в голове сумбур и по лицу хлещут ветви и древесные шипы, руки обдираются об камни да торчащие из земли корни, ноги ноют и скрипят мышцы на каждом шагу, и хантер бежит.
бежит, словно от огромного чудища в самые высокие сосны ростом, бежит, словно по пятам за ним десятки и сотни разъяренных неведомых существ, скучающих по чужой крови, бежит так, чтобы не догнали ни дядя (белос? филипп?), ни совиная леди (у нее такое обеспокоенное лицо), ни маленький человек луз (все из-за нее все все из-за нее), ни собственные мысли (дрянные отвратительные ужасные молчите молчи заткнись — —
берега кипящих островов обжигают ноги редкими каплями ленивых волн, впиваются мелким песком и галькой в грубые сбитые мозолями стопы; по ним гуляет слабый бриз, совершенно не сопоставимый с клокочущей кислотной водой — свежий, соленый, прохладный, впивающийся каплями в оголенное лицо (не мое не мое не мое) и заставляет чувствовать себя. ощущать.
хантер опускает взгляд с размытой границы горизонта на голые пальцы ног.
сапоги он скинул неподалеку — носки, жилет и перчатки там же, подальше от берега, за тремя большими остропиковыми камнями, которые словно пытаются впиться в налитое красным небо. солнце бликами играет по ленивым колыханиям розоватой воды, слепит глаза и щекочет лицо да руки с закатанными кверху рукавами, играючи, резвясь, и хантер стоит: потерянный, со слепнущими от ярких бликов глазами, посреди недружелюбного берега у кипящего моря и брызгами соленого бриза в воздухе.
хантер медленно оседает на колени.
коленями через ткань чувствует тысячи тысяч песчинок, мокрых, острых, с запрятанными осколками мертвых моллюсков, и наклоняется, руками зарываясь в песок и чувствуя обжигающую воду с острыми осколками, и кажется ему, что он сам — не настоящий, не существующий, будто мнет он в руках колючую и горячую, мокрую вселенную по кусочкам в своих руках (обкусанные ногти, шрамы на костяшках и на мембране левой руки, еле заметная родинка на мизинце правой) и пытается удержать себя, остаться на месте, на кипящих островах, на берегу огненного моря, на колючем песке, в себе.
голова у хантера тяжелая, склоняется к земле невольно, но он выпрямляется и смотрит на мутный горизонт, руками врывается в омытые крошечные осколки костей моллюсков и зверья. руки обжигает, рукам тепло; хантер чувствует, как вот-вот, еще чуть-чуть и начнут наливаться волдыри под грубой сварившейся кожей. он резко, будто опомнившись выдергивает покрасневшие руки и откидывается на пятки.
хантер не знает, действительно не знает, что ему делать.
«из всех ты больше всего похож на него» — белос (филипп? дядя?) сказал это ему прямо в лицо, не прикрывшись привычными масками, без фальши и притворства, и хантер в растерянности, хантер в панике и боится этого, как дикое животное — огня. «больше всех похож на него» — кто — «он»? почему — «на него»? хантер не понимает и хочется плакать от собственного бессилия, упав в бьющее о берег пенистыми волнами море; но будто кто будет разжевывать все это ему, будто кто будет сидеть с ним рядом и уверять, что он реален, что он хантер, что он — это он, будто кто вообще захочет оставить его, такого сломанного и бесполезного, будто — —
гримволкер — звучит незнакомо и нечеловечески и хантер не знает, что ему и думать об этом, что ему делать теперь, когда император (его любящий дядя его прекрасный император его— –) бросил ему в лицо что он, хантер, его творение, буквально и переносно, и сделал это так, будто это просто, это было и будет всегда: сотворение очередного хантера, умервщление очередного хантера, сотворение, умервщление, сотворение, умер— —
мысли зациклились и кружились над одним, пока хантер медленно опускался туловищем к земле, скребя руками по песку и чувствуя под ногтями забившийся мусор, а на прижавшейся щеке колючий песок и остатки обжигающего прибоя. он чувствовал себя ужасно; унизительно; ему хотелось броситься в проклятую воду и сдирать-смывать это лицо, принадлежавшее «ему», золотому стражу, очередному «хантеру» из бесконечного списка, которому хантер не видит конца и начала. сколько раз он — умер? сколько раз он — принимал свой же пост? сколько раз он — понял, кто есть?
— тварь.
в голосе — ненависть и отвращение, разочарование и страх, в голосе — выступающие на глазах слезы и скрип зубов; хантер слышит наступающий морской прибой прижавшись ухом к песку, чувствует брызги на голых лодыжках и кистях рук, чувствует прилипающие к лицу волосы. он чувствует так много внутри себя, отвлекаясь на чувства снаружи и пытаясь оградиться от правды, от горьких слов и осознаний, погружаясь пальцами во влажный песок все глубже, глубже, глубже — —
хантер золотой страж, пример поколения, глава императорского ковена и лучший из лучших; он по-детски скукоживается на каком-то пляже и жмурится, надеясь, что как только он откроет глаза — все пройдет.
хантер смотрит на бесконечную линию берега; ничего не проходит.