Золотые трещины

Вообще-то Август не всегда был таким.

Хочется верить Шуре, но болезненно вцепившись в окромсанные волосы и склонившись над раковиной, он смотрит на то, как вода смывает синие срезанные пряди, и понимает: всегда. Всегда был эгоистичным абьюзером, всегда не считал Шурика за человека, всегда использовал его. Казалось, что еще в самом начале он был адекватнее, но в действительности Воскресенский просто давно примерял розовые очки, а Август еще не настолько обнаглел. Шурик был благодарен Алтану за возможность наконец добиться внимания доминанта мечты. Август был благодарен Шурику за возможность наконец подобраться ближе к сабмиссиву мечты. И не отшвыривал от себя влюбленного мальчишку лишь ради редких разговоров с Алтаном, которые по его задумке должны были закончится очевидным продолжением вечера в квартире мужчины. А Шура, видимо, в этом плане должен был как Маяковский скрестись в закрытую дверь.

Парень зажимает рот в рвотном позыве и сползает на пол. До чего же мерзко. Но останавливаться нельзя — в мыслях все больше и больше воспоминаний всплывает. Их наконец-то можно увидеть трезвым взглядом. Их нужно снова увидеть, как больно бы ни было.

Август задаривал его дорогими подарками, не скупился на ласку, мог забрать его из колледжа и охотно приглашал домой. Подарки — лишь для откупа, ласка — сексуальная потребность, трата времени на Воскресенского — возможность контролировать где он и с кем он. Будь воля Хольта, он бы привязал парня у себя дома, чтобы точно знать, что кроме него Шурик никому не будет улыбаться. Ни любви не даст, ни свободы. Август даже не задумывался об этом. Шура холодными ночами укутывался в чужую куртку, состоящую из лжи, и успокаивал себя самообманом. Хольт уделяет ему время, внимание, показывает всем принадлежность сабмиссива, ревнует — ну разве не любит?

Любит. Как любят красивую вазочку. Она радует глаз, в нее можно поставить цветы и она станет еще краше. Сфотографироваться в инстаграм и получить комплименты — какую красоту отхватил! Где брал? За сколько? Ну ты это, если будешь продавать — напиши! Когда ваза надоест, ее уберут подальше. Когда треснет — заменят. В пылу ссоры ее можно разбить. Порезавшись об сколки, почувствуешь только ненависть и выкинешь их. Август разбил вазочку об кафель своей кухни и перешагнул через нее. Алтан подберет осколки и кропотливо будет склеивать их, пока вещь не станет напоминать то, чем когда-то была. Однако прежней она все равно уже никогда не станет.

Воскресенский поднимается с пола и бредет в комнату. Где-то лежали золотые краски. Их подарил ему Алтан на девятнадцатилетие, потому что как-то раз мальчик упомянул желание рисовать. Краски хорошие, дорогие, переливаются золотом на воде, плотно перекрывают кожу, тоненькими линиями разрезают лицо, шею, вдоль ключиц. Шура не смотрит в зеркало — ему это не нужно, чтобы рисовать так, как чувствуется. Каждая трещина наполнена болезненными воспоминаниями. Как Август выгнал его под утро из квартиры. Как раздражался на ни в чем не повинного Шурика, когда на работе не клеилось. Как выворачивался из объятий в "Пределе", потому что хотел "сегодня с кем-то другим". Таким же несчастным, купившимся на красоту и харизму. Как при встрече с Золотом смотрел только на него.

Пальцы с облупившимся маникюром зачерпывают жидкое золото и размазывают по кончикам волос. Золото перекрывает даже блеклую синеву, склеивает пряди между собой, пачкает другие, скатывается и впитывается в кожу. Как золотая кровь на разбитой голове и подрагивающих пальцах. Шура бережно закрывает баночку и возвращается в ванную. В отражении — измученный жизнью полутруп. Бледная кожа, синяки под глазами, губы потрескались, глаза покраснели от слез, к потухшим зрачкам тянутся красные лопнувшие капилляры в глазах. И украшено это подобие человека золотыми трещинами. Улыбнуться себе не получается. Ладонь тянется включить воду в ванной, уставшее тело с трудом забирается внутрь, худые руки обнимают острые коленки.

Одно только в Августовском отношении было одинаковым. Одинаковый взгляд на Шурика и на Алтана. Он не любил ни одного, ни другого. Он хотел использовать их, получить галочку в своем списке, еще одну звездочку на погоны. К Дагбаеву Хольт относился точно так же, считал просто более красивой и дорогой вазочкой, которая пока что ему не по карману, но ее обязательно можно будет купить или на крайний случай отобрать. Применением силы для достижения своей цели Август не брезговал. Внутри Воскресенского просыпается гнев. Первое настолько яркое чувство с того момента, как он вернулся домой. Он мог стерпеть многое в свой адрес, но он ни за что не позволит надругаться над своим самым близким человеком. Человеком, открывшим ему новый мир, поставившим на ноги, обучившим, ставшим близким другом и помогающим до сих пор. Человеком, спасшим его. Шурик искренне любил Алтана, как любит ребенок старшего брата, который с ним возится, защищает от одноклассников, достает запрятанные конфеты и просто вызывает восхищение. Сам того не заметив, Шура подпустил хищника слишком близко к Алтану, который не хотел его обидеть своей грубостью к Хольту. Теперь уберечь парня ответно — самое малое, что он может сделать. Несколько дней назад Шурик в истерике плакал: за что с ним так жестоко обошлись? Смертельно хотелось пожалеть себя, спрятать в чужих объятиях и не просыпаться больше в болезненном одиночестве. Но жалостью ничего не исправишь, разбитое сердце не склеишь. Преодолев травму, Алтан взял себя в руки и не допустил больше повторения подобного. Выпустил в мир не боль, а спасение. Его золотые трещины сделали только сильнее.

Вода заполнила ванную почти до краев. Шурик закрывает кран и ложится, почти полностью погрузившись под воду. Она смывает золотую краску, разбавляет, становится мерцающей. Горячая, почти кипяток, словно она поможет оживить это тело. Кожа краснеет, но те самые теплые объятия вновь ощущаются фантомно, даря недолгий покой. Успокаивают, утешают. Шура обязательно соберет себя сам. По частям, наконец относясь с любовью к самому себе, переработав гнев и боль в желание сделать свою жизнь лучше. Сколько бы волос не было изрезано, сколько слов не сказано, сколько золотой краски не истрачено... Он больше не будет терпеть этого. Горячая вода смоет трещины с его тела, но шрамы с сердца не исчезнут никуда. Они останутся и будут напоминанием: таких, как Хольт, бесчисленное множество, а ты — один. Так не потеряй же себя в них.