Зрение падает, магия бессильна

По хмурой утренней улице Тефи шла с замиранием сердца, признаваясь себе, что до сих пор не верит в происходящее до конца. Да ей и однокурсники-то многие не верили до последнего. 

Подумать только: она, ученица четвертого курса школы магии “Вечное солнце” – и вдруг загремела в больницу технократов! Ну, точнее еще не загремела, но активно движется в этом направлении вот прямо сейчас.

– Пап, вот почему я просто не могу лечь в нашу больницу, как все нормальные маги?

Она уже задавала этот вопрос почти всем, кому могла, и понимала, что отец, провожающий ее сейчас, ничего нового, скорее всего, не скажет, но все же решила попытать счастья еще раз.

– Потому, что тебе нужна стабилизация зрения, а наши врачи таких операций не делают?

– Но почему? Я уже всех спрашивала – никто не знает!

И действительно – кого бы Тефия не спросила, никто не мог ей ответить ничего внятного. Отец же – достаточно серьезный сотрудник местного ветингвета* – часто бывал занят и ответить на вопросы любимой дочери мог, увы, не всегда (он и сейчас-то вырвался едва ли не чудом). А ведь он знал куда больше многих ее знакомых из магического мира! Оттого он и был сейчас практически ее последним шансом узнать ответ.

– Понимаешь, доченька, магия – инструмент великий и во многом универсальный, – заговорил отец, чуть помахивая портфелем, а другой рукой привычно крепко сжимая руку дочери, – но именно это, порой, и является ее недостатком. Тебе ведь в школе объясняли, почему относительно простые предметы можно починить одним-двумя заклинаниями, а сложные и тела людей в большинстве случаев требуют работы профессионалов?

– Э-э-э, ну да, вот как раз потому, что они сложные и нужно знание, что и куда приделать. А еще из-за уникальности.

– Ну вот. А еще ты, думаю, знаешь… – мужчина замолчал, пока они проходили мимо оживленной автобусной остановки, – …что общество у нас закрытое, да еще и такое, в котором не так давно была война. А восстанавливаемся мы медленно.

– Да, это я знаю.

– И, упрощенно говоря, пока технократы учились лечить зрение (ну, в частности), нам было не до того. А теперь у них есть и умение, и знания, и инструменты. И если первое и второе маги получить могут, то вот разработка специальных заклинаний под это (а они должны быть очень тонкие и точные), займет много времени и чревата ошибками.

– То есть, нам проще обратиться к технократам? – девушка даже рот приоткрыла от удивления.

– Ну да, – отец улыбнулся и ласково взъерошил ей волосы. – Не переживай, зайчонок – не пройдет и трех дней, как ты будешь дома, я узнавал.

– Всего три дня?! Но… меня из школы отпросили на месяц!

И действительно – однокурсники были просто в ауте, когда она об этом сказала. Целый месяц без занятий – мечта для одних, ужас для других, но поверить не мог никто. Особенно при том, что ничем тяжелым она, вроде бы, и не болела.

Однако тяжелым или не тяжелым, а зрение у нее падало беспощадно – ей всего четырнадцать, а зрение уже минус пять. 

– Всего три, – подтвердил отец. – Сегодня день подготовки, завтра – операция и первичное восстановление, а послезавтра тебя уже отпустят домой. Потом две недели восстановления дома и тоже самое для второго глаза.

– Ого! А-а заберешь меня тоже ты?

– Вот тут не могу обещать, милая, не знаю. Постараюсь отпроситься, но, возможно, заберет тебя все-таки мама.

– Эх, ну ла-адно…

– Главное – ничего не бойся и слушайся врачей. Кто у нас умница? – мужчина умиленно улыбнулся.

– Я, – вздохнула Тефи, останавливаясь на пару минут и с тревогой разглядывая высокое белоснежное здание больницы. – Хотя вот сейчас я себя ею как-то не чувствую.

– Ты умница, зайчонок. Пойдем.

***

Формальности позади и вот Тефия уже в гордом одиночестве сидит в палате, с осторожным любопытством осматриваясь по сторонам.

Палата не представляла из себя ничего необычного: сравнительно небольшая комната, выкрашенная в бледно-зеленый цвет, три кровати возле стен, и над каждой – какой-то странный торчащий из стены краник; рядом с кроватями – тумбочки для вещей; и большое окно во всю стену, заливающее палату сумрачным светом хмурого утра.

“Как-то тут пустовато, – подумала девушка, размещая вещи в тумбочке и задумчиво оглядываясь. – Ну, оно и понятно – больничка. Но я что, так и буду тут одна? Скучновато будет, после школы особенно. Хотя, с другой стороны, может оно не так уж и плохо? А то вот возьмут, да подселят ко мне какую-нибудь… неприятную личность, типа той же Герды. У нее вот, кстати, тоже со зрением фигня какая-то была – и правда не подселили бы…”

Покончив с вещами, она поднялась на ноги и подошла к окну. Правда, посмотреть там было особо не на что: маленький внутренний дворик, переходящий в какое-то подобие парка, выкрашенная в синий цвет будочка, дверь то ли запасного входа, то ли технического – ничего любопытного.

Дверь палаты скрипнула и грохнула об стену, открываясь.

– Мама, мама, вот она, наша комната! – возвестил юный жизнерадостный голосок. – Мы… ой, тут кто-то уже есть!

Чуть поджав губы, Тефи обернулась, обнаруживая на пороге палаты маленькую девочку: чуть курносую, зеленоглазую, с заплетенными в коротенькие хвостики редкими каштановыми волосами, и обряженную в цветастое платьишко чуть выше колена.

– Мама?!

– Тише, Иза, не нужно так кричать. Я ведь сказала, что сейчас приду, – послышался женский голос – чуть хрипловатый, но молодой и, в целом, приятный.

И почти сразу в палату вошла и его обладательница: молодая невысокая женщина – с такими же, как у Изы, каштановыми волосами (разве что подстриженными в аккуратное каре), с узким тонкогубым лицом, одетая в темно-зеленый спортивный костюм, что был сшит из ткани, напомнившей Тефии бархат.

– Мамочка, так мы что, будем не одни?! – тут же громогласно вопросила Иза.

– Не одни, конечно – девочка вот тоже лечиться приехала… Добрый день! Мы, выходит, соседи по палате? Надеюсь, моя дочь не напугала тебя?

– Здравствуйте! Что Вы, совсем и не напугала, – вежливо пожала плечами девушка. – Да, выходит, что соседи. Я Тефия, кстати. Можно Тефи.

– Я Ханнеки, очень приятно, – отозвалась женщина, принимаясь раскладывать вещи. – Можно Ханна. А это моя дочь Изабель.

Девчушка с дурашливым видом попыталась изобразить книксен.

– И мне приятно! А можно мне поинтересоваться… – начала было Тефи, но тут же осеклась, – Ой…

Изабель любопытно разглядывала ее – открыто и почти беззастенчиво, как это часто делают дети, – и один глаз у нее косил настолько явно, что какие-либо вопросы о том, зачем они с мамой пришли сюда, отпадали сами собой. Он то как-то странно подергивался, словно бы силясь устремиться, туда же, куда и первый, то безнадежно сползал в прежнее положение. А, порой, в ту же сторону устремлялся и второй – так, что девчушка даже немного поворачивала голову.

– А? – обернулась Ханнеки, замечая направление взгляда юной соседки по палате. – А. Ну да – как видишь, у нас косоглазие. Исправлять природный недосмотр приехали. А у тебя чего случилось? Если не секрет.

– Да вот, зрение падает, – вздохнула Тефия. – Стабилизировать надо.

– Ага, слыхала про такое. Ну, раз надо, значит стабилизируют. Боишься?

– Немного… мне еще не делали операций.

– Бывает, увы. Не бойся, это не страшно: уснешь, проснешься, а там оно и готово! Мне уже делали, правда, не на зрение.

– Хотелось бы надеяться, – поежилась девушка.

Ее подобным способом утешали несколько раз – помогало с каждым разом все хуже.

– Будет-будет, не переживай, – с улыбкой ободрила ее Ханна. – Так-с, ладно, а теперь мне надо позвонить родным, сказать, что мы легли. Иза, милая, не отвлекай маму несколько минуток, ладно?

– Хорошо! А кому ты будешь звонить?!

– Бабушке. Тебе тоже дам поговорить, но чуть потом, договорились?

– Ага!

“Хм, надо бы и мне с близкими связаться, – подумала Тефи. – Только вот как лучше – позвонить или сообщение отправить? Позвонить легче, но мама ведь может быть занята. Тем более она говорила, что вот вечер настанет, и она сама наберет. Ну, вот и решено – напишу сообщение…”

И, выудив из кармана старенький телефон, девушка принялась вспоминать как им пользоваться, попутно пытаясь абстрагироваться от разговора соседей по палате. Кое-как включила, отыскала сообщения, и взялась писать первое из задуманных. 

Дело продвигалось не быстро, однако вскоре эсэмэска порхнула в сеть, а Тефи принялась за вторую, решив написать еще и двоюродной сестре (она-то технократ, ей точно дойдет).

– М-м-мь, Тефи, можно тебя отвлечь?

Подняв глаза, девушка обнаружила, что соседка по палате стоит рядом и с любопытством глядит на нее.

– Э, да, конечно!

– Не покажешь свой телефон?

– Почему бы и нет? Минуточку, – пожав плечами, Тефия наскоро дописала второе сообщение и, отправив его, продемонстрировала телефон. – Вот, пожалуйста.

– Ух ты, вот это раритет! – поразилась Ханнеки. – Я думала, такими уже и не пользуется никто!

– Ну, я вот пользуюсь…

“Баргул, я что, так сильно палюсь? Папа вроде говорил, что все не так плохо…”

– Ой, прости, я не хотела тебя обидеть. Я просто наблюдала за тобой краем глаза, и у тебя была такая мордашка неуверенная, будто ты первый раз его держишь, вот я и заинтересовалась. А тут такая неожиданность!

– Да нет, просто он тормозит как… не при посторонних такие слова говорить! – воскликнула девушка, с облегчением соображая, как ей выкрутиться. – Но в остальном он надежный – мне бабушка специально такой с собой сунула, чтобы я точно на связи была!

– А, ну да, в неубиваемости этой марке не откажешь. А…

– Мама-а, а давай еще папе позвоним! – громогласно перебила Ханну Иза.

– Нет, папе пока нельзя – он на работе, – тут же позабыла о беседе женщина. – Давай я тебе лучше мультики включу!

– Давай, давай!

“Мда, с одной стороны – тишина мне тут явно не светит. А с другой – Ханна тоже не соскучится и не будет слишком приглядываться ко мне. Вот не зря мне Ксана говорила, что во всем надо искать положительные стороны, вот не зря!”

***

Каким бы долгим не казался с непривычки день, но вскоре сменился вечером и он. А Тефия в очередной раз порадовалась, что догадалась захватить с собой книжку, а не что-нибудь другое, что надоело бы куда быстрее. 

Тем не менее, уже почти ночь, через час “отбой”, а значит – время браться за уроки! 

Увы-увы, освобождение от занятий освобождения от выполнения домашних заданий чаще всего не подразумевает. Правда, одни из них при соседях вроде Ханнеки и не повыполняешь – нарушение секретности-с, – а другие унылы настолько, что лучше их в больницу вообще не брать. Однако девушка нашла выход, решив управиться с заданиями по естествознанию. Тем более, что у них как раз по программе была астрономия, а уж в ней-то точно ничего подозрительного не углядишь. 

А потому, отложив книжку, Тефи выудила из сумки тетрадку и устроилась с ней на подоконнике, радуясь, что свет в палате достаточно бледен, а луна расположилась так удачно, что с некоторыми практическими заданиями можно управиться безо всяких проблем.

– Ты что, уроки на ночь глядя взялась делать?

“Ну вот что ж такое-то! Я думала, она дочкой занята…”

Однако обернувшись, Тефи обнаружила Изабель сидящей на их с матерью постели и увлеченно уставившейся в экран смартфона, где крутился очередной мультфильм.

– Ага, астрономию. Ее вот как раз вечером лучше делать, а вы с Изой пока не спите.

– Ух ты, а у меня не было такого предмета в школе! – заинтересовалась Ханна, усаживаясь рядом. – Это вас учат гороскопы составлять и прорицать будущее по звездам, да?

“Э-э-эм, это точно я в магической школе учусь, а она взрослый технократ, а не наоборот?! Мде-м…”

Нет, разумеется, улавливание тенденций будущего по звездам в курс по магической астрономии тоже входило – этому были посвящены одно или два занятия почти в самом начале триместра, и Тефия тему знала на “отлично”, но слышать подобное определение от взрослого человека ей все равно было как-то дико.

Хотя, с другой стороны, это была неплохая возможность отвлечь соседку по палате от потенциально скользких тем, а потому девушка с радостью ухватилась за нее.

– Ну, и про это тоже, да, но чаще этим, все-таки, астрология занимается. Хотя, если хотите, я вот могу погадать Вам немного.

– Давай! – обрадовалась Ханна, а затем едва слышно добавила: – а то мне как-то тревожно…

– Тревожно?

– Угу. Завтра операция, все-таки.

– Но Вы же вот говорили, что это не страшно? – Тефи еле сдержала нетактичную ухмылку. 

– Говорила. Но я это говорила про твою операцию – про нее я знаю больше. Да и ты старше Изы – она еще маленькая, неизвестно как перенесет…

– А еще она Ваша дочь, и за нее вы тревожитесь сильнее? – закончила девушка вместо собеседницы.

– Эм… ну да. Прости уж.

– Да чего там. Ладно, назовите мне первую букву вашей фамилии, дату рождения и покажите ладони.

Ханнеки охотно ответила, протягивая ей руки.

"Ага, четыре и тридцать пять, и… вот какая-то странная у нее эта линия. Впрочем, мне-то, вот, не все равно?"

Приложив большой и указательный пальцы к нужной линии, Тефи подняла пальцы и взгляд к небу, прикидывая нужное решение.

– Та-ак… ну, операция пройдет без особых осложнений, а никаких неожиданных событий с ней связанных не предвидится…

– Слава Богу! – с облегчением выдохнула Ханна.

– Далее, у кого-то из близких Вам людей на ближайшие дни запланирована поездка. Не знаю, у кого и куда, но постарайтесь ее отложить или отменить. Если не получится… эм… – девушка еще раз глянула на небо, – все останутся живы, но вот проблем у Вашей семьи прибавится. А еще через пару месяцев Вам должно неплохо так повезти, если будете внимательны. Вот.

– Ух ты, спасибо огромное! – обрадовалась женщина. – Надо обязательно не забыть!

И, вдохновленная, она поспешила обратно к дочери. Тефи же вернулась к тетрадке, обдумывая произошедшее.

Разумеется, она просто сочинила на счет операции – чувствительным людям часто достаточно просто услышать желаемое, чтобы успокоиться – отец это ей объяснил уже давно. Да и про везение она брякнула практически наобум (ну в самом деле – большинству людей рано или поздно везет, а внимательность еще никому не вредила). Но вот про поездку…

"Никогда еще не видела настолько четких ответов в небесах! Мисс Хардиер-то говорила, что подобные случаи бывают нечасто, а тут – я едва ли не для развлечения прикинула! Может, я просто ошиблась? Да, вроде, не должна была. Или некоторые случайности и правда неслучайны? Вот кто бы знал еще…"

***

Утро перед операцией было ясным – ни единого облачка не заслоняло собой румяного солнечного лика!

Но Тефии было совершенно не до него: то и дело облизывая пересохшие губы, она нервно набирала в телефоне сообщение для мамы (что из-за переживаний выходило даже хуже обычного). Желудок, оставленный пусть и без не очень вкусного, но завтрака, обиженно урчал, однако девушка могла ему (а точнее себе) только посочувствовать – перед операцией ей разрешили только губы водой смачивать.

"Богиня, страшно-то как! – думала она, стараясь унять дрожь. – И не позвонить ведь никому… вот уж никогда бы не подумала, что мне когда-нибудь будет этого так не хватать…"

Ждать чего-то неизвестного и малоприятного – вот уж что любого выбьет из колеи. А Тефи обрекли именно на это, разбудив рано поутру для подготовки. А подготовив – оставили томительно "доготавливаться" в одиночестве. И даже соседка по комнате ее поддержать не могла – операция Изабель должна была начаться раньше, а Ханнеки ушла провожать ее в операционную, да так пока и не вернулась.

Пять минут, десять, пятнадцать…

Тефи, спрятав телефон в сумку, нервно меряла шагами палату.

"Вот и что толку уметь творить волшебство, если в такой тревожный момент я могу немногим больше Изы?"

Но наконец пришел и ее черед: в коридоре раздался уже знакомый звук больничной каталки, остановившейся прямо возле дверей палаты.