Лунная ночь

Неа ненавидит ночи, подобные этой.

Сегодня, как и во все схожие до этой, Трайд медленно бредет сквозь темный пролесок, то появляясь, то пропадая из поля зрения Неа. Чертов лунный свет, кое-как пробивающийся сквозь тяжелые кроны деревьев лишь создает больные вспышки, позволяя чужому силуэту скрываться во тьме.

Ему бы и подходила это вечная тьма лесной тени, вырисованной ветвями многовековых дубов и елей - Неа правда где-то глубоко внутри натужно улыбается этой мысли. Правосудие слепо, а потому подобная тьма идеальна для него, как самый верный вечный спутник.

Однако, Трайд до безумия и почти детского восторга - Неа знает, он не раз видел в этих великолепных ярких глазах те искрящиеся, словно звезды над ними, эмоции - любит именно такие ослепительно светлые ночи.

Ночи, когда вся эта черная гниль, что чернильными пятнами залила небосвод, испещрена белесыми всполохами звезд, что укрывают это небесное полотно, словно брызги.

В одном из просветов Неа видит звездную полосу, словно кто-то оставил на небе рванный кровавый разрез.

Трайду очень вряд ли такие ночи нравятся из-за подобных метафор. Он любит их за совсем иное и полно, до последней крупицы своей темной души.

А Неа подобные ночи ненавидит всем сердцем.

Потому что именно в такие ночи Трайд почти по-детски непосредственный и такой честный. И только он, Неа, может это видеть. Они вдвоем. Вместе. Без никого вокруг.

Только они и окружающая их песнь ночи.

Его единственный и такой родной сердцу - что с корнем не вырвешь из себя - утягивает его за руку на их мостовую.

Под ногами трещит мелкая галька, ещё ниже - мягко напевает темная, вторящая небу, водная гладь глубокой реки. Такой же глубокой и завораживающей, как его собственная внутренняя тьма.

А над ними это бесконечно чернильное небо с россыпью болезненно белых звезд, посреди которых горит, словно белое пламя, тяжелый лунный диск, освещающий округу.

Нет ни фонарей, ни людей. Никого.

Их тихое заброшенное место, где единственные их сопровождающие - небесные жители, взирающие откуда-то сверху с немым укором.

Трайд притягивает его ближе и Неа сам встречает его губы на полпути и целует, целует как и всегда - словно прощаясь. С отчаяньем и немой злобой на всех и ни на кого одновременно, вцепляясь пальцами в жесткие лацканы чужого пальто.

Это так привычно и так правильно, как восход и заход солнца, как приливы и отливы - они только вдвоем посреди позабытого мертвого городка в самую отвратительно яркую ночь. У всех на виду и невидимые никем.

Неа ненавидит такие ночи, потому что каждая из них ощущается для них двоих как последняя.

***

Он едва пошевелился, потираясь щекой о крепкое плечо и возвращая свой взор к непроглядной искрящейся тьме.

Ничто не разбивает тишину опустившейся ночи и Трайд рядом с ним привычно тихий - как и все ночи до этой. Они всегда в конце этой импровизированной прогулки сталкиваются в крепких болезненных объятиях в поисках тепла и утешения, переплетаются пальцами рук и нежаться в этом одиноком тепле.

Трайд всегда засыпает первым, разморенный этим теплом и близостью такого мягкого в такие моменты Неа.

Пусть он и ненавидит эти ночи по своим причинам, но именно в них он и и сам до одури нежный и почти до наивного открытый. По-настоящему любящий.

В одну из таких ночей Неа мельком, почти шутя и отчаянном желании сознается. Сознается в том, что он задумал.

В другую - долго и с надрывом просит прощения.

В ещё одну - молчаливо прижимается к Трайду первым, теряясь в чужих руках и родном тепле.

Во все эти ночи Трайд мягко встречает любую его вспышку, потому что в такие ночи он склонен не верить во что-то плохое и Неа на фоне этого горящего неба такой до безумия красивый в своей дикой открытости и честности, что его хочется переубеждать раз за разом, оттягивая неизбежное.

И все же, Неа чаще в такие ночи куда более мягкий и нежный. И сейчас тоже. Он позволяет Трайду уснуть первым.

Ничто не смеет разбивать тишину ночи и Неа вслушивается в её безголосый напев, пытаясь уловить чужое присутствие.

Но оного он, конечно же, не находит. Откуда бы здесь взяться хоть одной живой душе.

- И все же, я никогда не понимал, что ты находишь в этом небе.

И вторящая его голосу мертвая тишина до отвратительного болезненная.

Обычно сейчас Неа произносит умирающим шепотом "Спокойной ночи" или "Приятных снов".

Но вокруг все ещё стелиться тишина, а слова умирают в его горле.

И Неа невесело усмехается сам себе, сильнее переплетая их пальцы.

Трайд любит такие ночи и поэтому именно такую Неа выбрал для него.

И пусть холод ночи пробирает до костей, кровь на его руках все ещё теплая.