакал. он стал очень эмоциональным в тот момент. 

а рэки… он растерялся. он не понял, что случилось. сердце очень сильно забилось, словно собирается выскочить из грудной клетки, вспорхнуть и улететь, оставивши его бездушным. он боялся — вдруг сейчас сделает что-то, что разобьет хасегаве сердце.

что ему делать? он ведь столько думал и каждый раз придумывал новые версии развития их отношений в самых разных ситуациях. ведь кян подозревал, что ланга очень любит его, но не думал, что это верные суждения. ведь он сам был готов к тому, что первый признается в любви и будет отвергнут, может даже потеряет лучшего друга. но он все забыл. напрочь.

парень садится рядом с хасегавой и начинает гладить его по спине. 

— я… я столько стихов тебе посвятил, столько о тебе мечтал… я люблю тебя! пожалуйста, не отвергай меня! можешь не любить меня в ответ, но прошу тебя! не отвергай совсем…

чувствительный ланга… рэки видит его таким впервые…

он плачет и говорит о стихах… даст ли прочесть их?

— л-ланга… не плачь. ведь я тоже тебя… люблю… — раздаётся над ухом ланги.

это… не сон. это совершенная явь, в которой он не страдает. есть человек, что любит его…

рэки заключает голубоволосого парня в объятия. заплаканное лицо встречается с тёплым плечом, руки к рукам. от хасегавы веет старыми книгами, деревьями и этот запах рэки хотел прочувствовать лучше, вдохнуть его и насладиться тем, как приятный аромат заполоняет его самого. он так хотел прижать к себе лангу и перестать называть другом, а назвать любимым, дорогим, милым. тот же в свою очередь желал приблизиться к рыжему и не отпускать долго-долго. 

рэки погладил всхлипывающего лангу и прибрал его нежно-голубые волосы, спавшие на лоб и чмокнул его.

— конечно… ланга. зайдем ко мне домой? поговорим там лучше. я тоже тебя люблю.

— спасибо тебе…