Очередная вылазка за стены подошла к концу, Эрвин отчитался перед военным советом, все похоронки были подписаны, и прочая суета, которая обычно начиналась с возвращения в штаб, подошла к концу. Наконец в Разведкорпусе наступили относительно спокойные будни, где каждый выполнял свою привычную рутинную работу, и можно было перевести дух перед следующей экспедицией.
Выйдя после душа, Леви прямиком направился в кабинет Эрвина. Завтра Эрвину нужно было уехать в столицу и снова решать проблемы с финансированием, так что они с Ханджи на неделю оставались в штабе за старших. Хотя Леви расстраивался больше не из-за сосуществования с больной четырехглазой, к ее-то странностям он давно привык, а из-за перспективы провести без Эрвина целую неделю. Для него и пара дней была пыткой, а тут — целая неделя! Леви хотел побыть с ним до отъезда столько, сколько получится.
Войдя в кабинет, Леви привычно обнаружил Эрвина за своим письменным столом, перебирающим различную корреспонденцию. Вид у него был усталый: золотистые волосы, обычно аккуратно уложенные, были сейчас растрепанными, а челка закрывала лоб; голубые глаза покраснели от нагрузки, а под ними залегли темные круги — правда, не такие огромные как у него самого; на высоких скулах красовались пятна от чернил — видимо, Эрвин в задумчивости упирался на руку с пером, такое с ним случалось от усталости, когда он слишком много работал, вообще ничего не замечая. Временами Леви буквально силком приходилось отбирать у него очередные документы и укладывать спать.
— Эрвин, сию же минуту подымай свою задницу и вали в душ, — не терпящим возражения тоном заявил Леви. — Ты на себя в зеркало смотрел? Титаны и то краше выглядят.
— Я уже почти закончил, — ответил он, потянувшись. — Но я бы не отказался, если бы ты сделал чай. Мне в столице неделю местной гадостью травиться.
— Это твоя попытка подмазаться ко мне, чтобы я не убил четырехглазую до твоего приезда? — хмыкнул Леви, чисто потому, что не мог спокойно отреагировать на комплимент, хотя ему и было приятно даже от такой мелочи.
— Нет, это моя попытка сказать, что ты готовишь его лучше всех. Впрочем, не только чай... — Эрвин многозначительно заиграл своими густыми бровями.
— При условии, что ты сходишь в душ, — произнес Леви, усмехнувшись, а про себя подумал: «Вот собака, знает же как подлизаться».
* * *
Впрочем, допить чай Эрвину так и не дали, потому что нетерпеливо елозящий на его коленях Леви, то и дело заглядывая в глаза, отбивал все мысли о чае и направлял их кое-куда в другое место. И Леви, зная, как влияет на Эрвина, нагло этим пользовался. Так что, Эрвин отложил свою недопитую чашку в сторону, видимо поняв, что он скорее подавится своим чаем, чем допьет его.
— Ты знаешь, что ты мелкий провокатор? — произнес Эрвин, поцеловав Леви в шею. Только он мог высказаться касательно его маленького роста, не получив при этом дозу отборных тумаков.
— Сам виноват, нехер игнорировать меня со своими бумажками, — проворчал Леви, склонив голову набок, чтобы предоставить больше доступа к шее, но Эрвин только, ухмыльнувшись, подхватил его на руки и понес в спальню.
— Блять, поставь меня на землю! — сразу же вырвалось у Леви. Он терпеть не мог, когда его, как какую-то припудренную барышню, таскали на руках.
— Как-нибудь в следующий раз, — улыбнулся Эрвин и хлопнул его по ягодице.
— К следующему разу ты можешь остаться без рук, — проворчал он. Хоть Леви и бесило, что его таскали на руках как расфуфыренных столичных дамочек, которые вечно смотрели на Эрвина глазами хищниц, но больше он не стал препираться с ним — не хотелось портить вечер перед недельной разлукой.
Эрвин нетерпеливо скинул его на кровать, а сам лихорадочно принялся снимать сапоги и одежду. Ремни устройства пространственного маневрирования он предусмотрительно стянул с себя перед душем, чтобы не превращать прелюдии в пытку.
Справившись со своей одеждой, он принялся за Леви, лежавшего на кровати и не сводившего с него голодного взгляда — Леви знал, что Эрвину нравится самому его раздевать, «разворачивать», словно дорогой и давно желанный подарок. Эрвин был здесь, с ним, и все его внимание принадлежало ему одному — ни титанам, ни экспедициям, ни переживаниям о долгах и прочим командорским заботам. Только ему.
Когда они оба остались в одном нижнем белье, Леви прижался грудью к уже обнаженному Эрвину — по спине побежала волна беспокойных мурашек от контакта с горячей кожей. Эрвин прикасался губами к его губам, иногда покусывая их, и шептал всякие пошлости, что только раззадоривало его. Эрвин вновь раскочегаривал замершие в его груди чувства. В такие моменты Леви чувствовал себя живым.
Он нетерпеливо притянул Эрвина к себе, вначале целуя мягко, почти целомудренно. Поцелуи становились напористее, глубже, и держать себя в руках становилось все тяжелее. Особенно учитывая тот факт, что потом они не смогут касаться друг друга целую неделю.
Леви шарил руками по телу Эрвина, проводя по плечам, по груди, задевая соски, пересчитывал пальцами ребра. Эрвин же, опираясь локтями на подушку, целовал его шею и плечи, покусывая и оставляя следы на теле. От его прикосновений Леви казалось, что кожа была в огне. Хотелось расплавиться, слиться с Эрвином, стать единым существом.
Леви провел ладонями по широкой спине Эрвина, постепенно спускаясь к пояснице. Оттянув резинку трусов, он стянул их вниз и сжал ладонями упругие ягодицы, негромко застонав. Трахаться хотелось так, что аж яйца звенели.
— Эрвин, я не могу больше ждать, — прошептал он, беспокойно ерзая под ним.
Оставив на губах Леви быстрый поцелуй, Эрвин просунул руку под подушку и вытащил оттуда склянку со смазкой. Стянув с Леви белье, он раздвинул ему ноги и на мгновенье замер, залюбовавшись им. Лоб покрылся испариной. Уж не первый раз вместе, а у обоих сердца мучительно бились в груди, как будто они увидели друг друга такими впервые.
Обмакнув палец в содержимом склянки, он начал медленно разрабатывать Леви. Палец проникал легко, не причиняя ему какого-либо дискомфорта. Леви отчего-то опять вспомнились старые, точно шрамы на собственном теле, страхи Эрвина ему навредить. Хотя за три года отношений они занимались сексом столько раз, что Леви был разработан уже вдоль и поперек.
От нетерпения срывало крышу, но Эрвин двигал пальцами неспешно и внимательно наблюдал. Леви лишь подавался бедрами, насаживаясь уже на два пальца, ему и этого было мало — он хотел еще и еще, но Эрвин был неумолим, всегда в приоритет ставя его здоровье и безопасность. Вскоре Эрвин растягивал его тремя пальцами, а Леви метался под ними, уже буквально умоляя о большем.
Ухватив Эрвина за плечи, он толкнул того на спину, а сам забрался сверху. Сочившийся смазкой член Эрвина стоял колом, и, обхватив пальцами, Леви нетерпеливо направил его к своему разработанному входу. Глубоко вздохнув, он осторожно начал насаживаться на него, расслабляясь и позволяя члену проскользнуть в тугое кольцо мышц.
Леви замер на несколько секунд, привыкая к ощущениям, после чего уперся ладонями в грудь Эрвина, зарываясь пальцами в светлые волоски. Они начали двигаться медленно, и постепенно заданный темп ускорялся. Эрвин сжимал его бедра, временами хлопая Леви по ягодицам, что только раззадоривало обоих. Казалось, воздух в комнате накалился и загустел, слышны были пошлые шлепки и хлюпанье.
Не выдержав, Эрвин резко приподнялся и, обхватив Леви руками, вновь перевернул на спину. Видимо, наблюдать за тем, как Леви, с раскрасневшимися зацелованными губами и пошлым румянцем на белых плечах, изводил его мучительно медленными движениями, у Эрвина не осталось никаких сил. Быстро смазав член еще раз, Эрвин резко вошел и, не давая ни секунды на передышку, начал вколачиваться в него, буквально втрахивая в постель, и Леви ничего не оставалось, кроме как цепляться за простыни, подаваясь навстречу и молить его не останавливаться.
Толчок, и еще толчок, и еще, и еще... Эрвин был словно ураган, который сносил ко всем чертям все эмоциональные барьеры. В груди кто-то будто спрятал жаровню, бедра горели, нервы натянулись незримыми струнами. Еще чуть-чуть, и его тело разорвется, не выдержав этого сладостного напряжения.
Чувствуя, что находится на пределе, Леви обхватил пальцами почти болезненно твердый член с раскрасневшейся головкой и начал резко надрачивать.
Сделав еще несколько толчков, Эрвин замер, вжимаясь в него, и низко застонал. Сразу за ним кончил и Леви, изливаясь себе на живот и грудь. Уши заложило, а сердце колотилось так, что, казалось, еще чуть-чуть, и оно пробьет грудную клетку.
Эрвин, видимо, немного придя в себя, навалился на него, даже не замечая, что перепачкался в сперме Леви. Видимо ему было все равно: он лишь тяжело дышал и искренне улыбался загнанному такими играми Леви в шею.
Они еще некоторое время одаривали друг друга мягкими поцелуями, играючи и невесомо покусывая губы друг друга.
— Я люблю тебя, — прошептал Эрвин, проведя пальцами по его скулам и не отрывая полного нежности взгляда.
Леви удивленно заморгал — Эрвин редко когда говорил ему что-то подобное. Видимо, хороший секс и перспектива длительной разлуки развязали ему язык. И Леви не стал портить момент своими типичными колкими шутками, так что он уткнулся ему в шею, пряча румянец на щеках, и прошептал:
— И я тебя...
* * *
Проснувшись, Леви потянулся и взглянул на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. До ударов рынды, возвещавшей о подъеме, оставалось пара часов. Они спали всего от силы часа три, но это было привычным для них делом, особенно учитывая бессонницу, которая мучила обоих — годы службы в разведке со всеми ее ужасами не прошли бесследно.
Эрвина не было в спальне, и Леви предположил, что тот опять зарылся в свои бумажки с утра пораньше. Встав, Леви натянул на себя первое, что под руку попалось — рубашку Эрвина, болтавшуюся на нем мешком, и, даже не потрудившись надеть исподнее, вышел в кабинет. Эрвин, будучи в одних штанах, стоял, согнувшись над столом, и что-то быстро записывал.
— Давно проснулся? — спросил Леви, не отрывая взгляда от широкой спины, очерченной рельефами мышц — то там, то тут виднелись боевые шрамы и следы от ремней устройства пространственного маневрирования. И это сильное, красивое мужское тело просто сводило Леви с ума. Как же ему нравилось смотреть на обнаженного Эрвина!
— Минут десять назад, — ответил он, не отрываясь от своего занятия.
Леви заводился от одного только вида взъерошенного и такого родного и домашнего Эрвина, который временами, попросту забывая одеться и привести себя в порядок, как одержимый нависал над картами.
Не удержавшись, Леви все-таки подошел к нему и, обхватив руками его талию, уткнулся носом чуть ниже лопаток. Он бы поцеловал Эрвина в шею или бы ухватил губами мочку его уха, но значительная разница в росте не позволяла ему такого удовольствия. Пару раз куснув его под лопаткой, Леви все-таки заставил его оторваться от письма и повернуться к нему.
Оглядев Леви с ног до головы, Эрвин притянул его к себе, втягивая в поцелуй. Грубо сжав ягодицы, Эрвин приподнял его и посадил на стол. Встав между разведенных ног Леви, он принялся расстегивать пуговицы рубашки, покрывая поцелуями его шею и плечи.
— Знаешь, когда я вижу тебя в своей одежде, я дико возбуждаюсь, — горячо прошептал Эрвин, ухватив губами мочку его уха, отчего у Леви побежали мурашки по спине. Он, как всегда, сдался первым, будучи неспособным терпеть так долго, когда дело касалось любимого мужчины. Ему постоянно хотелось близости с Эрвином, а когда он был рядом — весь разгоряченный, с такими горящими глазами полными желания, то башню совсем сносило.
— Трахни меня, — страстно прошептал Леви, сильнее прижимаясь к нему — член стоял колом и, судя по тому, что в его живот упирался внушительный стояк, Эрвин был возбужден не меньше.
Мазнув губами по щеке, Эрвин с заметным усилием оторвался от него и, обойдя стол, выдвинул один из ящиков, откуда достал небольшой пузырек. Он тут же вернулся к Леви, опершемуся на локти и сильнее раздвинувшему ноги. Негнущимися пальцами Эрвин открутил крышку и случайно выронил ее. Он хотел было поднять, но та укатилась куда-то под стол. Кинув голодный взгляд на Леви, Эрвин, видимо, послал все к черту, и, обмакнув пальцы в смазку, ввел в него сразу два. Он грубо толкался в него пальцами, временами разводил их, растягивая мышцы. Леви рвано дышал и то и дело облизывал свои пересохшие губы.
— Блять, я не могу, перестань меня мучить и войди уже наконец, — произнес Леви, не в силах больше выносить сладостную пытку. Каждый раз, когда приходилось произносить это, сердце бешено колотилось.
Эрвину дважды повторять не пришлось — быстро проведя рукой в смазке по члену, он приставил головку ко входу и в два толчка полностью вошел в него, вырвав у Леви громкий стон.
Они оба на мгновение замерли, после чего Эрвин начал размашисто двигаться, почти полностью выходя и резко, как можно глубже толкаясь в Леви, из-за чего он, не сдержавшись, вновь громко застонал.
— Тише ты, хочешь, чтобы нас вся разведка услышала?
— Ты что, всерьез полагаешь, что Майк, живя за стенкой, не подозревает, чем мы с тобой тут занимаемся? — выдохнул Леви. — Особенно учитывая то, какие бешеные скачки мы с тобой по ночам здесь устраиваем...
— Если даже и знает, мне он, по крайней мере, ничего не говорил. Так что стоит все-таки вести себя потише...
— Ну ты и зануда! — воскликнул Леви. — Очнись, Эрвин, это же Майк, а не тот двинутый на всю голову четырехглазый броневик, который, вылупив все свои четыре глаза, носится по штабу.
Словно в подтверждение этих слов, с коридора послышались громкие шаги — так шуметь во всей разведке мог только один человек — Ханджи. Они оба замерли, прислушиваясь.
— Ты двери запер? — нервно дернулся Леви, так как понятия «такт», «чуткость» и «личное пространство» этой женщине были совершенно не знакомы. Она всегда врывалась в кабинет, словно маленький смерч, сверкая безумным взглядом, и ей было глубоко плевать на то, чем могли быть заняты в этот момент люди, находящиеся в кабинете.
— Запер, — только и вырвалось у Эрвина, как в этот момент щеколда от двери пролетела по ровной дуге и упала посреди кабинета. Никому и в голову не могло прийти, что щеколда висела на соплях. Впрочем, никто не врывался в кабинет Эрвина так бесцеремонно, кроме Ханджи.
На пороге, сверкая очками, стояла растрепанная Зоэ, держа в руках кипу бумаг. Видимо, полная решимости, она пришла с утра пораньше грузить Эрвина результатами своего очередного эксперимента. Они уже давно привыкли к тому, что эта женщина могла заявиться и в три часа ночи, чтобы устроить им лекцию о кожном покрове титанов и также внезапно умотать в свой кабинет, вспомнив о чем-то своем.
— Эрвин, я тут прикинула пару моментов, касательно оружия по захвату титанов, и у меня появилась потрясающая... — произнесла Ханджи и осеклась, от удивления женщина выронила кипу бумаг из рук и даже не заметила этого. Впрочем, удивление быстро сменилось выражением дикого восторга на ее лице. Казалось, она сейчас треснет по швам от переполняющих эмоций.
— Че-е-ерт! — простонал Эрвин, судя по всему, пытаясь лихорадочно сообразить, как отмазаться от Ханджи. Учитывая тот факт, что в этот неловкий момент он в одних приспущенных штанах стоял посреди широко раздвинутых ног абсолютно голого Леви, отделаться тем, что они обсуждали стратегические планы, явно не получилось бы.
— Может, ты дашь нам привести себя в порядок? — раздраженно произнес Леви, смирившись с тем, что продолжения секса ему не видать. Все его возбуждение как рукой сняло при виде «очкастой вонючки».
— Да, да, конечно, — смущенно пробормотала она. — Пожалуй, это подождет. Не смею больше вас отвлекать.
Быстро собрав разлетевшиеся листки бумаги, Ханджи прикрыла за собой дверь. Судя по тем громким нечленораздельным звукам, что раздавались в коридоре, увиденное ее очень порадовало.
— Блять! — выругался Леви, — Помяни мое слово, не к добру это...
* * *
Леви и Ханджи, как и два других капитана, стояли на утреннем построении каждый перед своим отрядом.
Ханджи то и дело кидала косые взгляды на Леви, чем неимоверно его раздражала. Он готов был поставить всю свою коллекцию чая на то, что Хаджи уже придумала сотни скабрезностей и завалит ими его, как только ей представится возможность.
Леви знал, что она ни за что бы их не сдала другим, поэтому не беспокоился об этом. В конце концов, Ханджи с ними двоими связывала крепкая дружба, но при этом, зная характер подруги, Леви с ужасом думал о том, что целую неделю ему придется сосуществовать с ней без Эрвина — единственного, кто мог заткнуть неугомонную бабу. В том, что она будет постоянно его доставать пошлыми шутками и комментариями, он не сомневался.
— Так и знала, что ты снизу! — радостно выдала Ханджи после построения. — Теперь понятно, почему ты так надраиваешь его кабинет и личные покои — вы там все горизонтальные поверхности небось покрываете. — И, самодовольно хмыкнув, Зоэ удалилась по делам, пока Леви думал о том, как бы ее прикончить, не вызвав подозрений.
* * *
Леви стоял во дворе штаба, глядя вслед Эрвину, который взяв пару помощников, двинулся в путь. Сердце сковала тоска, не хотелось его отпускать, особенно в столицу, где повсюду Эрвина поджидала беда, но ничего поделать с этим было нельзя — должность главнокомандующего Разведкорпуса подразумевала определенную ответственность и риски.
— Не скучай, малыш, папочка скоро вернется, — еле слышно хихикнула Ханджи, оказавшись рядом с ним. — И платочек хорошенько завяжи, а то засосы видны.
— Вот только ты не доживешь до его возвращения, если не заткнешься, — зло прошипел Леви, тем не менее выше затягивая свой шейный платок. — И прими уже ванну, от тебя несет похлеще, чем от титанов. Майк мне сегодня пол-утра плакался, что он тебя даже сидя на горшке в сортире чует.
* * *
В первый же день отсутствия Эрвина, Леви вместе с его отрядом, чуть не снесло ударной волной от взорвавшегося снаряда. Все окна столовой к чертям повыбивало, а они, между прочим, несколько часов драили эти несчастные окна. По всему военному полигону раздались радостные вопли Ханджи, которая бегала как в попу ужаленная и заносила в блокнот отметки, пока другие солдаты вставали с земли и проверяли себя на предмет повреждений.
— Какая мощь! — вопила она. — Осталось только прицел немного подкалибровать... Скоро, совсем скоро я наконец-то захвачу моих титанчиков!
— Я тебе подкалибрую! Я тебя сейчас так подкалибрую, что все титаны разбегутся! — Леви в бешенстве направлялся к Ханджи, которая уже чуть ли с бубнами вокруг орудия захвата титанов не танцевала. — Скажи, блять, какого хера стоит только Эрвину выйти за пределы штаба, как ты устраиваешь апокалипсис местного масштаба?!
— Ой, ну подумаешь, чутка промахнулась, — произнесла женщина, невинно пожав плечами.
— Чутка промахнулась?! Это ты называешь, чутка промахнулась?! — завопил Леви, казалось, еще чуть-чуть, и он взорвется от злости. — Выкинь к херам собачьим свои окуляры! Ты все равно ни черта в них не видишь!
Заметив перепуганные лица солдат, Леви чуть поостудил свой пыл. Они привыкли к их с Ханджи мелким склокам, но таким разъяренным его еще не видели. Несмотря на то, что Леви очень хотелось придушить ненормальную, он все же взял себя в руки. Капитаны отрядов в первую очередь должны были соблюдать субординацию перед солдатами.
— Чего уставились?! — гаркнул он, обращаясь к ним. — Живо метлы в зубы и убирать это дерьмо. На сегодня никаких больше испытаний!
Все мигом зашевелились от греха подальше и направились в сторону столовой, оставляя двух капитанов наедине.
— Сама будешь отчитываться перед Эрвином за произведенные тобой разрушения, — уже спокойно проговорил Леви, сделав тяжелый вздох. — Я тебя прикрывать не буду.
— Ой, да ладно, я обвяжу тебя красным бантиком и оставлю на его столе — Эрвин мигом забудет про выбитые окна, — хихикнула она и быстро ретировалась, пока Леви в нее чем-нибудь не запустил или не придушил к чертям.
* * *
В кои-то веки Леви наслаждался тишиной и покоем — все рядовые были на военном полигоне, офицеров тоже не было слышно, так что весь штаб был в его полном распоряжении. Забив на отчеты, Леви решил устроить себе часовой перерыв, и только он сел, налив себе душистого чая из особых запасов, как в комнату вошла Ханджи, даже не удосужившись постучать.
— Слушай, Леви, я тут барахло распределяю по рукам списанное, — радостно произнесла Ханджи, завидев его. — Там банка вазелина нашлась... Тебе не...
— Уйди! Пока я тебя не убил... — прошипел Леви, увидев, как многозначительно она округлила свои глаза.
Ханджи кинула в него банкой, которую Леви поймал чисто на инстинктах, и ретировалась быстрее, чем он успел ей ответить. Чай пить ему перехотелось.
* * *
Тяжелая неделя подошла к концу, и Леви уже был готов взвыть и даже пойти помолиться в храм Трех Богинь Стен, лишь бы сумасшедшая женщина, преследовавшая его везде и всюду, отстала. Мало того, что она чуть не снесла к чертям половину штаба, тестируя очередные свои разработки, так еще и постоянно доводила Леви своими сальными шуточками.
К счастью, Эрвин должен был вернуться вечером и Ханджи будет вынуждена сбавить обороты, а это значило, что она будет в разы меньше его доставать.
После отбоя, Леви с Ханджи и Майком устроили посиделки в столовой, играя в карты, но и тут очкастая выделилась, выдав им теорию о том, что чем больше у мужчины нос, тем больше у него член, то и дело бросая многозначительные взгляды в сторону Леви.
— Как ни крути, судя по всему, ты в этом Эрвину точно не соперник, — подытожила она, видимо поняв, что ничего не добьется одними многозначительными взглядами.
Леви, который в этот момент имел несчастье сделать глоток, чуть чаем не подавился.
— Что? — округлила глаза она, явно довольная тем, что смогла смутить Леви.
— Ты когда-нибудь заткнешься? — прошипел Леви, густо краснея.
— О, Леви, тебе плохо? Может окно открыть? — прохихикала Ханджи.
— Окно тут не поможет, — хохотнул Майк. — Знаю я, что ему поможет, точнее — кто, но этот «кто» в данный момент отсутствует.
— Извращенцы, — пробормотал Леви.
— Чья бы корова мычала, учитывая тот факт, что я каждую ночь с ужасом жду, когда вы проломите кроватью стену в мою комнату, — заметил Майк.
— А можно поподробнее, Майк, — мигом встрепенулась Ханджи, сверкая своими очками. Леви запустил в нее салфеткой.
— И давно ты знаешь? — обреченно спросил Леви, ибо раз эти двое «спелись», жизнь ему сахаром точно теперь не покажется. Неужели придется на постоянной основе прибегать к помощи «тяжелой артиллерии» в лице Эрвина?
— Ну, года три как, — ответил тот непринужденно. — От тебя же Эрвином за версту несет!
* * *
— Эрвин, ты там что, вообще не ел? — стоило тому только переступить порог кабинета, как Леви буквально накинулся на него, с беспокойством осматривая с ног до головы. — Ты заболел? У тебя лицо осунулось, да и весь бледный какой-то...
— Успокойся, — произнес Эрвин, чмокнув его в темную макушку. — Я просто устал. Лучше скажи, что с окнами столовой?
— Об этом тебе пусть четырехглазая расскажет, — недовольно пробурчал Леви. — И вообще, ищи нового капитана четвертому отряду, потому что я ее живьем закопаю.
— Даже не вздумай, — улыбнулся Эрвин, проведя пальцем по его скулам и мягко поцеловав. — У меня нет в запасе таких же гениальных ученых — она одна стоит целого исследовательского отряда.
— Это не отменяет того факта, что она меня задолбала!
— Я предполагаю, что Ханджи всю неделю пускала шуточки касательно нашей интимной жизни, но это не повод ее убивать, Леви, по крайней мере до окончания войны, — спокойно ответил Эрвин, отстранившись от Леви и снимая свой плащ. Леви поражало его непоколебимое спокойствие в любых ситуациях.
В дверь постучали: как и ожидалось, на пороге стояла Ханджи, принесшая Эрвину отчеты о проделанной работе. Она было вновь завела свою шарманку про титанов, но Эрвин прервал ее словесный потоп.
— Все твои разработки мы обсудим завтра, Ханджи, — мягко произнес он. — В данный момент мне нужно обсудить пару стратегических вопросов с Леви.
— А, вот как вы это называете?..
— Не начинай, — угрожающе произнес Леви.
— Я думаю, вам это пригодится в вашем «обсуждении стратегических вопросов»... — Ханджи лишь усмехнулась и отдала Леви небольшой сверток. На ее счастье, Эрвин успел перехватить его до того, как он полетел в голову капитана четвертого отряда.
В свертке были две большие склянки, на которых значилось: «смазка» и «средство от растяжения».