Кастиэль светится, когда беременен.

      На самом деле не светится, ибо это было бы странно, но он выглядит гораздо красивее, чем Дин когда-либо помнил. Кас относится ко всему этому так естественно, будто он был создан для того, чтобы Дин его трахал и оплодотворял.

      Сейчас он на восьмом месяце и уже совсем округлился ребенком Дина. Дин любит лежать с ним рядом, прижимая руки к животу Каса и ощущать, как их малыш толкается.

      Кастиэль так распух, что ему тяжело удерживать на руках их первенца; трудно кормить его, потому что их малыш быстро растет — он уже не такой кроха, каким был, когда Кас впервые приложил его к своей груди и тот обхватил его сосок своим маленьким ротиком, вытягивая из него молоко. Сейчас их мальчик подрос и продолжает крепнуть, и иногда он борется и пинается, пытаясь оттолкнуть округлившийся живот Каса, который мешает ему прижаться к папе.

      — Нам стоит начать кормить его из бутылочки, — предлагает Кас, хотя вид у него расстроенный — ему не хочется терять близость со своим сыном.

      Кастиэль тактильный — ему нравятся прикосновения. Дин это знает как никто другой — Кас жадно принимает в себя его член каждую ночь, но помимо этого, он также отчаянно нуждается в ласках и объятиях Дина.

      Дин знает, как сильно Кас расстраивается, когда у него нет возможности покормить их ребенка, особенно когда он плачет от голода. Тело Каса словно реагирует на эмоции малыша, ибо когда это происходит, соски опухают и его рубашка промокает насквозь от текущего молока. Временами такое случается, когда Сэм заходит к ним в гости, но он, к счастью, всегда проявляет такт и отводит взгляд. Дин любит своего младшего брата, но не знает, что бы он сделал, если бы заметил, что Сэм смотрит на его беременного ангела.

      Дин знает, как горячо выглядит мокрый Кас, когда у него болит грудь от переизбытка молока. Кастиэль прекрасен в своей боли. Дину стоило бы постыдиться своих мыслей, но он всегда так думал, и сейчас, когда Кас испытывает дискомфорт из-за того, что его грудь полна молока, а от этого никуда не деться — эта его болезненность заводит его больше, чем следовало бы.

      Дин действительно жалеет его в такие моменты. Он намного осторожнее обращается с грудью Каса, чем их малыш, нетерпеливо вгрызающийся в сосок.

      Дин аккуратно укладывает своего ангела на бок и осторожно доит его, сжимая набухший сосок между пальцами, пока Кастиэль тихонько скулит. Дин не торопится, выцеживая его — большую часть этого он разливает по бутылочкам, чтобы было чем покормить их малыша, пока Кас немного передохнет. К тому же Дин против того, чтобы его ребенок рос на искусственных смесях — там полно добавок. Достаточно посмотреть на Сэма. Через четыре месяца его перевели на искусственное вскармливание, и Дин свято уверен, что он не вымахал бы таким йети, если бы не добавки. Он считает, что Кас дает все, чтобы их малыш рос здоровым.

      Дин выцеживает Каса до тех пор, пока соски ангела не начинают болеть — он наполняет бутылочки достаточным количеством молока, чтобы было чем покормить их малыша в течении дня, и он также знает, что ему тоже кое-что перепадет...

      Он прижимается лицом к груди Каса, гладит округлившийся живот и осторожно ласкает языком истерзанные соски. Кас делает прерывистый вздох, и Дин замечает, что его член уже затвердел, и, судя по обильно вытекающему предсемени, — он более чем возбужден. Кастиэль всегда такой мокрый. Он утыкается носом в грудь, облизывает ее, втягивает в рот израненный сосок и осторожно сосет его, пока рот не наполняется сладким молоком Каса, что Дин считает лучшим награждением.

      Возможность распробовать Кастиэля таким образом доставляет ему особое удовольствие — он почти зависим от его молока. Дин мог бы трахать, оплодотворять и «брюхатить» Каса хотя бы ради этих моментов. Совсем скоро Кас подарит ему второго сына, и он вернется в свое обычное состояние, разве что только грудь по прежнему будет налита молоком. Впрочем, тогда у Дина появится возможность в свое удовольствие оттрахать Каса и убедиться, что он достаточно глубоко кончил в него, чтобы оплодотворить ангела еще раз. Он никогда не хочет прерывать этот цикл: Кастиэль с налитым молоком грудью, Кастиэль вынашивающий его ребенка, Кастиэль жаждущий вновь понести от него, и снова по кругу, и Дину это нравится. Он любит своего хорошенького ангелочка и любит семью, что они создали.

      Дин переключается на другой сосок, нежно гладя круглый живот Каса, — новую жизнь, которую они создали, — и получает в награду еще одну порцию восхитительного молока. Кас бормочет что-то нечленораздельное, выбрасывая бедра вверх в надежде получить ласку, но Дин даже не дотрагивается до его члена — он намерено никогда не дрочит Касу, потому что ему нравится смотреть, как ангел кончает, когда его хорошенько трахают или же когда Дин играет с его сосками. В такие моменты Кас испытывает особенно яркие оргазмы.

      Он жадно сосет грудь, и сладострастные, немного болезненные стоны, которые вырываются изо рта Каса — прекрасны, после чего тот обильно кончает, запачкав спермой свой член и бедра, и Дин не может не восхищаться тем, как он прекрасен в этот момент. Дин еще раз игриво щипает соски Каса, и тот стонет.

      Кас тяжело переворачивается на бок, помня о животе, — ни один из них не хочет причинить вред своему еще не родившемуся ребенку, — и предлагает себя Дину. Дин обнимает его сзади, потирается членом между вымазанными спермой бедрами Каса, чтобы смазать, после чего входит в него резким толчком.

      Кастиэль скулит и двигает бедрами взад-вперед, уже возбудившись снова, а Дин просто размашисто трахает его, по-собственнически обхватив руками его живот. Кастиэлю не нужно много времени, чтобы снова кончить, и он такой же мокрый, как и в прошлый раз, хотя теперь из его сосков течет прозрачная водянистая субстанция, как знает Дин, — молозиво — его тело пытается выработать молоко. Кас старается как можно глубже принять в себя Дина, обхватывая его член плотным кольцом мышц, и Дин толкается в него еще пару-тройку раз, прежде чем кончает.

      — Ты такая хорошая женушка Кастиэль, — говорит он ангелу, целуя его в плечо, в то время как Кас издает довольные звуки. — Хочу, чтобы ты всегда был таким — я буду трахать и оплодотворять тебя, чтобы ты опять забеременел моим ребенком. Тебе ведь нравится это, не так ли? Тебе нравится быть моим.

      — Да, нравится, — шепчет Кастиэль, совершенно растраханный и открытый Дину. Он поворачивается к Дину, подарив ему взгляд, переполненный любовью, и целует, ловя с его губ вкус собственного молока. — Пожалуйста, не отпускай меня никогда. Я всегда хочу быть твоим.

      Это и есть «яблочно-пироговая» жизнь Дина: хорошенький ангелочек, на котором он женат, их малыш и еще один сыночек, которого они ждут, а его брат живет через дорогу от него. Все идеально, у него прекрасная жизнь, и Дин ни на что другое ее не променяет.